А первого мая было еще лучше! Тут уж весна вовсю буйствовала и Везувий буйствовал, как майский кот.
Отец, Иван Степанович, совсем чокнулся, когда Везувии ужаснулся на входной двери никелированной табличке, как у какого-нибудь профессора, на которой было выгравировано: «Лизоблюдов Иван Степанович». Везувий успокаивал себя тем, что отец ничего не слышит, не понимает всего издевательства своей фамилии.
Пустой звук, символ.
Чужое, чужое, все чужое кругом.
А хотелось Везувию красоты, хотя бы такой, какую дарила ему сирень. Он упивался этой сиренью, ломал охапки и нес ее, нес куда-то на рассвете, шел куда-то, не разбирая дороги, пьяненький, налюбившийся, вдохновенный, и спать не хотелось с этой сиренью, и обнимал он букет, как свою избранницу, которую пока не нашел, и всею грудью вдыхал рассветную прохладу и впивался взглядом в первые великолепные солнечные лучи, и новостройки радовали его, эти белоснежные дома, в которых и он собирался когда-нибудь поселиться, и там поставить букет сирени в хрустальную вазу
Нужно было получать паспорт. Везувий долго ходил по улицам и видел себя на четвереньках лижущим блюда, как собака. Мысль вспышкой озарила. Через час он был в загсе. К осени он был «Миронов».
Дверь открыл сам Юрик, повзрослевший и по-прежнему меланхоличный. Задумчиво взглянул на улыбающегося Везувия и нехотя впустил в квартиру. Везувий прошел с ним в террариум-ную комнату. Зеленоватый свет, лианы за стеклом и жаба, правда, без короны, видимо, другая, на месте.
А я теперь Миронов! наконец-то не выдержал Везувий.
Юрик кисло улыбнулся и сказал:
Что-то ты не очень похож на Миронова Везущий Вия не может быть мирным Блюда лизать везущему Вия забормотал Юрик, но не договорил, потому что в долю секунды его щуплое тело воспарило над поломголова вонзилась в стекло террариумаи со звоном и грохотом распласталось на паркете. Из виска торчал острый треугольник стекла, по которому струилась густая кровь.
Трясущийся и белый Везувий тупо наблюдал за тем, как из террариума выпрыгнула в красную лужицу бородавчатая зеленовато-желтая огромная жаба.
Она посмотрела на Везувия темными, с влажным отблеском, немигающими глазами из-под тяжелых, в шероховатых складках, сероватых век и медленно пошлепала на своих толстых перепончатых лапах к двери, оставляя кровавые следы.
Ты-ква, пробормотал Везувий, переводя взгляд на бездыханного Юрика, и улыбнулся, словно нащупал в этой «тыкве» мясисто-сладкую мякоть. Ты ква скажи! Он обернулся к жабе и приказным тоном повторил:Ты ква скажи!
«Ква!»сказала жаба, исчезая в коридоре, из которого уже слышались шаги
В книге «Избушка на елке», Москва, Издательство «Советский писатель», 1993, тираж 35.000 экз.
Юрий Кувалдин Собрание сочинений в 10 томах Издательство «Книжный сад», Москва, 2006, тираж 2000 экз. Том 3, стр. 276.
ЗАПИСКИ КОРРЕКТОРА
29 октября.
Сегодня много гулял по Суворовскому бульвару. Там книжный базар. Встретил Зарянчикова. Выбился в профессоры, а рассудок куриный. Эх, моя б волялишил бы всего ив швейцары. Говорит, что его постоянно тянет в Загорск: там прошли наши юные годы. Под 1 октября (по с/с) он был в академической церкви, но протискаться ввиду давки не мог, никого и ничего не видел и насилу вышел. Строит из себя черт знает кого, а ничего не читает. В молодости немало выпили с ним вина.
30 октября.
Самочувствие плохое: что-то происходит с головойшум в ушах, давление в темени, неуверенная походка. Боюсь, как бы не сесть на больничный лист. Люди опротивели окончательно. Брал бы их за шкирку, прикнопливал к стене и плевал бы им в рожи с трех шагов!
Гулял по Суворовскому бульвару, хотя сперва намеревался ехать на работу. Размышляю о сущности бытия и сознания. Человекэто тростник, но тростник мыслящий. У Бердяева на этот счет есть кое-какие мыслишки. Купил банку гуталина. Надо начистить ботинки.
У нас была Клава, сестра А. Г. Лужина, пила кофе. Новостей на «Интернационалке» никаких нет. Заглядывал в Гете.
