Его Маня была типичная женщина, барахольщица, всегда озабоченная своим видом, способная часы проводить в магазинах, расстраиватьися из-за прыща, поломавшегося ногтя, пары лишних килограммов, не «того» оттенка помады. Она не любила заумных разговоров, ей была безразлична политика и философия, ей по-сути ничего кроме семьи было ненужно. Маруся с неохотой, только под его нажимом, смотрела арт-хаусные фильмы. Были же на свете и другие женщины, вполне безразличные к тряпкам, косметике и здоровым диетам, чтобы не набирать вес. Может с ними ему было бы интереснее? Гриша подумал, что у них на кафедре были такие, но он их не хотел. Вроде все при них, но чего-то все-таки нет. Валера таких называл «слишком умные». А разве можно быть умной «слишком»? Ума много не бывает. Или бывает? Не в уме дело. Маша вовсе не была дурой, Гриша не смог бы с дурой жить. Просто ее ум был «женский» со скосом в эмоциональность, интуицию и мудрость, не в «голый» интеллект. А потомМаня, ее смех-колокольчик, звонкий, откровенно зазывный, ее рыжие волосы в небрежном узле, а главное глазатам всегда было обещание и избирательная доступность, готовность разделись удовольствие, знание чего-то тайного, женского, которое звалоно не всех, а только его, Гришу. Он же когда-то угадал все это в глазах совсем молоденькой неопытной девчонки. Угадали ее волосы рассыпались по спине для него. Прав Валерка: такие женщины, как Маня, были умными, но не «слишком умными». Этому не существовало определения, да оно им с Валером было ни к чему. Они и так понимали, о каких женщинах речь.
Проблема была в том, что они с другом очень многие вещи понимали одинаково и однажды их единомыслие дало сбой. Гриша не любил об этом вспоминать, не разрешал своим мыслям сворачивать в эту сторону. Но как не думать? Женская суть его завораживала, ее было очень интересно понять. Почему баба ищет любовника? Зачем ей другой мужик? Зачем? Муж плох? Ну тогда понятно. Тут другое: к чему искать от добра добра? Что ведет в таких случаях мужчин было понятно, тоже мне тема! А вот бабыА если написать что-нибудь на эту тему, но от лица женщины?
Гриша ехал на занятия и думал о новом рассказе или небольшой повести: он-она-конец любви. Про встречу с классом он не думал совсем. Класс оказался сложным, т. е. двадцать с лишним человек не представляли никаких проблем, но среди нормальных доброжелательных ребят затесалась одна, как Гриша про себя думал, «гнида». Типичный кошмар преподавателя. Такие студенты попадаются нечасто, но если уж не повезет, так не повезет. Коллеги с полу-слова поняли бы о чем речь. На этот раз сзади села высокая красивая девушка, с неподвижным лицом и несколько коровьем выражением. Было видно, что она себя «несет» и считает много выше среднего, поэтому ей многое дозволено. Там все ясно: избалованная девчонка из небедной семьи, не привыкшая себя ни в чем подстегивать. Если трудно и не получается, то виноваты все, только не она. В Москве Гриша таких не встречал, а здесь их было хоть пруд пруди. Сначала цаца задавала много ненужных с подковыркой вопросов, потом Гриша получил от нее пару имейлов с раздраженными сетованиями, что она «ничего не понимаети не мог бы он » Гриша знал, что она неспособна серьезно работать, начнет заваливать все тесты, и обвинять лично профессора Клибмана в своих неудачах, призывая, кстати, других подтвердить ее недовольство, пытаясь создать против него коалицию «недовольных». Раньше Гриша нервничал, но давно понял, что лучший способ оградить себя от таких цацэто нажать, самому пойти а атаку. А где ваша тетрадь с заданием? Не знаете? Странно вот страница в учебнике, где об этом этом говорится. Меня не поняли? И учебник тоже не поняли? И так далее. Способов было много. Такие никогда не грозили пожаловаться, они просто жаловались у преподавателя за спиной, сгущая краски, выгораживая себя, и призывая в свидетелей весь класс. Ничего такого бояться не стоило. Начальство было на каникулах, и даже если бы какие-то «разборки» состоялись, так с Гришей один раз было, «гнида» ничего бы не доказала, попала бы в калошу, к тому же кафедра традиционно, не считая каких-то вопиющих случаев, брала сторону своего преподавателя. Нет, Гриша эту мерзкую Хейли не боялся, но просто знал, что целых две недели ему придется терпеть в классе ее злую морду, невежливые фырканья и демонстративные захлопывания тетради. Да, хрен с ней.
