Обычное Сартровское «тра-ля-ля» про ангажированность. Долгие годы Гриша разбирал со студентами самую известную пьесу мэтра «За закрытыми дверями». Он там знал уже каждое слово. Этот текст его буквально доконал, пора было наконец сменить пластинку. Он давно собирался найти какой-нибудь другой небольшой текст, но было лень снова готовиться к занятиям. Старая заезженная пьеса была известна наизусть. Гришу можно было ночью разбудить, он сразу выдал бы про «адэто другие» и ангажированность. В этом семестре он наконец собрался поработать с другим романом, в котором было, разумеется, про это же, но по-другому. Да, сейчас дело было вовсе не в Сартре и его сверхважных концепциях, дело было в мертвых, возвращающихся в мир живых. Тема отнюдь не новая. Гриша открывал соответствующую страницу в интернете, и убедился, что сюжет, как таковой, буквально обсосан под разными соусами десятками авторов. Только ленивый об этом не писал.
Предположим, кто-то возвращается, но тут надо обязательно показать «зачем». В этом «зачем» все дело. Во множество книг и фильмов происходит история «наоборот»: герой умирает и попадает «туда», и это экзотическое библейское «там» цветисто показывается: если райто разные оттенки «красивого и странного», если адто все мрачно, тоскливо, страшновато и безысходно. В историях, как бы они не были поданы, заложена весьма прямолинейная философия. Это-то понятно, речь же идет о клерикальный, тяжеловесной категории. И однако, идея «мертвых», которые пришли, вроде как, обратно, не покидала Гришин мозг, который услужливо подсказывал ему фразу молодого и известного французского писателя, он забыл его имя: «писатели сказали уже обо всем, но я скажу по-своему, ведь так как я, не сказал никто».
Идея нового сюжета терзала Гришу неотступно, хотя она была еще настолько неясная и зыбкая, что он был пока не готов оформить ее во что-то конкретное. «Я свихнусь на этих долбаных мертвецах », Гриша звонил Валере и жаловался другу, что он «прекрасно болен», только не любовью, как Маяковский, амертвецами. «Валер, понимаешь, Маня мне о чем-то говорит, а я да, да, а самуже весь в своих мертвецах». Валерка смеялся и заставлял Гришу делиться с ним планами новой книги. «Гринь, но это же классно! Я уже жду, не дождусьдавай, Гринь.» Валерка был самым преданным его почитателем, жаль, что единственным. Но остановиться Гриша уже не мог. Ночи стали пыткой, им овладевал привычный, и не сказать, что такой уж приятный зуд. Возбужденное, вздыбленное состояние: идеямимо! Новая идеяопять мимо. Долгие обкатывания в голове разных ходов и неминуемое их отбрасывание. Недовольство собой, досада, сомнения в своих способностях, острое желание немедленно прекратить валять дурака и осознание невыполнимости своего желания. «Почему честно себе не признаться, что тыграфоман! А если ты все про себя понимаешь, то что упорствуешь в своих глупых амбициях?»такие мысли были привычнее всего. Гриша продолжал томиться, и в этом для него как раз и был мерзкий симптом графомании: «плохо, но все равно будупотому что не могу прекратить писать!»
Вчера ночью, измученный бесплодными мыслями, уже после двух часов он спустился на первый этаж, открыл балконную дверь и вышел на воздух. Самое начало мая, теплый ветерок колышет кроны деревьев, за узкой речкой через овраг видны редкие ночные огоньки. В тишине явственно доносится шум проезжающих по ближайшему шоссе машин. В соседнем доме почему-то вечно горит внизу яркий свет. Что они там по ночам делают? А что если вдругГриша почувствовал, что он знает, как надо ввести «мертвеца».
Начать ярко, броско, неожиданно, с первой фразы задать тон интриги, сразу очень высокая нота, а потомобороты сбавить, но зато начать постепенно вживать «новенького» в привычный мир семьи, откуда он давным-давно исчез. В результате получится, что романне триллер, не мистика, не фэнтэзи, а серьезная проза об осознании проблемы адаптации кого-то «старого и бывшего» к совершенно «новому» миру. Гриша увлекался все больше и больше. Он сел к компьютеру, боясь потерять нить, растратить запалнадо было все быстрее записать. Гриша чувствовал, что «пошло» , так, такнадо ловить момент.
