Как съездил в Нэшвилл? наконец спросила она.
Хорошо. Лидия помогла мне купить приличные вещи за небольшую сумму.
Мать промокнула рот салфеткой.
Мне бы хотелось, чтобы среди твоих друзей было больше верующих прихожан.
Трэвис ходит в церковь.
Не уверена насчет него. Он всегда в черном, еще это ожерелье с демоном на шее.
С драконом.
Все одно. Перечитай откровение Иоанна Богослова.
Дилл встал, чтобы налить еще воды в стаканы.
А Лидия не посещает церковь, сказала мама.
Да, но я же как-то говорил тебе, что она из епископальной или пресвитерианской церкви. Она христианка.
Мама фыркнула.
Хотелось бы мне посмотреть, как члены епископальной церкви поднимают змей или говорят на иных языках. Знамения сопровождают уверовавших.
Не могу же я выбирать друзей исходя из того, желают они взять в руки гремучую змею или нет.
Можешь, конечно. Только вот не станешь.
В любом случае теперь все несколько осложнилось. Единственный пастор, раздававший змей, попал в тюрьму.
Мама пристально посмотрела на Дилла.
Потешаешься?
Нет, поверь мне, я его сегодня навещал.
Мама снова посмотрела на него, и ее взгляд стал особенно внимательным.
Мог бы сразу рассказать. И как он?
Дилл отправил кусок запеканки в рот и принялся медленно жевать, обдумывая ответ.
Нормально, судя по всему. Я не знаю, что нормально для заключенного. Похоже, завел друзей, потому что у него на пальцах появились татуировки.
Мать Дилла наморщила лоб.
Серьезно? Татуировки? И что они изображают?
Марк, шестнадцать, восемнадцатьна костяшках восьми пальцев.
Мать Дилла уставилась в свою тарелку.
Он способен услышать глас Божий. Я не всегда находила объяснение его деяниям, но верю, что так возжелал Господь.
Она подобрала последний кусочек запеканки засохшей корочкой хлеба. Я не был бы так уверен, что за всеми поступками отца стоит желание Господне. Отчего-то я в этом сомневаюсь.
Дилл отнес тарелки в раковину, залил их водой, осторожно открыл ящик, чтобы, не дай бог, не сорвать его с направляющих, достал из него кусок пищевой пленки (которую они мыли и использовали повторно), завернул в нее остатки запеканки и убрал в холодильник.
Тебе лучше поспать, если собираешься завтра в школу, сказала мама.
Почему это «если»?
Потому что я не принуждаю тебя туда ходитья тебе говорила.
Наверное, я решил, что ты это не всерьез.
Я говорила серьезно, когда ты пошел на полную ставку в магазин. Ты им нравишься, сделают тебя менеджером. Не успеешь глазом моргнуть, как будешь зарабатывать тридцать пять тысяч в годэто очень даже реальные деньги.
А как же диплом?
Поверить не могу, что я отстаиваю свое право ходить в школу.
Ты умеешь читать, писать, складывать, вычитать. У тебя есть возможность устроиться на хорошую работу. Для чего тебе эта бумажка? Мне важно лишь одно: чтобы ты знал Писание.
Дилл оттирал блюдо.
Лидия собирается поступать во все лучшие университеты Америки; а моя мама тем временем советует мне бросить школу.
Папа Лидиидантист, и мама у нее тоже работает. У них нет таких долгов, как у нас. Бессмысленно сравнивать себя с ней.
Бессмысленно, верно.
Твой папа не заканчивал старших классов. А я бросила школу, чтобы выйти за него.
Дилл поставил блюдо, повернулся и недоверчиво посмотрел на мать.
Ты же не думаешь, что меня это должно убедить.
Однажды ты поймешь, что от своего имени не уйти.
Однажды?
Ага, возможно, уже в этом учебном году, в школе. Там мне очень настойчиво пытаются это втолковать. Спокойной ночи.
Дилл поставил блюдо в треснувшую белую сушилку из пластмассы и пошел в свою комнату. Взявшись за ручку двери, приподнял ее на сломанной дверной петле и закрыл. Сел на свою односпальную кроватьединственный предмет мебели в комнате помимо комода фирмы Goodwill. Бугорчатый матрас крякнул под его весом. Дилл вставил свой новый диск в старенький CD-плеер, который ему когда-то отдала Лидия. Воткнул наушники в уши и лег, положив руки под голову.
Порой музыка была лучшим лекарством от одиночества. Но иногда он чувствовал себя так, словно сидел на дне высохшего колодца и смотрел вверх, в небо, и музыка не помогала. Сегодняшний день стал для него началом конца, а для Лидии был началом начала. Дилл вздохнул.
Никакой песне не под силу это исправить.
