На вертодроме загрузили в вертушку необходимое для работы и проживания на болоте снаряжение: армейскую палатку с разделкой под печку, печку-буржуйку, пару зиловских аккумуляторов, комплект радиолокационной аппаратуры, мотобур со шнеками, пару ящиков с едой, четыре спальника, доски под спальники, лист плотного брезента на доски и ещё кучу всякого, казалось бы, ненужного, но на самом деле такого необходимого барахла и стали ждать вылета.
Ожидание дело тоскливое. Когда вертолёт выпустят, никому неизвестно: ни вертолётчикам, ни диспетчерам. Сколько сидеть непонятно. Вроде бы, ложись и спи, но На вертодроме смертельно хочется курить. Всегда. Если бы было можно, так бы не хотелось Но на стоянке вертолётов даже спички в кармане запрещены, не то чтобы курить или, не дай Бог, прикуривать!
Через пару часов маеты наконец-то дали отмашку. Полевики пожали руку партейному водителю Гришке Бевзенко, запрыгнули в вертолёт и приготовились к взлёту.
Юрка жал аккуратно. За день до вылета он неудачно опёрся ладонью на горячий блин электроплиты, и теперь перебинтованная рука саднила, под бинтом во всю ладонь наливался волдырь.
Борттехник глянул в салон, пересчитал по головам, махнул рукой и вернулся в кабину. Послышался гул двигателя, и в иллюминаторе замелькали тени от лопастей. Вертолёт начал готовиться к полёту.
Интересно взлетают вертолёты из аэропорта. Обычно они, раскручивая лопасти, с лёгким наклоном, почти вертикально, взмывают в воздух и ложатся на курс. В аэропорту же вертолёт изображает из себя приличный летательный аппарат: выполняет рулёжки, выезжает на взлётно-посадочную полосу, встаёт, ожидает разрешения на взлёт, разбегается, отрывается от земли и некоторое время даже летит над взлётной полосой Только после этого, свершив пару-тройку эволюций, набирает положенные 150200 метров и ложится на курс. Чисто Ту-154, а не Ми-8!
Первый пункт назначения: Тарко-Сале. Время полёта: два часа. Вертолёт должен забрать груз, чтобы отвезти ещё дальше на север, а по дороге высадить аэрокосмогеологов.
Ни разговаривать, ни спать из-за грохота двигателей не получалось спал только старый глухой Буран. И все торчали в иллюминаторах, рассматривая проплывающие под ними: дороги, болота, леса, болота, реки, болота, озёра, болота, озёра, болота, болота, болота, озёра, бесконечные озёра и болота Некоторые озёра с белыми кляксами, разбросанными по зеркалу воды, отсвечивали изумрудной зеленью. Эти кляксы грифоны выходы мерзлотного метана. Не все озёра ещё вскрылись, местами виднелись голубоватые острова льда. Но большая их часть уже оттаяла и отсвечивала антрацитовой чернотой. Вода сверху она чёрная, особенно в непогоду.
Через час подлетели к большой реке: Пяку-Пур.
Пяку-Пур река интересная. Вдоль всего её среднего течения по северному берегу поднимается высоченный метров в пятьдесят бруствер, изъеденный песчаными раздувами. Бруствер останец ледниковой эпохи: вероятно, русло древней реки, вывернутой песчаным дном после таянья льдов километровой толщины. Чуждая природа для глаза выходцев со средней полосы. Чуждая, но прекрасная!
Оставшийся путь вертолёт держался реки и через час был в Тарко-Сале. Аэропорта там нет, только вертодром, поэтому вертушка без особых умствований села и выпустила пассажиров. Заправка и погрузка. Космогеологи отошли в сторону и наконец-то закурили.
Ты место ещё раз смотрел? жадно затягиваясь, опять мучил Золевского Славка.
С-сто раз уже смотрел, заикался Григорич, раздражённо чиркая спичками и подкуривая папиросу (курил строго «Беломор»). Я же показывал Там п-проточное озеро. Говорю же: без рыбы не останемся!
Основная полевая еда, тушёнка, приедается за два-три дня до изжоги, Юрка уже знал. И рыба это свежая пища. Рассказывали, ещё иногда бывает дичь, но редко и в основном осенью. Юрка на неё ещё не попадал.
Ну-ну, рассеянно кивал Славка.
Чего н-ну-ну?! взвился Григорич. Чего н-ну-ну?! Я же тебе показывал! И Игорю п-показывал!
Нет там протоки, отмахнулся Вокарчук.
