Серьезный вопрос, Фредерика.
А вы не думаете, что ребенок сделает меня счастливой? умоляюще спросила она.
Ребенок не психотерапия.
А что?! чуть ли не закричала она.
Непредсказуемое странствие, и я понимаю, почему вы в сомнениях, Фредерика, прибавил он. Материнство, отцовствоэто обязательства, это ответственность. Но благодаря детям мы открываем в себе ресурсы, о которых не подозревали, и они, я бы сказал, неисчерпаемы.
Спаситель увлекся, забыв, что Фредерика всегда надеется получить конкретный совет.
Так, значит, по-вашему, мне лучше его оставить?
* * *
В Орлеане в понедельник утром один мужчина пока еще даже не подозревал, что, возможно, ему суждено будет стать отцом. Его звали месье Козловский, и он преподавал французский и литературу в лицее. Пепельный блондин сорока одного года, полный поэзии, как весенний день. Он уже уходил на занятия, но напоследок взглянул на себя в зеркало в прихожей: эта шляпа, не слишком ли она старомодна? Шляпа досталась ему от отца, так же как и гурметка. Он давно вырос, но вспоминал отца каждый день. Отец у него был плотник, крепкий, коренастый здоровяк. Перед смертью отец сказал ему: «Я люблю тебя, сынок. Ты никогда ничем меня не огорчал».
Козлик! окликнул его голос из комнаты. Ты после школы не будешь нигде болтаться?
Что значит «болтаться»? удивился Козловский.
В проеме двери появился темноволосый паренек лет двадцати шести, шофер из такси «Убер» по имени Донован, страстно влюбленный в изящного учителя французской литературы.
Ты меня прекрасно понял, сумрачно сказал Донован. Болтаться с девчонками, которые вокруг тебя так и вьются.
Молодой человек не сомневался, что девушки штабелями падают вокруг учителя.
Для моего эго ты просто клад, рассеянно отозвался Козловский. Как думаешь, эта шляпа не too much?
Молодой таксист стал еще мрачнее.
Чего тебе надо, спрашивается?
Нравиться тебе!
Они поцеловались.
До вечера, попрощался Козловский.
Как этодо вечера?
Шу-учу-у, протянул учитель, отвечая любимым словечком подростков.
И беззаботно выпорхнул за дверь. Но беззаботность была наигранной. На самом деле, с тех пор как два месяца тому назад у него поселился Донован, с которым он познакомился, когда тот вез его домой с вокзала Обре, он все ждал, когда же молодой человек опомнится и заметит, что его зубная щетка загостилась у «старикашки».
Козловский пережил в свое время тяжелый разрыв, который опустошил его, и теперь он остерегался влюбляться. Не сообщил он своему молодому другу и об истории, какая началась у него до встречи с ним.
А началась она в субботу во второй половине дня, когда он зашел в ювелирный магазин в коммерческом центре. Он хотел уменьшить на два-три колечка гурметку, чтобы плотнее держалась на запястье.
Красивая цепочка, похвалила ухоженная продавщицадухи, макияж, украшенияименно таких женщин Козловский ценил.
Цепочка моего отца. Он был пошире меня.
Молодая женщина взглянула на него искоса. Козловский прекрасно знал этот взгляд, он спрашивал: да или нет? И специально, чтобы посмотреть на ее реакцию, сказал:
Да, я гей.
Нет я забормотала продавщица.
Разговор начался вроде бы не слишком удачно, но не прошло и десяти минут, как он пригласил ее выпить кофе после работы. И они сидели и беседовали как старые друзья. Ее звали Фредерика, у нее было не слишком счастливое детство, она была склонна к депрессии, три года тому назад она забеременела, но отец ребенка исчез, и она сделала аборт. Она об этом сожалела, ей хотелось бы иметь ребенка, но, наверное, для нее уже поздновато и тут он воскликнул:
И я! Я тоже хочу ребенка. Отец был бы счастлив, став дедушкой!
Об этом Донован ничего не знал. Не знал он и об искусственном оплодотворении в испанской клинике, которая обещала 68 % процентов успеха после трех попыток. Фредерика собиралась отправить Козловскому эсэмэс, когда получит результат.
Думая то о своем отце, которого он обожал, когда был малышом, то о Фредерике, которая, возможно, станет матерью его ребенка, он все замедлял и замедлял шаги и вошел в класс на пять минут позже звонка.
Ой, месье Козловский, зачем вы нас обманули? Мы решили, что урока не будет! возмутился Полен, уже представив, как распорядится своим утром.
