Моника ЗгустоваРозы от СталинаРоман
ПрологДама с ореховой скорлупкой
В конце лета после заката смеркается быстро. Скоро осень. Старая дама идет по траве к озеру. Садится на лавочку и вытаскивает что-то из кармана. Зажигает маленькую свечку и каплями воска прикрепляет ее к донышку ореховой скорлупки. Разувается, оставляет туфли на лавочке. Бережно держа скорлупку с горящей свечкой, ступая босыми ногами по песчаному дну озера, заходит по колено в воду. Край юбки намок, но дама этого не замечает. Она пускает скорлупку по воде, и светящийся орешек танцует на волнах. Дама смотрит ему вслед и вспоминает.
Тогда, в больничной столовой
Часть первая
I. Москва, Сочи (19631966)
1
В больничной столовой однажды утром она заметила, что за соседний столик посадили какого-то иностранца. Этот седеющий итальянец или европейский еврей был явно старше ее, но выглядел намного живее и веселее большинства русских пациентов, включая ее саму. Потом она иногда наблюдала за ним во время обедов и ужинов: он притягивал ее внимание, но чемСветлана сказать не могла. Пожалуй, все дело было в его шарме, не поддающемся описанию и явно подлинном. Конечно, наблюдала она за ним скорее от скуки, потому что в больнице почти ничего не ела. Не могла глотать и с трудом говорила: ей удалили миндалины, и эта обычно пустяковая операция дала осложнениягорло болело ужасно, так что выздоровление затянулось. Она сильно похудела, вся ее маленькая фигурка будто вытянулась, и в этом была хорошая сторона пребывания в больнице: после рождения детей она легко набирала вес. Зато плохи были долгие часы томления на больничной койке или на стульях в коридоре, где прогуливались больные в полосатых пижамах. Как заключенные, говорила она себе. Людей она здесь сторонилась и большую часть времени читала. С недавних пор ее стали интересовать история и литература Индии. Она взяла с собой биографию Ганди, чьей жизнью и ненасильственным сопротивлением восхищалась, а ещесборник старинной индийской поэзии «Гитанджали» и рассказы Рабиндраната Тагора. Многие стороны индийской культурной жизни ей были непонятны: как, например, можно так легко воспринимать мысли о смерти, своей или своих близких? Как найти в себе покой, чтобы принять жизненную трагедию и не сетовать на нее?
В этой больнице для иностранцев и советской элитыпрославленных актеров и других признанных режимом знаменитостей, но, в первую очередь, для партийных руководителей и их семейее седой сосед по столовой говорил по-английски и по-французски (по-русски он объясняться не умел). Светлана отметила его безупречные европейские манеры. Кто он? Как попал в больницу в подмосковном Кузнецове? Впрочем, при Хрущеве в России стало больше иностранцев, которым разрешалось общаться с русскими.
Однажды после завтрака она услышала, что какой-то голландец разговаривает с ним в коридоре по-немецки. Она смотрела на обоих мужчин, и тот, с проседью, это, кажется, заметил, взглянул в ее сторону и словно бы ее не увидел, будто она была прозрачная. Впрочем, немудрено не заметить бледную, с искаженным болью лицом женщину, да еще изуродованную больничной пижамой и халатом. К тому же ее кудрявые рыжие волосы свалялись от долгого лежания. Бессознательно вороша это воронье гнездо у себя на голове, Светлана вслушивалась в немецкую речь: по-немецки она читала и говорила с четырех лет, мама настояла на воспитательнице-немке. Мужчины удалялись по коридору, но она успела еще услышать, как голландец сказал: «У нас не принято так тесно общаться с семьей, как в Индии».
От изумления она чуть не поперхнулась; вот неожиданность: она изучает индийскую литературу и историю, философию индуизма, а ее сосед по столовойиндиец.
2
Она стала готовиться к тому, как спросит его: пожалуйста, расскажите, что вы думаете о Ганди? Вы знаете автора его биографии? Несколько раз она это уже чуть было не выпалила. Вопросы заготовила на английском. Но когда наступал подходящий момент, они сразу казались ей смешными и наивными, либо к индийцу подходил с разговорами кто-нибудь из иностранцев.
