Около часа ночи Бартоломью стал медленно двигаться в сторону дома, держась в тени сначала бамбука, а потом растопыренных ветвей манговых деревьев, покрытых мясистыми листьями. В лунном свете он видел перед собой привратника, склонившего голову на грудь и мирно спящего на своем стуле. За ним располагался совершенно тихий в это время внутренний дворик, освещенный только несколькими фонарями, воткнутыми в щели между кирпичами стены. Хокинс бросился через сад, мимо фонтана, в сторону дома, выбрав место слева от ворот, которое скрывалось в плотной тени, отбрасываемой выступающим балконом. Прижавшись спиной к стене, он на мгновение прикрыл глаза и восстановил дыхание.
Затем наемник стал подбираться к воротам. Добравшись до них, замер и заглянул внутрь. Сейчас он был так близок к привратнику, что слышал его легкое всхрапывание. Это был единственный звук. Напрягая мускулы, англичанин бросился в ворота, схватил привратника со спины обеими руками и выволок его в сад, зажимая ему рот правой ладонью.
Один звуки ты мертвец, прошептал Бартоломью по-персидски. Ты меня понял?
Глаза юнца широко раскрылись от ужаса, но он утвердительно кивнул.
А теперь веди меня туда, где спит твой хозяин, Шер Афган, велел Хокинс.
Парень опять кивнул. Сжав шею мальчишки до боли в правой руке, Бартоломью левой вытащил из ножен, сделанных из воловьей шкуры, турецкий кинжал и пошел вслед за привратником через внутренний дворик, к двери в его углу, и вверх по узкой лестнице, которая привела их в длинный коридор. Он чувствовал, что мальчишка, как щенок, дрожит под его рукой.
Здесь, господин. В этой комнате. Юноша остановился перед комнатой, располагавшейся за высокими дверями из темного полированного дерева, украшенными бронзовыми изображениями тигров. Хокинс почувствовал резкий ароматвероятно, камфарыи крепче сжал шею юнца, который оглядывался вокруг полными ужаса карими глазами.
И тут парень неожиданно открыл рот, чтобы поднять тревогу.
Бартоломью не стал колебаться. Двумя быстрыми движениями он оттянул голову юноши назад левой рукой, а правой провел острием своего турецкого кинжала по нежной коже его шеи. В горле несчастного что-то булькнуло, и англичанин опустил обмякшее тело на пол. При других обстоятельствах он бы мог пощадить привратника, но только не сейчас, когда малейшая ошибка могла стоить жизни ему самому. Автоматически англичанин вытер лезвие о плащ. Все его мысли были сейчас за этой дверьючто он увидит по другую сторону деревянных створок с изображениями тигров? Он слышал, что слово «шер» означает «тигр»; если это так, то он не ошибся, и Шер Афган сейчас всего в нескольких футах от него.
Все еще держа кинжал в правой руке, Хокинс левой осторожно приподнял металлическое кольцоопять-таки в виде тиграна правой стороне двери и тихонько толкнул ее. К его облегчению, дверь открывалась мягко и без скрипа. Открыв ее на шесть дюймов, Бартоломью замер. Бледный золотой свет подсказал ему, что в комнате не было абсолютно темно, на что он втайне надеялся. Может быть, Шер Афган уже заметил открывающуюся дверь и сейчас достает свой меч из ножен
Не колеблясь больше ни минуты, убийца распахнул дверь и сделал шаг вперед. Большая комната была обита красным шелком с золотой вышивкой. Под ногами у него был толстый ковер, а от кристаллов, раскаленных в украшенной эмалью курильнице, поднималась струйка дыма. В наполненных маслом бронзовых диях тлели фитили. Но Бартоломью не смотрел на эту роскошь. Он смотрел прямо сквозь прозрачную занавеску, сделанную из розового муслина, натянутую поперек комнаты и делящую ее на два помещения. Сквозь ткань он видел громадную низкую кровать, на которой лежали переплетенные нагие тела мужчины и женщины. Что ж, по крайней мере мужчина был настолько поглощен своим занятием, что наемник вполне мог открыть дверь пинкомвсе равно он этого не заметил бы. Женщина лежала на спине; ее стройные ноги обхватывали мускулистые бедра мужчины, и он толчками входил в нее, закрыв ей вид на двери своим телом.
Провидение не могло дать ему лучшего шанса, подумал Бартоломью, приближаясь к кровати. Он осторожно отодвинул муслин и на цыпочках сделал несколько последних шагов. Теперь Хокинс был так близко, что видел влажную пленку на спине мужчины, чувствовал ее солоноватый запах, в то время как и сам этот мужчина, и женщина, чье лицо было повернуто в сторону, все еще не догадывались о его присутствии. Приближалась кульминация, и с каждым новым толчком Шер Афган закидывал голову назад. В один из таких моментов англичанин бросился вперед, схватил его за густые черные волосы, оттянул его голову еще дальше назад и аккуратно перерезал ему яремную вену. Бартоломью был опытным убийцей. Так же как и привратник, Шер Афган не издал ни звука, когда его горячая красная кровь стала толчками вытекать из зияющей раны.
