Был ли это христианский святой, что кончил свои дни, доставшись гадюкам на второй завтрак?
Она знала, что все это не более чем умные игры и что она не в состоянии ни на йоту уменьшить опасность от Дарков, не может предотвратить надвигающийся раскол между Алвиром, Джованнин и Архимагом. Но Джил была ученым, и ни занятия со стражей, ни то, сколько человек она убила, и что бы она о себе потом не думала, не могли поколебать ее страсть к учению. И никто, за исключением Ингольда, никогда не понимал ее - ее жажду знаний ради самих знаний. С ее стремлением восстановить давно минувшие события, с ее шумными поисками самых отдаленных истоков этого Мира.
- Джил-Шалос!
Она испуганно повернулась. Словно в бредовой дымке в свете пустого дверного проема возникла аббатиса Джованнин, как ангел в лихорадочном бреду, бесплотная и безжалостная в кроваво-красном свете своей епископской мантии, создание нечеловеческой красоты, мудрости и верности Богу. Однако в голосе ее не было ни тени тепла.
- Вам плохо? - спросила она медленно. - На суде вы выглядели больной, и сейчас, я вижу, вам не лучше.
- Просто небольшой жар от раны, - оправдывалась Джил. - Я буду на ногах через пару дней.
Длинный костлявый палец обследовал, не прикасаясь к перевязи и стягивающим ее ремням, больное плечо Джил.
- Боюсь, одним днем не обойтись, - сказала она. - Ваше плечо может доставить неприятности.
Из Святилища докатилась новая волна поющих голосов. "За упокой души Бендла Стуфта", - предположила Джил. Рядом с ней аббатиса, подняв голову, взыскательно прислушивалась. В золотом тумане света Джил разглядывала это лицо. Высокие брови бросали тень на глаза фанатика, упрямство высушило щеки и превратило губы в тонкую полоску. Красивые маленькие уши, изящные, словно раковины, украшали стриженую голову. Морщинистая старая шея была все еще стройна. Это натолкнуло Джил на мысль, что в молодые годы Джованнин Нармелион, должно быть, была удивительно привлекательной женщиной, олицетворяющей дисциплину, хотя женщины с таким холодным и трезвым складом ума очень редко от чего-нибудь зависят.
- Ваше Преосвященство? - спросила она мягко, словно из забытья. - Как было построено Убежище?
Аббатиса обдумывала ответ совсем не так, как это делали приятели Джил из стражи. В конце концов она прервала молчание.
- Не знаю. Что само по себе странно, - добавила она. Ее длинные пальцы ласкали черные камни дверного проема. - Потому что это наш приют и наш дом.
- А кто-нибудь знает?
Джованнин покачала головой.
- Вряд ли. Считали, что я слишком много знаю для наследницы престола, тем не менее я не могу сказать ни слова.
Джил понимающе улыбнулась.
- Да, я тоже слишком много знала.
Тень ответной улыбки тронула своенравные губы.
- В самом деле?
- О да. Я была последовательней в моей стране. Мне кажется, это именно то, чем я и хотела всегда быть. У Церкви есть какие-нибудь записи, упоминающие о строительстве Убежища? Как оно было построено и кем?
Аббатиса сложила руки, задумавшись. Позади нее, в Святилище, Джил заметила движение. Одетые в серые рясы монахи поднимались по узким ступеням, тускло освещенные янтарным светом кадил. Они исчезали в темноте, но их голоса оставались, словно звуки ветра в ущелье.
- Возможно, - сказала Джованнин в конце концов, - большинство записей пришло из прошлого, но они касаются педагогики и содержат другие наставления, не затрагивая инженерного дела. Записи, которые мы сами, а не лорд Алвир, доставили сюда в Убежище, восходят ко времени Ренвета, но не думаю, что они продолжались во Времена первого нашествия Дарков. Может быть, лишь некоторые из них. - Должно быть, она увидела, как лицо Джил просветлело. - Для вас это так важно?
- Да, - бесхитростно ответила Джил. - Эти записи могут навести на след, на какую-нибудь информацию не только об Убежище, но и о Дарках. Кто они, почему приходят, почему уходят?
- Возможно, - согласилась аббатиса после долгого раздумья.