Инга остановилась. Смотрела мне в глаза с достаточно близкого расстояния. Сейчас я смог оценить её примерный рост. Она была немного ниже меня, моих 174 сантиметров.
Я согласен. Тоже с радостью готов смотреть любые твои работы.
Взял её за руку. Она немного подалась вперёд ко мне, и я сделал то же самое до самого контакта.
Был уже четверг, и третий день мы занимались ремонтом. Сегодня заканчивали клеить обои. Потолочная плитка и новая люстра уже были на месте.
Ну что, когда покажешь мне свою новую девушку? в какой-то момент сказал отец, намазывая обои клеем. Мне надо оценить её, из какой она семьи, чем они занимаются
Пап, мы с ней только познакомились, ещё рано. Да и потом, я не особо тороплюсь тебя с ней знакомить. Прости, но ты производишь не самое приятное впечатление. Так было и с Ольгой и её родаками.
И что со мной не так? Ты меня стыдишься?
Ты практически сразу начинаешь задвигать людям свои сомнительные убеждения.
Глухая тишина. Я говорю, он говорит. Он бьёт по стене, краснеет. Докапывается. И тут звук включается, звучит мой голос, заглушается его.
Ты понимаешь, каково это? Когда тебя все сторонятся? Ну, реакция других людейэто проблемой было только тогда. Но сейчас проблема в моей голове. Да и всё это время было в ней. Я боюсь, что сам сорвусь и сделаю что-нибудь похожее. Что кому-то наврежу. Настолько, что мне сложно идти на конфликт. А знаешь, что ужасно? От того, что я пытаюсь всегда быть хорошим, услужливым, я при этом понемногу каким-то волшебным образом становлюсь мудаком! А знаешь почему? Нельзя всегда быть хорошим. Подавление внутренних порывовэто всегда плохо, особенно агрессии, ненависти и всего такого. Это не уходит никуда. Вот ты хочешь ударить кого-то. И прячешь это внутри. Но это не исчезает, не превращается в розовых пони. Эта тьма копится и копится, и кто знает, куда всё это выльется. И ты становишься как ходячая бомба замедленного действия. Что однажды кукуха не выдержит и весь твой гнев, ярость выльется на незадачливых людей вокруг. Ну или другой раскладбудет нескончаемый поток пассивной агрессии. Всё варианты хреновые. И да, я виню тебя за это. Ты мудак и всегда им был. И ты ещё больший мудак, потому что защищаешь своё состояние. Почему ты не можешь просто признать, что тогда был пьяным и ни за что забил бедного парня до смерти? Почему говоришь, что должен был поступить как мужик и поставить его на место?
Отец молчал. Видимо, он не знал, что ответить. Или для того, чтобы ответить, ему надо выпить.
Мне надо пройтись, бросил я выходя из комнаты. Проходя мимо кухни, обратил внимание, что телевизор перестал работать и выдавал цветные помехи. На счастье, надеюсь, полностью сломается.
По-быстрому умылся, переоделся и вышел на улицу.
Просто шел по тротуару. В голове всё путалось. С Ингой договорились встретиться через 30 минут у торгового центра поблизости от вокзала и сходить перекусить. Пока просто присел на скамейку. Наблюдал последние лучи заката.
Хотелось просто крушить всё и ломать. Но старался, как всегда, сдерживаться. А может, не сдерживаться? Хоть раз в жизни?
Так я сидел с закрытыми глазами, приложив руки к голове. И тут почувствовал мягкое прикосновение к волосам, легкое поглаживание.
Ну, успокойся. Бывает. Родителиони такие. Голос Инги звучал мягко, успокаивающе. Она присела рядом. Не забывай, в какое время они росли. Они несут в себе ту эпоху. Алкоголь, пропаганда, заблуждение, двоемыслие, отсутствие толерантности, но толерантность к насилию. Но тебе не стоит забывать и то, что он тебя любит. Да, по-своему. Постарайся это принять.
А она быстро тут оказалась. Я наклонился в её сторону и положил голову на её колени.
Я не могу это принять просто так. Пытался.
Мне казалось что это длится бесконечно, пока наш покой не был прерван.
Эй, мужик, ты что, совсем говноед встречаться с такой толстухой? Какой-то грубый пьяный голос прорезал момент.
Я резко поднялся. Перед нами стоял какой-то алкаш сорока лет, с перекошенной мордой, которая, видимо, ему казалось усмешкой.
Извинись, гнида, спокойно сказал я.