Гриша полностью переключился на свою «неверную жену». Он стал «ею» и перестал что-либо вокруг себя замечать, с досадой предвкушая, что занятия сейчас его вынужденно отвлекут от писания в голову своего рассказа, схема которого уже полностью у него сложилась. Ему хотелось оказаться у своего компьютера, а не у доски. Гриша вздохнул, и начал парковаться. Было еще совсем рано и прохладно. Паркинг был практически пустым.
Гриша вернулся домой после трех. Быстренько поел и пользуясь Маниным отсутствием, уселся к компьютеру. Он открыл чистую страницу, торопясь немедленно вылить на нее свои мысли.
Награда за страх.
Название придумалось как-то сразу. Итаксхема:
Она, молодая еще женщина, симпатичный муж, двое детей. Живут с ее родителями. Онабывший геолог, но поскольку это начало 90-ых (не забыть указать какую-нибудь веху времени), ей приходится работать в геологическом магазине «Самоцветы», где она просто продает камни и изделия из них, может дать желающим консультацию. Работа ее устраивает, но она ее не любит. Муж часто в командировках, но у них все хорошо. Детишкольники младших классов. Где-то она встречает военного, майора, он служит в московской военной прокуратуре. У них роман. О романе вскользьроман и роман. Военный ею идеализируется, ему приписываются какие-то качества из романов о дуэлях и белогвардейских романсов. Онофицер и связан для нее с опять же книжным понятием «честь». Получается, что она любит форму, человека она в форме не видит. Получается, что ее муж обычный скучноватый инженер, а ее «душка-военный»«голубой князь». Устоять она не может.
И вотсюжет: она оставляет с мамой детей и сломя голову бежит на свидание с «князем». Князь всю ночь «дежурант» по Москве, будет на службе с 7 вечера до 7 утра. У него временився ночь и он звонит и приглашает ее к себе на работу. Она, все бросив, идетТам все происходит пошло и банально. Она уходит и тутвзлет нарратива, кульминация: возвращаясь домой, ей приходится пережить самый большой страх своей жизни. Даже не страх, а животный ужас, который ее полностью излечивает от наваждения. Лечит от адюльтера жестоко и веско. Она возвращается домой другим человеком, по-новому оценив то, что у нее есть и полностью до отвращения, разочаровавшись в своем майоре.
Начало рассказа, кто да что, Грише писать сейчас не хотелось. Он начнет сразу с кульминании, а тамвсе приложится. Гриша принялся печатать почти без ошибок. Желание передать эпизод «страха, как лекарства» было непреодолимым. Он только боялся, что кто-нибудь позвонит и отвлечет его:
Валя и не подозревала, что вдалеке за новыми голубыми башнями, построенными в самом начале Хорошевки вместо давно снесенных домиков, которые после войны построили немцы, был колоссальный пустырь. Вернее, не совсем пустырь, там были какие-то цеха, сараи, приземистые ангары, огороженные высокими каменными заборами. Неопрятная, безлюдная, темная индустриальная зона. Было еще светло, но быстро смеркалось. Валя шла быстрым шагом, все дальше удаляясь от оживленного подземного перехода, в которой она только шла вышла из метро. Она никогда не была на работе у Алексея, понятия не имела, где находилась эта его загадочная Военная Прокуратура. Широкая тропинка, петляющая между домами, уводила ее все дальше от цивилизации. Вале уже даже трудно было себе представить, что пустырь, по-которому она шла, был Москвой. И однако ни пустырь, ни сгущавшиеся сумерки, ни мерзкая сырая промозглая погода, подтаявший черный снег по бокам тропинки, не могли испортить ее радостного приподнятого настроения: Алеша ей сам позвонил домой, попросив к телефону Валентину Степановну. Она просила его это делать только в самых крайних случаях. Обычно он звонил ей на работу, а тутдомой.
Муж был в Воскресенске, в командировке. Так что ничего. Мама взяла трубку и позвала Валю, не задавая лишних вопросов. Наверное маме очень хотелось спросить «а кто это?», но она не спросила. Молодец у нее мать. Валя была даже плюс-минус уверена, что мама бы, если чтоне продала бы ее мужу. Однако все это матери не касалось, и Валя просто сказала, что ей надо на два-три часа уйти. Ничего такого. Если бы мать спросила «зачем», Валя приготовила ответ. Но мать снова ничего не спросила, только многозначительно на нее посмотрела. Ой, да ладно, пусть.