Так мы стояли и смотрели друг на друга три или четыре долгих часа, скорее подавленные, чем возмущенные. Обычная история, когда что-то случается или когда ты выйдешь из дому слишком рано. Тех, кого не отпустили, сажают в военный грузовик; их досконально допросят на армейской базе. «Кого-то похитили», говорят горожане, кого в этот раз? никто не знает, но никто не лезет из кожи вон, чтобы узнать; само похищениедело будничное, привычное, но слишком упорно расспрашивать, сильно беспокоиться небезопасно; пока мы ждем, к некоторым задержанным приходят поболтать их жены. Отилии среди них нетнаверно, еще спит, и ей снится, что я сплю рядом; уже полдень, и трудно понять, каким образом так быстро прошло время. Но оно прошлопрошло, как проходит всегда.
Учитель? На вас тоже дремота напала.
Я не знал, что вас сцапали вместе со мной.
Меня не сцапали. Я просто смотрел на вас. Не хотел окликать, чтобы не беспокоить. Мне показалось, вы так сладко спали.
Он подходит ко мне, раскрыв объятия, доктор Хентиль Ордус, квадратные очки поблескивают на солнце, рубашка сияет белизной.
Меня не задержали, говорит он, но вы шутник, учитель, забавно было на вас смотреть, почему вы не возмутились? Вам стоило сказать: я учитель Пасос, и, готово дело, вас бы тут же отпустили.
Эти ребята меня не знают.
Передо мной довольное, румяное, пышущее здоровьем лицо. Ордус хлопает меня по плечу.
Вы уже знаете? говорит он. Выкрали бразильца.
Бразильца, повторяю я.
Вот почему он не пришел к Ортенсии Галиндо, и Отилия его не упоминала; не его ли лошадь я видел, когда возвращался от маэстро Клаудино, она носилась ночью одна, под седлом?
Этого следовало ожидать, правда? говорит доктор Ордус. Выпьем кислого, учитель, или вы предпочитаете говорить «горького»? Позвольте мне вас пригласить, я так люблю бывать с вами, почему бы это?
Мы садимся на галерее. «Снова кафе Чепе, думаю я, это судьба». Чепе приветствует нас, вместе с беременной женой он сидит за столиком напротив. Они едят куриный бульон. Дорого бы я дал, чтобы поменять пиво на бульон. Чепе светится радостью и энергией. Наконец-то на подходе его первенец, наследник. Несколько лет назад Чепе похитили, но он сумел сбежать: прыгнул в пропасть и шесть дней отсиживался в какой-то щели в горах; он всегда рассказывает это гордо и весело, как веселую байку. Жизнь в Сан-Хосе входит в обычное русло, по крайней мере, внешне. Нас обслуживает не Чепе, а какая-то девушка, в ее черные волосы воткнута белая маргаритка; кто-то мне говорил, что все девушки уехали из города?
Видимо, из-за вашего почтенного возраста, отвечает сам себе доктор, вот почему чувствуешь себя рядом с вами спокойно.
Почтенного возраста? удивляюсь я. Почтенный возраст не приносит успокоения.
Но ведь в мудрости есть покой, разве не так, учитель? а вы достойный уважения пожилой человек. Бразилец мне о вас рассказывал.
Я спрашиваю себя, нет ли в его словах подвоха.
Насколько я знаю, говорю я, он не бразилец. Он здешний, настоящий колумбиец, из Киндио, почему его называют бразильцем?
Этого ни вы, ни я не узнаем. Лучше спросите, почему его выкрали.
Доктору Ордусу лет под сорок, хороший возраст. Он возглавляет больницу примерно шесть лет. Ордус холостяк, не зря у него работают две медсестры и молоденькая докторша-практикантка. Он славится в наших краях как хороший хирург. Однажды ему удалось сделать сложную операцию на сердце какому-то индейцу прямо в джунглях, ночью, подручными средствами, без анестезии и специальных инструментов. Ему в жизни везет: дважды, когда за ним приходили партизаны, он оказывался в Эль-Пало, далеко от Сан-Хосе. А в тот раз, когда за ним пришли боевики, успел спрятаться в одном из закутков на рынке, целиком зарывшись в мешок с кукурузными початками. Говорят, доктора Ордуса пытаются похитить не для выкупа, а из-за его врачебного искусства. Практику, приобретенную в Сан-Хосе, он считает бесценной: «Сначала меня пугало такое количество насильственно пролитой крови, говорит он обычно, но теперь я привык». Доктор Ордус смеется даже чаще, чем Чепе. Хоть он и нездешний, но не уехал из города, как другие врачи.
