От кого это? спросила Лоис, как способна спросить лишь мать.
От Иэна, ответила Софи. Просто желает мне счастливого Рождества.
И где же он сам его проводит?
С матерью.
Новый парень, пояснил Кристофер своему тестю, произнеся эти слова громко и медленно, ошибочно полагая, что Колин глохнет.
Здо́рово, произнес Колин. Пора бы уже. Вам обоим не помешали бы внуки.
Софи отхлебнула вина и сказала:
Бежишь впереди паровоза, а, дед? Он пока даже не мой парень. Всего два свидания было.
Ну кому-то же надо продолжать род, напирал Колин. Остальные не очень-то преуспели в этом деле.
Уймись, пап встрял Бенджамин.
Нас за столом пятеро. И это всё? На большее вы, ребятки, не способны? Мы с вашей матерью родили троих. Я думал, к этому времени в мире будет чуть побольше Тракаллеев.
Молчание, последовавшее за этим выплеском, оказалось самым неловким и глубоким, чем все предыдущие. Семья за столом знала то, чего не ведал Колин, у Бенджамина уже была дочь, жившая в Калифорнии, но он с ней не общался.
Уверена, Пол скоро найдет себе кого-нибудь в Токио, сказала Лоис. Наверное, приедет тебя навестить через несколько лет с целой армией миленьких детишек, наполовину японцев.
Колин скривился и накинулся на брюссельскую капусту.
После обеда пошли прогуляться все, кроме Колина. Он рухнул на диван с Радио таймс и заныл, что нечего смотреть по телевизору.
А я тебе вот это зачем купил, как ты думаешь? спросил Бенджамин, помахивая подарком отцу. Это был диск с рождественскими выпусками Моркама и Уайза.
Не хочу я смотреть старье.
Ага, ты и новье не любишь. Бенджамин присел перед телевизором и воткнул диск. Пока возился, его посетило яркое воспоминание: Рождество 1977 года, тридцать три года назад, когда они всей семьей сели смотреть последнее представление этого комического дуэта на Би-би-си. Деды тоже присутствовали, и Бенджамин, смеясь вместе со всеми, запомнил это невероятное ощущение единства, ощущение, что целый народ оказался ненадолго, мимолетно объединен божественным действом смеха. Двадцать семь миллионов человек это смотрели, между прочим, напомнил он отцу.
Потому что у нас было всего три канала. Лоис вошла в комнату и встала у Бенджамина за спиной. И ничем больше не займешься. Ты готов? Эдак мы выйдем, когда уже стемнеет.
Выбрались вчетвером, двинулись спокойными задворками, которые сегодня казались чуть менее обыденными благодаря рождественским украшениям там и сям да огонькам. Вскоре Бенджамин уже отстал, привычно погрузившись в свои мысли. Софи заметила это и помедлила, чтобы он смог их догнать.
Все в порядке? спросила она.
Да, все хорошо. Он улыбнулся и коротко приобнял ее, неуклюже потрепал по спине. Спасибо за подарок, кстати. Очень трогательно.
Он тебе не нравится, правда же?
Софи подарила Бенджамину экземпляр Фаллопии, купленный на встрече Соана с двумя именитыми писателями. Экземпляр был с автографом: Бенджамину всего наилучшего, Лайонел Хэмпшир.
Ну, рецензии на эту книгу были несколько неоднозначные, сказал Бенджамин. Но прочитать мне хочется. Он сам каков, лично?
Как раз таков, каким его себе представляешь.
Ох, батюшки.
Пришли к музею Толкина, за ним маленький участок травянистой пустоши, который недавно обозначили как Зону отдыха Шир, и тот и другой запустили у Софи в голове цепочку размышлений.
В тот вечер, сказала она, Соан подсказал, что Сэрхол это практически анаграмма сюр, лох. Что ж мы этого не замечали так долго?
Бенджамин не ответил. Смотрел вперед, на Лоис и Кристофера: они шли рука об руку, что почти придавало им вид счастливой супружеской четы. Лоис раздосадовала брата своим саркастическим замечанием о скудости телеканалов в 1970-е это замечание подпортило (нечаянно, скорее всего) одно из самых дорогих Бенджамину воспоминаний. Краеугольным камнем его системы верований по-прежнему оставалось то, что Британия времен его детства была более цельным, сплоченным и единодушным местом (все начало разваливаться по итогам выборов в 1979-м), и смутное тепло, какое Бенджамин все еще ощущал, когда смотрел комедийные программы 1970-х, было тому неким доказательством. Но, разумеется, ждать, что Лоис воспринимает это так же, не приходилось: для нее то десятилетие было эпохой трагической, ужасной. Бенджамин наказал себе никогда об этом не забывать и всегда делать на это поправку.