Хокинс схватился за отяжелевшее тело, взглянул в глаза убитого, чтобы убедиться, что это действительно Шер Афган, сбросил тело на пол и повернулся к женщине, которая теперь уже открыла глаза и сидела, обняв колени, как бы защищаясь. Кровь ее любимого стекала меж ее пышных грудей, а темно-карие глаза не отрываясь смотрели на лицо убийцы, как бы пытаясь угадать, что он сделает в следующий момент.
Не шумии я тебя не трону, сказал Хокинс.
Медленно, не отводя глаз от его лица, женщина натянула на себя простыню, но не издала ни звука.
Бартоломью почувствовал облегчениеон не хотел убивать женщину, так же как не хотел убивать юного привратника, и в то же время удивление. Он ожидал, что другая на ее месте разразится истеричными криками или начнет оскорблять его, а эта вовсе не выглядела такой убитой, какой могла бы быть, принимая во внимание тот факт, что мужчина, который только что со страстью и энергией занимался с ней любовью, теперь лежал в луже свертывающейся крови на полу. Вместо этого на ее лице можно было прочитать любопытство. Убийца понял, что она пытается запомнить мельчайшие детали, начиная с темного грязного плаща и покрытых кровью рук и кончая локонами волос медного цвета, которые выбились из-под мышиного цвета повязки, которой он завязал себе голову.
Хокинс развернулся, чтобы уйти. Он и так уже задержался здесь. Отступая, вновь повернулся лицом к женщинена тот случай, если у нее окажется нож, и добрался до дверей, в любую минуту ожидая ее криков с призывами стражников. Но он успел выйти из комнаты, пройти по коридору, спуститься по лестнице и оказаться во внутреннем дворике, прежде чем, наконец, услышал резкий женский крик: «Убили!» Пробегая по темному саду, наемник услышал звуки у себя за спиноймужские голоса, топот бегущих шагов. Но он был уже возле стены. Продравшись сквозь заросли бамбука, не обращая внимания на порезы и царапины, Хокинс бросился к стене и перелетел через нее на этот раз без всяких осложнений.
Оказавшись на улице, он на мгновение остановился и легко поцеловал свой турецкий кинжал, который все еще был покрыт запекшейся кровью Шер Афгана. Тысяча мохуров была его.
Глава 3. Вдова
Мы обмыли тело твоего мужа и приготовили его к погребению, сказал хаким. Я подумал, что, прежде чем мы положим его в гроб, тебе захочется самой убедиться, что все сделано так, как ты велела.
Благодарю. Мехрунисса подошла ближе и посмотрела на труп своего мужа. Прошу вас, оставьте меня одну
Оставшись в одиночестве, вдова наклонилась над телом и внимательно посмотрела на лицо Шер Афгана, которое выглядело на удивление мирно для человека, чей конец оказался настолько ужасным. Она почувствовала терпкий запах камфарной воды, которой хаким и его помощники омывали труп.
Мне жаль, что ты умер такой смертью, прошептала женщина, но я рада, что освободилась от тебя. Если б убийца зарезал меня вместо тебя, тебе было бы все равно.
На мгновение она коснулась щеки своего мужа кончиками пальцев.
Теперь твоя кожа холоднано ты ведь всегда был холоден по отношению ко мне и к нашей дочери, которая ничего для тебя не значила, потому что не родилась мальчиком
Мехрунисса почувствовала слезы на глазах, но оплакивала она не Шер Афгана. Как ни презирала эта женщина жалость к себе самой, сейчас она оплакивала все свои потерянные годы, прожитые с человеком, который, получив в свое распоряжение ее приданое, превратил ее в объект для удовлетворения собственной похоти и демонстрации своей власти. Ей было едва семнадцать, когда она вышла за него замуж. Ничто не подготовило ее к тому, что впоследствии оказалось его бессердечным безразличием, илиесли б Мехрунисса когда-нибудь решилась пожаловатьсяк его небрежной и порочной жестокости. Она отвернулась, почувствовав, как к горлу у нее подступила тошнота. Голова слегка кружилась. Прошло едва ли шесть часов с того момента, как убийца нанес удар. Все произошедшее еще было свежо в ее памяти: глаза убийцыбледно-голубые, как у персидской кошки, когда он стоял над кроватью, серебряный блеск его кинжала, теплая красная кровь, льющаяся из раны на шее Шер Афгана на ее обнаженную плоть, выражение полнейшего удивления на лице мужа за мгновение до того, как его душа рассталась с телом