Глаза у индийца были большие и лучистые, такие в санскритской поэзии сравнивают с лотосом (она улыбнулась, представив себе два лотоса, растущие из глазниц), орлиный нос (крюк, смеялась она про себя), смуглая кожа, совсем не как у русских. Уж не придумала ли она себе этакого сказочного героя? К тридцати семи годам Светлана хорошо осознавала, что склонна смотреть на жизнь сквозь розовые очки, выдумывать мир своей мечты, приукрашивать неизвестное. А когда загадка разгадана, возвращаться с небес на землю, в грязь и пыль. Индиец был для нее в новинку, и Светлана разрисовывала его, как в детской раскраске: глаза черным карандашом и слегка желтым, чтобы добавить огня, губыкоричневым с розовым, теперь щеки та-а-ак!
Однажды индиец шел ей навстречу по коридору, и она уже совсем было собралась с духом, но он с вежливой улыбкой посторонился, так что пришлось миновать его молча.
И вот как-то за обедом он, попросив у нее солонку и перечницу, поинтересовался, к какому коллективу она принадлежит.
Как эток какому коллективу? не поняла Светлана.
Так ведь каждый русский принадлежит к какому-нибудь коллективу. Все тут представляют не самих себя, а коллектив, он улыбнулся мягко, но не без сарказма.
Я тут одна. Сама по себе.
Вы и вправду не принадлежите ни к какому коллективу? Такого в этой больнице мне не случалось слышать ни от одного русского. Да и в Москве тоже.
Мой коллективэто мои двое детей: сын-подросток и дочь. Может, еще мои друзья и знакомые, но скореенет. Я одиночка.
Ему явно стало легче.
Наконец-то нормальный человек, сказал он негромко.
Она набралась смелости и задала заготовленные вопросы.
Индиец позвал ее прогуляться. По больничным коридорам, конечно.
Меня зовут Браджеш Сингх.
Светлана Аллилуева, очень приятно, она подала ему руку.
Он заметил, что глаза у его новой знакомой серо-зеленые.
Как река Ганг в сезон дождей, когда на водную гладь тихо падают капли, сказал он.
Она не знала, похвала это или легкая насмешка, но размышлять было некогда. Ей опять почудилось, что в лице Браджеша Сингха есть что-то от индийских писателей, которых она сейчас читала. Однако Светлана понимала, что эта мысль, выскажи она ее вслух, покажется наивной и наигранной, и потому промолчала.
Они ходили туда-сюда по коридору. Светлана сказала, что Махатму Ганди она ценит больше всех на свете и что читает его биографию.
Как вам эта книга?
Которая? Было написано несколько его биографий.
В Москве вышла та, что написал некий Намбудирипад.
А, Намбудирипад, он пренебрежительно пожал плечами, это один из наших коммунистов.
Так это плохая биография?
Проблема в том, что в его книге главноеидеология, правда о Махатме занимает автора куда меньше.
Они долго обсуждали современную историю Индии. Сидели в больничных креслах, потом опять вставали и ходили. Увидев свое отражение в стеклянных дверях кухни, оба рассмеялись: Светлана с больным горлом кашляла в носовой платок, у Браджеша Сингха из ноздрей торчала вата: ему недавно удалили полипы. Светлана по советской привычке сдерживала смех и разговаривала тихо, а Сингх хохотал в голос и громко говорил по-английски.
Вымолодая. Наверное, в первый раз в больнице?
В первый раз? Вовсе нет, я в детстве все время болела. Часто донимал бронхит, но главноебольное сердце. А еще я была раздражительная, меланхоличная позже начались депрессии, страхи. Да они, собственно, есть и сейчас. Я боюсь темных комнат но основной мой страхневозможность находиться в помещении, где много людей.
А как это началось? Что-то из детства?
Думаю, да. Отец часто без причины унижал меня перед другими детьми как-то на моем дне рождения даже стал кричать, что я никуда не гожусь и на свете мне делать нечего.
Сингх смотрел на нее с сочувствием и молчал. Светлана продолжала:
Но я не одна такая. В нашей стране было столько несправедливости, что от нее пострадала масса людей
Как живется в Советском Союзе теперь, когда Сталин умер?