Впрочем, Бенджамина дома ждало резкое напоминание, когда они вернулись. Колин бросил смотреть Моркама с Уайзом и переключился на новости Би-би-си. Вид у отца был потрясенный. Лоис села рядом, а Бенджамин ушел на кухню ставить чайник.
Все хорошо, пап? спросила она.
Та женщина, произнес он без выражения, не сводя взгляда с экрана. Девушка в Бристоле. Которая пропала на прошлой неделе. Нашли тело. Пока не сказали, что это она Ну а кто ж еще?
Лоис промолчала, но напряглась всем телом. Кристофер присел на подлокотник дивана и положил руку на ее судорожно поджатое плечо. Эту картину Бенджамин застал, возвратившись в комнату: замершая сестра, мужчины по обе стороны от нее.
Что сейчас, должно быть, переживают ее родители, проговорил Колин, глядя теперь на Кристофера, и глаза у него посветлели и повлажнели. Я точно знаю, каково им. Сжал дочери руку быстро, с яростной страстью. Годы прошли, как мы ее чуть не потеряли, ну.
Бенджамин поглядел, помедлил, осознал, что для него тут роли не предусмотрено, и удалился. Тихонько идя в кухню, услышал, как отец повторяет:
Чуть не потеряли ее.
6
Январь 2011-го
После секса Софи погрузилась в глубокий сон, а просыпалась потом очень медленно, поздним утром, сперва осознав серый свет, сочившийся сквозь занавески, затем приятную боль в усталых членах, а следом грубоватое, на ощупь похожее на наждак лицо Иэна он потерся о ее щеку и поцеловал Софи.
Доброе утро, сладкая, сказал он. Я отскочу на минутку за всякой фигней.
Угу.
Спала хорошо?
Очень хорошо.
Собрался купить бекона, яиц
Красота какая.
грибов, помидоров, свежего апельсинового сока
Ты всех своих девушек так балуешь?
Хочешь воскресную газету?
Можно.
Санди таймс годится?
Предпочитаю Обзервер.
Возьму обе.
Он отстранился, она сонно потянулась к нему, обняла за шею и привлекла к себе еще раз поцеловаться. Одеяло сползло и напомнило Софи, что она голая, а Иэн полностью одет. Это разгорячило их обоих. В результате в экспедицию за провиантом Иэн отправился на двадцать минут позже.
Когда он ушел, Софи еще несколько минут повалялась в счастливом послесоитии, а затем выбралась из постели. Приметила белый банный халат, висевший на двери в ванной, влезла в него и раздернула шторы. Накануне вечером точнее, сегодня рано утром она пришла с Иэном к нему домой, но поскольку была в изрядном подпитии и трепетала в предвкушении, решив, что наконец переспит с Иэном, не обратила внимания, где он живет. Сегодняшний утренний вид из окна был непривычным, и она несколько мгновений пыталась сориентироваться. Похоже, Софи оказалась в одном из сравнительно новых спальных кварталов позади Сентенэри-сквер. Виднелись зады Баскервил-хауса и громадная стройка, где постепенно обретала очертания Бирмингемская библиотека. (Шум со стройки в рабочие дни наверняка оглушительный, подумала она.) Этим утром признаков жизни в округе отмечалось немного, если не считать мужчину, выгуливавшего пса на травянистом пятачке, да двух подростков, со скучающим видом сидевших на качелях посреди детской площадки. Где-то на небольшом отдалении беспрестанно гудел автомобильный поток. Вроде бы типичное бирмингемское воскресенье для всех, кроме нее.
За жизнь она переспала с немногими мужчинами; для Софи секс это и тяготение, и приключение. Эта ночь и сегодняшнее утро ощущались как восхитительная прогулка на цыпочках в неведомое. На несколько минут остаться одной у Иэна в пустой квартире неожиданный дополнительный подарок. Пока что в их трех довольно долгих, но несколько скособоченных беседах он сумел почти никак себя не выдать. И вот, быть может, выпала возможность узнать его получше.