Доктор понижает голос:
Насколько я знаю, говорит он, бразилец втихаря платил приличную дань и партизанам, и боевикам и надеялся, что его оставят в покое, но почему его в таком случае похитили? поди угадай. Он был человеком предусмотрительным и собирался уехать вместе со всем своим добром. Не успел. Мне сказали, что на его ферме отрубили головы всем коровам. Чем-то он их прогневал, но кого именно?
Врач разводит руками, как раз когда официантка приносит нам пиво.
Доктор, кричит со своего места Чепе.
Его жена смотрит в небо, красная от смущения.
Доктор переводит на них взгляд своих серых глаз.
Мы, наконец, решились, кричит Чепе. Хотим узнать, мальчик будет или девочка.
Иду, отвечает Ордус, но не встает с места. Только отодвигает стул назад и снимает очки.
Ну-ка, Карменса, покажи живот. Прямо оттуда, вот так, в профиль.
Карменса вздыхает. Она тоже отодвигает стул и послушно задирает блузку до самой шеи. Живот выглядит на семь-восемь месяцев, он белый и при ярком свете кажется особенно выпирающим. Доктор пристально на него смотрит.
Еще чуть в профиль, говорит он и щурит глаза.
Вот так? она поворачивается еще немного. Соски у нее большие и темные, грудь сильно увеличилась и набухла.
Девочка, говорит доктор и снова надевает очки. Официантка, которая принесла нам пиво, вскрикивает, прыскает от смеха и убегает в кафе. Жена Чепе опускает блузку. Лицо ее становится серьезным:
Тогда назовем ее Анхеликой, говорит она.
Решено! смеется Чепе, хлопает в ладоши и потирает руки, наклоняясь над тарелкой. По улице шла воинская часть. Один из этих пареньков остановился возле нашего столика, по другую сторону деревянных перил, и спросил со злостью, как мы можем пить, когда в стране «сухой закон».
Пить-то мы можем, говорит доктор, только нам не дают. Не волнуйтесь, это просто пиво, я общался с капитаном Беррио. Я доктор Ордус, вы меня не узнаете?
Не склонный к разговорам солдат уходит и сливается с зеленой массой остальных парней, которые все идут и идут из города, строем, медленно, с той медлительностью, с которой идут на возможную смерть. Чтобы бежать вперед, им требуется окрик капитана Беррио откуда-нибудь из-за спины. Но Беррио нигде не видно. Их очень мало, они очень разныесолдаты, сами себя ведущие на смерть. Мне кажется, что они уже не существуют и остались только в истории. «Сегодня кто-нибудь из этих подонков меня точно прикончит», сказал мне однажды такой парнишка. Он остановился у моей двери и попросил воды. Они шли на передовую. Его мучил страх, он был зеленый от неукротимого отчаяния, что понятно: он был молод. Я умру, сказал он, и его убили, я видел его окоченевшее лицо, когда его принесли обратно, и не только его: их там много было.
Куда теперь идут эти мальчики? Они попробуют освободить какого-то незнакомого им человека. Скоро город временно останется без солдат. Пока я внимательно смотрю на улицу, сидящий напротив доктор продолжает говорить. Те девушки, которые не уехали, потому что не смогли уехать или потому что их семьи не знают, где взять на это денег, не знают, как и куда их отправить, эти девушки кажутся мне самыми красивыми, потому что остались именно они, онипоследние. Некоторые из них бегут навстречу солдатам. Я вижу развевающиеся юбки, слышу испуганные крики: возбужденное прощанье с солдатами.
Единственный батальон в Сан-Хосе против двух армий, говорит доктор. И долго укоризненно смотрит на меня, сомневаясь, видимо, что я его слушаю. Я его слушаю, теперь уже слушаю:Мы беззащитнее этого таракана, говорит он и давит каблуком огромного, бегущего по полу таракана. Алькальд прав, требуя дополнительных сил.
Я разглядываю пятно от таракана, ничтожную неровность на полу.
Между прочим, говорю я, тараканы переживут конец света.
Если они инопланетяне, говорит он и смеется, не слишком уверенно.
И снова пристально смотрит на меня. Широкая улыбка не сходит с его лица. Теперь он постукивает ладонью по столу.