Не понял, удивился Бен. Ты хочешь, чтобы я собирал материал для расследований?
Нет-нет, ответил Шауль. Я хочу, чтобы ты добавлял в статьи детали. Чтобы ты брал обычные статьи и вставлял полфразы тут, пару слов там. Что-нибудь, что придаст им умный вид. Именно это мне нравилось в статьях, которые ты писал в старших классах, и в статье, которую ты мне дал две недели назад. Ты все время упоминаешь вещи, которые на первый взгляд не имеют отношения к делу, но создают у читателя впечатление, что журналист понимает, о чем говорит, что у него хороший кругозор. Неймдроппингвот что мне нужно: тут вставишь фамилию какого-нибудь философа, там упомянешь какое-нибудь историческое событие. Статья о модес парой предложений об истории корсета. Критика рок-концертаа в ней вскользь сказано о том, как на Мика Джаггера повлиял Моцарт, ну и все такое. Сейчас мы провели опроси оказалось, что сорок пять процентов читателей считают, что наша газета пишет обо всем слишком поверхностно, по-дилетантски. Мы хотим добавить глубины, навести лоск, чтобы статьи казались умнее.
То есть чтобы казалось, что у вас хороший кругозор.
Да, именно так! Но не слишком, естественно, чтобы не оттолкнуть поверхностных дилетантов. Все же большинствоэто они: пятьдесят пять процентов. Скажу тебе откровенно: я рос с наивной идеей, что писать в газете надо для возвышенных целей. Я представлял себе редакцию газеты так: жужжащий улей, все бьются за право донести до публики надежную информацию в наиболее интересной форме. Что-то среднее между «Всей президентской ратью» и «Дэйли плэнет». Поэтомукак видишьздесь все на месте, работают в настоящей редакции, со столами, телефонами, а не отправляют свои тексты из дома, сидя в пижаме, пытаясь не дать кошке разлить кофе на клавиатуру. Думаешь, я не знаю, что можно сократить расходы и сделать так, чтобы все работали дома? Понятно, что можно, но мне нужна здесь атмосфера газеты, общение, которое обогащает людей. Я бьюсь за это с владельцем газеты каждый месяц. Но писать для возвышенных целей уже давно не получается. На каждую статью, которой я горжусь, приходятся шестьдесят статей, за которые я должен заплатить, только чтобы продолжать существовать. Пропиарить какое-нибудь учреждение, заполнить объемчтобы было к чему добавить рекламу. В газете печатается не так много статей, за которыми не стоял бы кто-нибудь со своими интересами. Откровенная статья о каком-нибудь певце, у которогосовершенно случайночерез неделю выходит сингл, колонка аналитики о новом законе, который поддерживают владельцы газеты, каждый текст появляется в определенном контексте, явно или скрыто. Более того, статьи, которые публикуются в Интернете, мы должны писать так, чтобы их выдавал поисковик, если ищешь определенные слова. Тогда к нам на сайт будут заходить читатели и нажимать на рекламные баннеры. Текстэто всего лишь средство. Это то, что вокруг ключевых слов поиска, то, что заставляет кликнуть на рекламу. Но проблема не в этом. У всех остальныхровно так же. Проблема в том, что большинство статей скроено по одному и тому же лекалу. Проходит время, и люди замечают: то, что они читают сейчас, напоминает то, что они читали два года назад, потому что все время пережевываются одни и те же факты и лица. Я хочу разнообразить наши статьи. Ты много знаешьподелись с читателями своими знаниями, добавляй короткие примечания в скобках.
То есть то есть я должен буду читать газетные статьи и добавлять псевдоинтеллектуальные примечания в скобках?
Шауль немного подумал и решил ответить честно:
Да.
С этим точно можно было жить. Ведь надо же с чего-нибудь начинать. В сущности, эта работа придумана будто специально для него. Эклектичная работа, которая требовала эрудиции во многих областях и знания бессмысленных, но интересных фактов.