Большинство ребят учились у Козловского не первый год и поэтому позволяли себе небольшие вольности.
Что это у вас за шляпа?
Наследственная. Не нравится?
Что вы! Она вам так идет!
Донован не ошибался. Учитель и ученицы взаимно кокетничали, тем более охотно, что чувствовали себя в полной безопасности. В прошлом году Алиса Рошто питала к Козловскому чувство, которое сама определяла на целомудренном английском как crush. Козловский перевел бы его как «слабость», а если в высоком стилето как «обожание». В то утро урок как раз был посвящен стилистике.
Как обстоят дела с добрейшим господином Лафонтеном? осведомился Козлик без излишней настойчивости. У кого вы нашли еще варианты «Вороны и лисицы», как я вас просил?
Ученики не спешили отвечать, снова погрузившись в дрему. Увидев это, Козлик подскочил и принялся читать на верлане басню про «равону», которой «гоб лапсал»:
Ан ле ровона взгромоздясь
Тракатьпозав жу лыбо собралась
Из вас получился классный гопник, месье, удостоили учителя похвалой ученицы, оценив его усилия.
В понедельник уроки у Козловского заканчивались в три часа, и он, не желая напрягать сверх меры ревнивого Донована, нигде не «болтался», а сразу отправился домой. По дороге он проверил, какие пришли сообщения на телефон, и замер посреди улицы, обнаружив эсэмэс от Фредерики: «Надо поговорить». Тут же телефон у него в руке завибрировал.
Ты где?
На улице. Может, дашь возможность дойти до дома?
Ему стало неприятно. Он давно уже вышел из возраста, когда каждое твое движение под контролем. Прежде чем опустить в карман телефон, Козловский стер послание Фредерики. Он подозревал, что Донован осматривает его карманы и, вполне возможно, роется в телефоне.
Два часа спустя из школы уходила Алиса. Она поспешно распрощалась с девочками, ей хотелось идти домой одной и по дороге размышлять. Размышлять было ее самым любимым занятием, и размышляла она главным образом о СЕБЕ. «Неужели я в самом деле эгоистка?» задумалась Алиса по дороге.
Поль и Лазарь именно так и считали. Но Алиса благодаря урокам месье Козловского очень расширила свой словарный запас и теперь размышляла, эгоцентрична* она или нарциссична*. Она всматривалась в себя с пристрастием, въедалась, не пропуская ни единой мелочи. Нет, она не выискивала в себе достоинства, о которых никто не подозревает, она была к себе предельно безжалостна.
Алиса, подожди! Алиса!
Она со вздохом обернулась. Этому-то что еще понадобилось? «Этот» был Полен, ее сосед по парте в классе и по столу в столовой. Она была с ним на спектакле в «Зените» по его приглашению, и два раза у него в гостях, дома никого не было, и он гладил ее по груди под свитером. Одним словом, они дружили. По крайней мере, так считал Полен.
Почему ушла и не подождала?
«К ноге, собачка»?
Полен усмехнулся. С Алисой, да, огребешь по полной.
Придешь в субботу к нам в гости? Мамы опять не будет.
Алиса расшифровала послание. Полену хочется снова побывать под свитером.
Будет только младший братишка. Он не приставучий.
Перевод: он не помешает мне тебя трогать.
Алиса разозлилась.
В среду у меня как раз начнутся месячные.
Да?
Да! И у меня в эти дни плохое настроение.
А когда хорошее? поинтересовался Полен, которого на плаву поддерживало чувство юмора.
Они распрощались у аллеи Пуансо, и Алиса так и не сказала ни да, ни нет.
Алиса вошла на кухню, Поль и Лазарь одновременно подняли головы и сказали в один голос: «Закрывай дверь!»
Дело было в том, что, если кто-то из мальчишек выпускал своего хомячка из клетки, они закрывали Миу на веранде. Вообще-то кот до поры до времени жил в мире с хомячками и морскими свинками, но этим летом, во время каникул, Миу забылся и поднял лапу на Чудика, когда тот прогуливался по кухне. Бедный Чудик погиб. Говоря высоким слогом и словами доброго месье Лафонтена, «мышиному роду» был нанесен урон, и на садовом кладбище стало больше на одну могилу. Но «свято место пусто не бывает», и в доме опять было два хомячка и две морские свинки, все с теми же именамиСкладушка, Домино, Чудик и Сержант. Спаситель попытался было возразить против замены, но его вразумили двумя афоризмами, автором которых был Габен: «В хомячках счастье» и «Жизнь без свиноккнижка без картинок!»