Итак: он возвращаетсяили она? А вот как мы сделаем: героиня будет «она». Гриша давно был заворожен женским образом, она«принимает», а вот пришельцем оттуда будет «он», это более веско. И вообще, пусть «вернется» отец женщины. Этим мы выиграем в эмоциях. Баба офигеет больше, чем мужик. Когда он, «папа», умер, она, «дочь», была молодая женщина, а сейчаспожилая. Ее дети были совсем маленькими, а сейчасони взрослые
Половину членов дружной семьи «папа» не знает вовсе, им надо знакомиться, приноравливаться друг к другу. Это не их выбор, это просто «случилось» и? Проблема адаптации: бытовой, моральный, психологический аспект. Главная коллизия: нужен ли им сейчас давно умерший отец? Да? Нет? У него была роль столпа семьи, но возможно ли «вернуться в ту же воду?» Каким будет его новый статус? Другие мужчины вытеснили его. Пустят ли они его обратно? Будет ли иметь в семье место подобие «борьбы за власть»?
А его дочери уже почти столько же лет, сколько ему. Что он сможет принять, а чтонет? Моральные издержкида, еще какие. Всем плохо. Да, плохо, но иногда, наоборот, ониощущают счастье , ведь это самое главное желание человека, который теряет близких: вернуть! Это желание сбывается, и ? Что испытает героиня, которая вновь стала «дочерью», не «крайней» не старшей в семье, не той, которая будет следующей? Это плохо или хорошо? Объяснить почему такие «качели»: счастьенесчастье
Очень серьезный вопрос: знал ли он «там» о перипетиях их существования, следил ли за их жизнью? Мог ли что-то знать? Взаимный интерес? Он ими интересовался? Ну да, все то жеОни жили, а оностановилсяАгаМожет ли развитие быть ему теперь присуще? Он же, грубо говоря, не человек, онну, скажем, что-то другое .
Так, дальшенасколько они все, или только героиня, как рупор семьи, будут задавать ему вопросы про «там»? Нормальный интерес живыхразве не так? Такбудет ли он о «там» рассказывать? Если нет, то почему, если да, про как и про что?
Картины «там» не избежать, но надо что-то очень минимальное и странное. Вот, например, если, предположим пришелец«отец», то можно его спросить о матери «там», о других родных, большинство же умерличто он скажет? Это интересно! Как все устроено?.
Не забыть описать его «внешний вид» какой он? Обычный, такой, каким умер, или молодой, или как в гробу. Нет, не стоитостанется ли в нем причина его болезни и смерти?
И вот чтознает ли он, от чего живые умрут и когда? Спросят ли его об этом? Ответит ли он?.
Таки самое главноевопрос вопросов: зачем он приходит? Нужна очень веская причина! Остальноеерунда, беллетристика, а ответ на этот вопросэто ключ, иначе и роман писать не за чем
Или вот, например, там же и «мать», общались ли они «там», сохранили ли свою любовь, и вообщепочему «мать» не вернулась? Ей что, не хотелось? На все эти вопросы должны быть ответы. Да, это может стать интересным поворотом: мать «там» уже не с ним, а с другим мужчиной, соответственно с другими бывшими людьми. Мать проживает альтернативную историю, то-есть, оказывается, она возможно прожила «не свою» жизньа теперь ей дают шанс прочувствовать и испытать другоеэто можно развить и это объяснит, почему «мать» не вернуласьХотянет, правильно. Уже постфактум, «дочь» воспримет это как предательствонеприязнь к умершей? Может и так
Как «он» воспримет правнуков? Это бытовой, но тоже интересный уровень. Нужны ли отдаленные поколения друг другу?.
И самое интересное, как все закончить? А легкоон, ну«папа», пришелец, просто исчезнет, уйдет куда-то там, исчерпав свою миссию. Рази нет его. «Миссия» должна быть очень веской, иначену да, ну даэто он уже записал. Дальше что?.
Моральный итог: после «пришествия» им всем стало труднее, или легче? Что-то изменилось, или просто исчезли круги на воде? Интересно! Будет классда, да. На этот раз все получится