Я и не знал, что ты так любишь телевизор, сказал он. Если хочешь, буду оставлять его тебе включенным на весь день.
Хочу! Разумеется, хочу!
Правда, тебе следует ограничить себя, предупредил он. Я не хочу, чтобы ты торчал весь день у телевизора. Полагаюсь на твою ответственность.
На мою ответственность? Так он считает меня ответственным лицом?
К тому времениа мне в ту пору уже исполнилось три годая часто смотрел телевизор, но мое настоящее образование началось с момента, когда Дэнни начал оставлять телевизор включенным специально для меня. Скука прошла, часы одиночества опять стали пролетать быстро. Выходные, наполненные активностью, поскольку все семейство было в сборе, сделались короткими, а ночи с воскресенья на понедельник наполнились томительно-сладостным расслаблением и предвкушением недели у телевизора.
Я погрузился в самообразование, потеряв счет неделям, и даже не заметил, как наступил второй день рождения Зои. Неожиданно для себя я оказался в центре праздника, устроенного в нашей квартире для ребятишек из детского сада, который посещала Зоя, и из парка, где она гуляла. Он был шумным и веселым до сумасшествия. Все детишки хотели, чтобы я поиграл и повозился с ними на коврике. Я позволял им надевать на меня шляпы и кофты, и Зоя назвала меня своим старшим братом.
Потом детям принесли лимонный пирог, часть которого они рассыпали по полу, и пока Дэнни распаковывал подарки, я помогал Еве убирать его. Я радовался, видя, что Ева довольна нашей уборкой, так как чаще она жаловалась на оставленный кем-либо из нас беспорядок и на то, что ей приходится одной наводить порядок в квартире. Она даже похвалила меня за способность быстро удалять с пола куски и крошки, вызвала меня на состязание, и я согласился: она чистила пол пылесосом, а яязыком.
Когда дети ушли, а мы закончили уборку, Дэнни сообщил, что у него сюрприз для Зои. Он показал фотографию, на которую она едва взглянула, причем без интереса. Затем он показал фото Еве, и та вдруг заплакала, потом засмеялась, обняла Дэнни и, снова посмотрев на снимок, еще немножко поплакала. Дэнни взял у нее фотографию и показал мне. На ней был запечатлен дом.
Посмотри-ка сюда, сказал Дэнни. Это твой новый двор. Доволен?
Полагаю, я был весьма доволен. Хотя на самом деле этот прямоугольник фотобумаги и вид дома на нем меня немного смутили. Я не понимал их причинно-следственной связи.
Вскоре все начали запихивать вещи в коробки, бегать и суетиться, хватать все, что под руку попадется, а в финале куда-то исчез мой коврик.
Дом оказался славным. Небольшой, но стильныйя видел такие по телевизору в передаче «Старый дом» в рубрике «Сделай сам», с двумя спальнями, всего с одной ванной, но зато с большой жилой площадью, расположенный поблизости от соседей, на склоне холма в Центральном районе. Со столбов по краям дорожки, ведущей к входной двери, свисали разноцветные провода. Дом выглядел опрятным и ухоженным, тогда как неподалеку стояли здания с нестрижеными лужайками, облупившимися стенами и покрытыми мхом крышами.
Ева и Дэнни сразу полюбили новое жилище. Почти всю первую ночь они бегали голышом по комнатам, исключая ту, в которой спала Зоя. Возвращаясь домой с работы, Дэнни первым делом говорил «привет» жене и дочке, после чего выводил меня во двор и бросал мяч, а я его с радостью возвращал ему. Когда же Зоя подросла, она бегала вокруг дома и визжала от счастья, а я делал вид, что вот-вот догоню ее. Ева предупреждала: «Не бегай так быстро, а то Энцо тебя укусит». В первые годы она частенько повторяла дочке эти слова, то есть сомневалась в моем воспитании. Но однажды Дэнни резко обернулся к ней и одернул: «Энцо никогда не укусит Зою. Слышишь? Никогда!» И он был прав. Ведь я отличаюсь от остальных собак. Я обладаю силой воли, достаточной, чтобы преодолеть большинство моих животных инстинктов. Хотя по-своему Ева была права, поскольку большинство собак не способны справиться с собой, видя бегущую добычу: они преследуют ее и хватают зубами. Только ко мне это не относится.