В самом деле, было трудно представить кого-нибудь, кто подходил бы для этой работы лучше. Бо́льшая часть взрослой жизни Бена состояла из сбора данных и фактов, теорий и научных открытий. Он коллекционировал их. Его память была забита малоизвестными историческими событиями и физическими теориями, антропологическими изысканиями и математическими задачами. В глубине сердца он верил, что когда соберет достаточно фактов, то дойдет до основы основ и поймет все, что стоит за фарсом его жизни, и тогда ему станет ясно, что делать, чтобы все было хорошо. Он укрылся под слоем данных, завернулся в него, как в одеяло, чтобы отгородиться от внешнего мира, такого хаотичного и бескомпромиссного. Поэтому понятно, что эта работа была сшита точно для него, как перчаткадля бледной дамской ручки.
Но самое важное, что это только первая ступенька. Теперь у него будет свой стол, он будет работать в редакции. Пока он пишет только фразы в скобках, но ведь в будущем он сможет получить свой квадратик на одной из полос и заполнять его, чем захочет, а когда кто-нибудь заболеет, его, может быть, попросят написать настоящую статью. Двести слов, больше не нужно.
Он вернулся домой взволнованный. С завтрашнего дня он будет работать в газете. Начинается новый виток жизни. Правда. Это имеют в виду, когда говорят «новый старт». Это должна быть возможность измениться, стать кем-то другим. Прощай, Бен-невидимка!
Он провел вечер, лихорадочно передвигая мебель, пытаясь придать квартире другой вид, как будто в ней живет теперь другой человек. Эта ночь будет рубежом: старый Бен умер, да здравствует новый Бен! и поэтому диван теперь будет стоять здесь, а письменный стол перенесем туда; вся посуда, которая была в кухне в одном шкафу, теперь будет в другом, и наоборот, а книжный шкаф подгоним вон к той стене. Холодильник не получилось передвинуть по-настоящему, Бен только поставил его под другим углом. Очиститель воздуха в туалете он поместил на другую сторону бачка, а картинки на стене перевесилпо какому-то своему хитрому замыслу.
На следующий день он проснулся, готовый двинуться навстречу новому дню, как будто сказав себе: «Я другой».
И он действительно стал другим.
Когда он пришел на работу, выяснилось, что его столэто стол сотрудника, уволившегося три дня назад. До сих пор на нем лежали записки на клочках бумаги, из-за клавиатуры выглядывала большая синяя чашка с тем, что когда-то было кофе, компьютер был запаролен, а пароля никто не знал. Время от времени звонил телефон, просили Дорона. Когда выяснялось, что Дорона уже не будет, клали трубку.
Но Бен не дал всему этому испортить себе настроение. Он решил серьезно подойти к своим обязанностям. После того как все технические моменты были улажены, началась настоящая работа.
В предложение «Вторничная игра снова доказала нам, как важно в футболе лидерство. Лидерство, которым сейчас Бейтар не может похвастаться» Бен добавил: «(но не стоит ожидать фигуры, равновеликой Жаботинскому)». Когда обозреватель культуры писал о концерте, на котором солист некой группы выпил огромное количество пива, Бен добавил: «(к счастью, дело происходило в Петах-Тикве в прошлый вторник, а не в Луизиане в 20-е годы XX века)». А когда корреспондент по делам моды объявила о «новом тренде» в области дизайна зонтиков, в особой статье, якобы написанной исключительно в преддверии приближающейся зимы, на самом деле это была просто реклама конкретной фирмы зонтов, в предложение «Сейчас зонтики популярны, как никогда прежде, и всякий уважающий себя человек найдет марку, которая поможет ему стать человеком с зонтом» Бен добавил всего несколько слов: «(но при этом держаться как можно дальше от семьи Кеннеди)».
Конечно, были случаи, когда его добавления вычеркивали.
Например, когда он прочитал фразу: «После аварии Беллу доставили в операционную и там влили пять порций крови первой группы» и дописал: «(которую в Японии считают признаком оптимистов)». Или когда в предложение «Видимо, никто не знает настоящую Мадонну» добавил «(ведь еще в XVII веке Локк говорил о разнице между идеей и языком, так что, видимо, никого нельзя узнать на самом деле)».
Он привел редакторов в смущение, когда к невинной фразе «мы сидим на балконе у мэра, он разрезает апельсин» добавил: «(как будто пытается проиллюстрировать парадокс БанахаТарского)».