Н-ну как же нет?! Как же Григорич защёлкал замками, доставая из полевой сумки снимок. И они втроём взялись в очередной раз рассматривать место, куда была намечена высадка, споря и отчаянно жестикулируя.
Юрка присел на корточки и почесал Бурану ухо.
Что, собака? Нам-то по фигу, куда нас привезут? Буран закряхтел от удовольствия, открыл пасть, вывалил язык и улыбнулся. Точно по фигу!
Эй, эколухи! выкрикнул борттехник, готовы?! Командир зовёт. Покажете, где вас выбросить
Золевский с Игорем рысью потрусили к вертолёту, а Славка в очередной раз принялся «лечить» Юрку с Бураном, как будет проходить высадка:
Золевский и Игорь остаются в вертолёте. Мы с тобой выпрыгиваем. Расстилаем кусок брезента и на него выгружаем, что нам подают эти, он кивнул в сторону вертолёта. Сначала они подадут доски. Потом продуктовые ящики и аккумуляторы. Мы их по углам брезента бросим. Потом всё остальное. Славка теребил загривок Бурана. Делаем быстро, эти он снова кивнул в сторону вертолёта, не любят долго висеть над болотом. Как всё выгрузим, мужики прыгают с ещё одним куском брезента, мы его раскрываем, укладываем сверху и ложимся на него
Чтобы не сдуло
Чтобы не сдуло.
А Буран?
А что Буран? Славка перестал гладить пса.
Его как будем высаживать?
Его-о-о-о А хрен знает пускай Золевский решает. Его собака ему лучше знать, как она на вертолёты реагирует. Как рука?
Нормально.
«Нормально», передразнил Славка. Башкой соображать надо, куда руку суёшь! Ладно, пошли. Зовут. Буран! Буран! Фьють, айда, собака!
Забрались в вертолёт и расселись по местам. Игорь повернулся к Славке:
Охренеть! Не знаю, куда они нас посадят У них полётная карта пятисотка. Там же ничего не видно.
Пятисотка? Пятьсот тысяч?! переспросил Славка.
Золевский и Игорь синхронно кивнули. Славка покачал головой и откинулся к борту.
Что-то не так?! сквозь шум запускаемого двигателя поинтересовался Юрка.
У них карта: в одном сантиметре пять километров! На ней ничего не поймёшь. Ладно, отмахнулся Славка, на месте разберёмся!
Вертолёт набрал обороты, оторвался от земли и, круто поднимаясь, полетел на восток.
Минут через пятнадцать командир позвал показать, куда садиться. Славка с Золевским пошли вместе.
Сейчас они науказывают! заржал Игорь. Они друг с другом-то договориться не могут, а теперь командиру мозги вынесут!
Минут десять вертолёт клонился то влево, то вправо, а потом пошёл вниз. Славка с Золевским вернулись с красными от крика лицами. Видно было, старший Серов злой.
Приготовились! выкрикнул он.
Ещё через пару минут вертолёт, коснувшись левым шасси моховой кочки, завис. Борттехник открыл дверь, и Серовы спрыгнули вниз. Под ногами было сухо, но зыбко, торфяная подушка пружинила. Славка развернул брезентовую подстилку и бросил на землю. Юрка принял от Золевского первый ящик с продуктами и ухнул его на один край подстилки. Славка тем временем держал другой. Юрка схватил ещё один ящик и поставил туда. Славка освободился, и они вдвоём скинули два аккумулятора. Потом пошли доски и всякое барахло. Через пару минут с вертолёта спрыгнул, подхватив Бурана, Золевский, а за ним Вокарчук с брезентом. Игорь и Славка быстро развернули брезент и раскинули поверх вещей.
Ложись! показал рукой Славка. Все попадали, накрывая вещи телами. Буран тоже распластался на брезенте, прижав уши. Вертолёт раскрутил лопасти, оторвался колесом от кочки и быстро пошёл вверх, оставляя аэрокосмогеологов на болоте.
Всё. Прибыли, Славка перевернулся, присел и посмотрел вслед вертолёту, который, набирая высоту, разворачивался и ложился на курс, на север.
Поднялись, огляделись. Пейзаж нерадостный. Вокруг расстилалась тундра с мерзлотными буграми, окружённая бесконечными озёрами. И по-прежнему накрапывал мелкий, занудный дождь.
Ну и г-где твоё п-проточное озеро? передразнил Золевского Славка, подкуривая сигарету.
Т-ты же видел! стал опять заводиться Золевский. Он же н-не туда нас высадил! Я ему с-сколько тыкал? Я ему А он всё равно сел, куда сам за-ахотел!