Но я прощаю Еву, она знала меня недостаточно хорошо, а объяснить я ей ничего не мог, по-этому просто никогда не вел себя с Зоей грубо. Мне не хотелось излишне волновать Еву. Однажды, когда Дэнни отсутствовал и Ева решила покормить меня, она нагнулась, чтобы поставить передо мной миску с кормом. Голова ее оказалась возле моего носа, и я сразу же почуял плохой запах, похожий на вонь гниющего дерева или грибов. Это был запах разложения, тухлой воды и гниения водорослей. Он шел из ее ушей и носа. Я сразу понялв голове Евы есть нечто чуждое.
Имей я покорный мне, легкий на слова язык, я бы предупредил их. Быть может, нашел бы силы убедить ее обратить внимание на свое состояние задолго до того, как о нем ей рассказали вся эта аппаратура, компьютеры и супервидящие скопы, которые умеют заглядывать в человеческие головы. Люди, наверное, считают их очень мудрыми, на самом же деле они громоздкие, не-уклюжие, очень неточные, поскольку реагируют на посторонние сигналы, основаны на философии симптоматической медицины, всегда отстающей на шаг от времени. Вот мой нос, да, да, мой черный нос, мокрый и чуткий, уловил болезнь в голове Евы задолго до того, как она сама узнала о ней.
Однако, к сожалению, язык мой мне не подчиняется, поэтому ничего не оставалось, кроме как смотреть на Еву и ощущать пустоту внутри себя. Она доверила мне охранять Зою, но никто не поручал мне охранять Еву. Я ничем не мог ей помочь.
Глава 8
Однажды летним субботним днем мы вернулись с пляжа, где сначала купались, а потом ели рыбу и чипсы в кафе «Спэд», красные и усталые от солнца. Ева уложила Зою поспать, Дэнни и я сели у телевизора образовываться.
Он поставил кассету с записью гонок на выносливость, в которых неделю назад напросился участвовать. Эти захватывающие гонки длились восемь часов. Дэнни и еще два гонщика в его команде, сидя за рулем по два часа, летели по трассе и финишировали первыми в своем классе, после одиннадцатичасового героического заезда, в котором Дэнни также участвовал, когда его машину едва не развернуло во время обгона двух авто, но он с честью вышел из сложного положения и тоже занял первое место.
Просмотр записи, сделанной камерой, установленной в кабине, оставляет потрясающее впечатление. Ощущаешь перспективу, которая теряется, когда смотришь телевизор и видишь все машины, да еще из-за множества камер с разных точек. Только когда наблюдаешь за гонками из кабины несущегося на огромной скорости автомобиля, начинаешь понимать, что такое быть гонщиком: видишь, как он держит руль, черту на трассе и саму трассу, отражение идущих позади машин в боковом стекле, чувствуешь страшное одиночество гонщика, его напряжение и упорство, качества, необходимые для победы.
Дэнни запустил пленку с момента начала последней стадии гонок, когда трасса была сырой, а небо покрылось тяжелыми черными тучами, грозящими проливным дождем. Мы молча посмотрели несколько кругов. Дэнни вел машину мягко и практически один, поскольку его команда осталась возле бокса, куда они заехали, чтобы сменить шины на дождевые. Другие команды решили, что дождя не будет или он скоро пройдет и трасса быстро высохнет, поэтому шины не меняли и, выиграв во времени, обошли команду Дэнни больше чем на два круга. Однако дождь опять полил, и Дэнни получил огромное преимущество.
Он легко обошел машины других классов: маломощные «миаты», устойчивые, преодолевавшие повороты на высокой скорости «вайперы» с огромными двигателями и ужасающим рулевым управлением. Врезаясь в дождь, Дэнни мчался по трассе в мускулистом кубковом «порше».
Как тебе удается проходить повороты быстрее других? спросила Ева.
Я вскинул голову. Она стояла в дверях, наблюдая за нами.
Большинство команд не сменили шины на дождевые, ответил Дэнни.
Ева села на диван рядом с ним.
Но некоторые ведь сменили.
Да. Кое-кто сменил.
Мы продолжали смотреть пленку. Дэнни встал позади желтого «камаро», в самом конце прямой трассы, и хотя на двенадцатом повороте, казалось, мог обойти его, продолжал оставаться на своей позиции.
Почему ты не обогнал его? спросила Ева.
Потому что я знаю эту машину. Она очень мощная и на прямой без труда обойдет меня. А вот на следующей серии поворотов она будет уже позади.