А то что? Покажешь мне что-то? У тебя есть что? Он насмешливо посмотрел на меня. И я только ощутил его ужасный запах перегара, от которого в горле начинало першить.
Андрей, не надо. Просто пошли отсюда. Инга крепко держала меня за плечо, её голос дрожал.
Нет. Нельзя больше уходить. Надо принять это. Я хочу его ударить. Я хочу сделать ему больно. Хочу, чтобы его харя была расквашена. Хочу, чтобы он молил о прощении, а я бил его и бил. Чтобы его голова лопнула как дыня.
Я резко поднялся. Оказалось, он выше меня на голову и шире в плечах. Он никак не среагировал. Понимал своё преимущество. И оно былоя никогда не дрался.
Просто побежал на него и попытался ударить его рукой с размаха. Он же просто с ноги остановил меня и отбросил. Я отлетел на пару метров и приложился головой к земле. Инга подбежала ко мне, пытаясь удержать.
Он истерично засмеялся.
Что это было? Какое же ты чмо бесполезное. Ты вообще знаешь, что такое настоящая мужская драка?
Хочу его размазать, уничтожить, заставить замолчать, чтобы он не существовал просто.
Сжал кулаки, пару раз ударил со злости по земле и опять побежал на него.
Мною движет только ярость, слепая ярость, не видящая, не понимающая, что вокруг. Только боль, страдание, хочу видеть его страдания. У меня получается увернуться от удара и сшибить его с ног. Он бьёт меня, пытается сбросить, но, не обращая внимания на боль, то трясу, то просто бью его то по земле, то просто по лицу без разбора.
Через какое-то время прихожу в себя. Он еле шевелится, жалобно просит пощады. Лицо похоже на какое-то месиво. С моих рук капает кровь, причём непонятно, то ли от сбитых в кровь костяшек пальцев, то ли с его лица. И это выглядит не так, как я рассчитывал, что оно будет.
Только что он был левиафаном, которого я хотел уничтожить, испепелить. Теперь это был просто побитый пьяный мужик, который плохо пахнет, выглядит, и ему явно нужно поскорее попасть в травмпункт.
Только что я хотел всеми в первую очередь себедоказать, что я могу его побить. Теперь мне было стыдно за своё поведение. Вот, оказывается, какое это чувство.
Я полез в его карман, нащупал смартфон. Разблокировал, приложив его палец, и набрал 112.
Тут человеку плохо. Приезжайте на Советскую, дом 1, сказал я, пытаясь изменить голос и оглядываясь по сторонам. Это было какое-то волшебство, но было не настолько поздно, чтобы людей вокруг не было. в районе первого подъезда. Нет, стабильное, ударился лицом. Просто прохожий. Приезжайте.
Протёр телефон курткой и положил рядом с ним. Инга всё это время стояла рядом и молча наблюдала за моими действиями.
Ну что, доволен? Ты этого хотел? Осуществилась твоя мечта?
Нет, Ответил я грустно. Пошли отсюда поскорее.
Мы дошли до ближайшей аптеки, где она купила бинт и присыпку. Дальше мы прошли за школу, в которой она училась. Там было пусто, огорожено, и она знала пути прохода.
Присели на советских старых тренажерах, и она начала обрабатывать мои раны.
Думаешь, тебе одному больно и плохо? сказала она сосредоточенно, посыпая стрептоцидом костяшку указательного пальца левой руки. Ты один такой страдалец? Все тебя не понимают. Ты даже не представляешь, насколько это всё фигня. Соберись и пройди просто через это.
Руки жутко болели, во время обработки я дергался, и её рекомендации относились не только к ментальному состоянию.
Понимаешь, это не фигня. Помнишь нашу первую встречу? Помнишь, как я себя вёл? Я тебя чуть не потерял из-за своей мудаковатости.
Просто научись с этим жить и не копить. Прости отца и вырасти уже. Взрослый мужик, боже мой.
Она закончила обрабатывать, и мы просто сидели. Она достала из рюкзака бутылку с водой и два батончика-мюсли. Один протянула мне.
Через некоторое время я нарушил молчание.
А тебя разве не задело, что он назвал тебя толстухой? Это же оскорбительно
И что? Меня так зовут с самого детства. Вот прямо тут на этой площадке надо мной измывались. Когда я не могла быстро пробежать стометровку или не могла пробежать достаточно кругов. Проблема в том, что я не ненормальная. У меня нет лишнего веса как такового, такое у меня телосложение.