6Лидия
Когда Лидия вернулась домой, ее родители смотрели телевизор, сидя на диване в гостиной. Мамас бокалом красного вина, подоткнув ступни под папину ногу. Перед ними, на кофейном столике из переработанной древесины, стояла коробка с пиццей. У папы Лидии была особая любовь к индустриальному антиквариату. Он заполнил этими вещицами весь их дотошно восстановленный дом в викторианском стиле. Порнографией ему служил каталог реставрационного оборудования.
Привет, детка, сказал ей папа. Хорошо съездила в Нэшвилл?
Лидия подняла пакеты с одеждой вверх.
Я понял. «Эл Гор» тебя не подводил?
Настоящий Эл Гор, который живет в Нэшвилле? Мы не пересекались.
Твой автомобиль, «Эл Гор». С ним все нормально?
«Эл Гор» (первый «приус» в Форрествилле) достался Лидии по наследству от отца.
Не, он нас не подводил. Лидия скинула сапоги и, плюхнувшись на диван по другую сторону от отца, тоже засунула ступни под его ногу.
Ты не голодна? спросила мама. У нас тут пицца из Pizza Garden.
Этому городу нужна нормальная пиццерия, заявила Лидия.
Еще годики ты окажешься в каком-нибудь потрясающем большом городе, где будет столько пиццерий, что всего и не перепробуешь, сказала мама.
Ага, ответила Лидия, но годдолгий срок, если учесть, что ровно столько мне еще есть второсортную пиццу.
Ты такой сноб, сказал ее папа. Эта пицца вполне нормальная. Разве пицца вообще может быть плохой?
«Сноб»в данном случае синоним фразы «человек, у которого разборчивый вкус», но я соглашусь с тем, что Pizza Garden более-менее справляется с задачей, по крайней мере, если не брать в расчет пиццу с ветчиной и ананасами.
Это относится ко всем пиццериям, заметил отец. Давай, съешь кусочек.
Не стоит.
Стоит.
Мне лень вставать.
Папа наклонился, взял коробку с пиццей и передал ее Лидии.
Вас покормить, миледи?
Замолкни. Она взяла кусок пиццы у него из рук.
Лидия, перестань, фыркнула ее мама.
Лидия сняла очки и вытерла смазанную тушь.
Жаль, что я не могу потусить здесь с вами. Мне сегодня нужно писать в блог. Подписчики ждут пост о школе.
Дело твое, ответил папа. Но прежде сходи-ка посмотри, что там лежит в кухне, на столешнице. В твое отсутствие к нам заглядывала школьная фея. Мы пытались сказать ей, что ты ведешь себя плохо: например, говоришь своему папе «замолкни», но она не стала нас слушать.
Лидия игриво закатила глаза, встала и направилась в кухню. На столешнице лежал новенький макбук, обвязанный красной ленточкой. Лидия поднесла руки ко рту и завизжала. Если и был у нее в душе какой-то осадок после ссоры с Диллом, то он вмиг испарился. Она побежала в гостиную и принялась обнимать родителей, отчего ее мама едва не пролила вино на диван.
Нам же не нужно, чтобы твой компьютер подвел тебя в момент подачи заявления в вуз или написания вступительного сочинения, произнес папа.
Я люблю вас, чуваки, даже несмотря на всю вашу страсть к второсортной пицце.
* * *
Лидия взбежала на второй этаж. Ее папа всегда с горькой иронией отзывался о том, что она оккупировала целый этаж дома. Ее родители занимали одну спальню, онавторую. В остальных двух комнатах располагались гардеробная Лидии со множеством вешалок на колесиках и ее рабочий кабинет, где она шила.
Лидия сидела у себя в спальне, за лаконичным современным столом, купленным в Ikea во время поездки в Атланту. Ожидая, пока загрузится ее новый ноутбук, она просматривала фотографии на телефоне, попутно выкладывая лучшие кадры в Instagram и Twitter.
Ее телефон издал звуковой сигнал. Сообщение от Далии Уинтер: «Уф, завтра в школу!».
С Далией ее свел интернет, а потом они подружились и в реальной жизни. Этим летом Лидия провела две недели в Нантукете, в летнем доме, принадлежащем семье Далии. Возвращаться после этого в Форрествилл было непросто. Зато Лидия утвердилась во мнении, что они с Далией станут отличными соседками по комнате, когда будут учиться в Нью-Йоркском университете, которые обе выбрали в качестве приоритетного вуза. Лидия очень надеялась, что ей повезет и она туда попадет. В том, что поступит Далия, сомнений не возникало. Ее матерью была скандально известная своей деспотичностью Вивиан Уинтер, главный редактор журнала Chic Magazine. Далия могла без труда поступить в любой университет, который придется ей по вкусу, но ей хотелось быть ближе к сердцу модной индустрии, к тому же явно нравилось тусоваться с теми, кто ниже ее по общественному статусу. Отсюда и ее дружба с «бедной» девочкой из Теннесси.