Вечером опять гулял по бульвару часа два. Такие прогулки улучшают мое самочувствие, правда, чуть-чуть. Неужели у меня возрастной склероз? Тогда пахнет выходом на пенсию, а это катастрофа. Весь наш подъезд заплеван и в окурках.
Странно, я иногда получаю удовольствие от пустяка, например, чай с хорошей конфетой. Шел по бульвару и думал, что у меня нет никаких привычек и глагол или фразу «я люблю то-то и то-то» совсем не употребляю. А как много я вижу рож, которые так и сыплют: я люблю, не люблю, мне не нравится и т. д.! Читал Бердяева. Галоши прохудились.
Делаю попытки бросить курение, т. е. сокращаю, но пока что мало. Курю сигареты вместо «Беломора»95 к. вместо 2 р. 20 к. Экономия! Но надо треснуть и бросить совсем. Иначе «труба»! Я это чувствую. Да и по возрасту пора, так сказать, я уже откурил-ся. Надо почитать Канта. К вероятностным, проблематическим знаниям и суждениям Кант относился пренебрежительно и даже отрицательно. Умывался обмылком.
31 октября.
Работал с натугой, чувствую какую-то тяжесть в темени. Курил очень мало. Завтра думаю совсем не курить.
Красноглазова проработали на летучке. И что же? Сегодня его хватил инфаркт у Петровских ворот. Прямо с улицы поместили в больницу. Туда ему и дорога! Такая рожа, вы б видели! Ос-таканивался каждый божий день. У Шопенгауэра прочел: «Всякий замкнут в своем сознании, как в своей коже, и только в нем живет непосредственно: вот почему ему нельзя оказать большой помощи извне» «Никто не может выйти из своей индивидуальности». Изложенные соображения Шопенгауэра еще ни в какой мере не раскрывают своеобразие человека. Я думаю, что человекбольшая скотина. Надо купить зонтик.
2 ноября.
Никаких существенных перемен в самочувствии нет. Курение значительно сократил. Много гулял по бульвару. Вчера встретил Н. Н. Лебедева, методиста г. Москвы по русскому языку. Очень болтливый. Оказывается, ему звонила Борькина. Заезжал в редакцию (вчера) и получил зарплату. Увы, она быстро расходится по разным статьям.
3 ноября.
Прогулки по бульвару меня бодрят. Твердо установил, что от курения голове хуже. Но не в курении причина. К доктору не миновать идти показаться. А вот этого я и пугаюсь. Сегодня хотел курить в последний раз, но ничего не вышло: уж очень тоскливо. Уже свыше недели чувствую себя прескверно. И раньше бывало такое самочувствие, но теперь оно стойкое.
6 ноября.
Вчера после работы была вечеринка40-летие Октября. Все разместились в кабинете редакторши. У окон был стол для начальства. Тамара Васильевна пригласила меня, я насилу пробрался. Сидел рядом с Верой Матвеевной и Алексеем Васильевичем. Выпивал очень мало, больше ел, так как не обедал. Настроение у меня в связи с нервной свистопляской было кисло-сладкое. В 10. 30 вечера я ушел домой. Многие ушли раньше. Танцы были в коридоре. Некоторые напились изрядно: Черкасов, Ни-ловский, Мартынова, поэт Оладьин, Мусаэлян.
Сегодня самочувствие неважное, гулял по Суворовскому бульвару, заходил также на Гоголевский. Встретил Фельдфридона работает сегодня на сессии. У Н. П. спектакль в школе отсрочен. Я за нее доволен, а то она извеласьплохо спит и пр.
7 ноября.
Много гулял. Чувствую себя немного лучше. Но курил порядочно. Купил Маше «Орфографический словарь». Обедали я и Н. П. - бульон куриный, на второекурица лет на 45, насилу жевали. Сижу сейчас (вечер, 8. 30) один и чувствую себя прилично. По-моему, это неспроста, что я много гуляювоздух!!! Пересматриваю свое поведение, кое на кого есть обида. Решил на всех махнуть рукой. Обойдусь, было бы здоровье. Довольно всем поддакивать и всех смешить. Пусть узнают меня настоящего!
На бульваре встретил корректора Каплана с дочкой. Немного поговорилио работе. В ночь на сегодня «Комсомолка» кончила в 4 ч. ночи. В мое отсутствие звонил Л. М. Сухов, наверно, хотел пригласить меня к себе.
8 ноября.
Гулял по Суворовскому бульвару. Завтраконец книжному базару. «Мамочка милая, купи мне эту книжечку», жалобно просила одна девочка свою маму. Я умилился. Два ласкательных слова: «мамочка» и «книжечка».
Звонил Клочкову, поздравлял с праздником, а сам едва сдерживал ненависть: он уже три года должен мне 70 копеек! У меня записано.