Когда ты приехала?
Всего час назад! Можно взять у вас интервью?
Вот ты Господи, да можно, конечно Постой, а гостиница?
Гостиница подождет!
А где, кстати, твои вещи?
В камеру хранения на автовокзале сдала, чтобы жилье искать налегке. Да неважно все этомне надо срочно с вами поговорить!
По ее сверкающим глазам Кузьма понял, что вряд ли отвертится, и напрягся. Раньше он никогда не давал интервью и помнил, что на фронте не очень-то любили читать непутевые статьи с гражданки, даже если их писал бывший военный.
Прямо здесь, что ли? спросил Кузьма с надеждой, что удастся отсрочить.
Катя стремительно изучила местность, проверила что-то в телефоне и объявила, что они пойдут в KFC.
В кэ-эф чего? не понял Кузьма. Когда он уезжал добровольцем, такого еще у них не было, но KFC действительно открылось, и Катя привела его, сверяясь с картой в телефоне.
Скажите, что вы хотите, пожалуйста, я вам все куплю.
Вот еще! возмутился Кузьма.
С собаками внутрь все равно нельзя.
Тогда я ничего не буду.
Фаст-фуд открыли на единственном оживленном перекрестке Края, пластиковая вывеска красовалась напротив Дома культуры, сотворенного советскими строителями, знавшими толк в обстоятельной архитектуре. Кузьма чувствовал себя не в своей тарелке, поскольку тут сидели только кавказцы (они же, судя по всему, и держали точку) и малочисленные школьники. Катя появилась с подносом: принесла ему стакан чая и какой-то бутерброд, а Борьке воды в пластиковой миске и несколько кусочков курицы (пес обнюхал их с недоверием и есть не стал). Себе она купила салат, но не стала даже открывать, а сразу достала блокнот, диктофон и сообщила:
Я очень волнуюсь, поэтому заранее извините.
Хорошо.
Я не буду сразу все спрашивать. Разобьем интервью на несколько частей, ладно? Тем более вам точно есть что рассказать, и мы за раз не управимся.
Согласен.
Я буду задавать вопросы, а вы просто говорите то, что считаете нужным. Можно кратко, можно развернуто, ладно? Если трудно ответить, скажите первое, что приходит в голову. А если хотитеможно пропускать вопрос.
С каждым уточнением, хотя звучали они весьма лояльно, Кузьма напрягался все сильнее. Он чувствовал, что его затягивают на территорию, где он никогда не бывал, и там он окажется беззащитным. Но выразить опасение и даже признаться себе в нем Кузьма не мог, поэтому стиснул зубы и ждал.
А, и вот еще. Вы мне даете разрешение на публикацию?
Ну да, видимо
Я вам пришлю материал, и вы можете письменно заявить правки, договорились? Но после исправлений я могу публиковать на любом носителе, хорошо?
Ну хорошо.
Супер! Отлично, тогда поехали.
Глава шестая
Артем Стрельцов набрал полную грудь морского воздуха. Было странно вдыхать такой же запах, как в Одессе, но находиться в мирном цветущем городе, среди здоровых, беззаботных людей. Он пробирался через рынок, раскинувшийся на площади перед вокзалом, и испытывал смешанные чувства. С одной стороны, радостно было видеть столько молодых, счастливых лиц, с другойон никак не мог привыкнуть. Казалось бы, прошел не один месяц, как он возвратился из осажденного города, и пора бы тоже почувствовать себя гражданским, но Стрельцов все еще не был своим среди людей.
Он пробрался через рыночную сутолоку на другой конец площади и отыскал автобусную остановку. Но оттуда отходили лишь городские автобусыпришлось возвращаться в толпу, чтобы встать в очередь к киоску, отпускавшему билеты на междугородние машины. Несколько десятков человек уже стояли за билетамив основном пассажиры того же поезда, каким прибыл Стрельцов, рынок то и дело пытался разорвать очередь, утянуть кого-нибудь в гущу торговли. Стрельцов несколько раз терял из вида лысого старичка, за которым занял, и постоянно посматривал на телефон. Наконец она позвонила. Стрельцов объяснил, где находится. Марина пришла. В мирной жизни они понимали друг друга без слов, поэтому простояли большую часть времени в молчании. Когда до киоска осталось недолго, Марина сказала:
Надеюсь, у него на море попрохладнее.
Да уж, Стрельцов в очередной раз вытер со лба пот. Два билета до Края.
Продавщица приняла деньги и дала ему маленькие талончики, напечатанные на тонкой бумаге.
Сколько ехать? спросила Марина.
По карте километров восемьдесят. Посмотрим.
Стрельцов нашел на другой стороне рынка тесный оранжевый автобус с надписью Край на лобовом стекле. Он пропустил Марину к окну, а сам сел у прохода. Несколько человек хотели занять ее место, но он упрямо говорил: У меня два места, и они уходили с ворчанием. Никто не видел Марину, кроме него.
Дорогой они почти не разговаривали. Марина глядела на природу, проносящуюся за стеклом, а Стрельцовна Марину. Он многое отдал, чтобы она никогда не покидала его, но теперь самое главное было рядом, а остальное можно наверстать. До войны у него было много планов. Почему-то казалось, что достаточно отработать контракт, вернуться и можно будет приступить к их исполнению. Но оказалось, что не все так просто, вина и ненависть крепко держали его. Его командир, самый лихой и сильный человек в батальоне, в своих историях тысячу раз повторял это названиеКрай.
По пути автобус делал остановки: люди выходили, садились новые. Очередной мужчина чуть не повздорил со Стрельцовым насчет свободного сиденьятогда он посмотрел на пассажира другим, принесенным с войны взглядом, и тот моментально замолчал и сел на свободное место поодаль.
После этого крохотного происшествия Стрельцов поймал на себе насмешливый взгляд одного из попутчиков, сидевшего по правую руку, через проход. Пока остальные смотрели в окно или дремали, тот разглядывал его одного и его пустое место рядом.
Что это он пялится на тебя? раздраженно спросила Марина. Эдак он и про меня догадается.
Не волнуйся. Это невозможно.
Я только для тебя тут, с ревностью прошептала Марина, кладя голову ему на плечо.
Я знаю. Всё в порядке.
Но он почувствовал, что Марина права. Незнакомец глядел остро, и хотя не существовало людей, способных увидеть ее, этот походил на того, кто может быть ей опасен.
Что тебе надо? не выдержал Стрельцов, когда поймал взгляд мужчины в очередной раз.
Надо? Тот надменно поднял бровь и скривил лицо в презрительной усмешке. Ничего от вас. Наблюдаю красивый вид.
У тебя свое окно. Вот там и наблюдай.
Каждый смотрит куда хочет. Или в этой местности не так? с плохо скрываемым раздражением сказал мужчина. Она какая-то особенная?
Ах ты прошипела Марина, будто приняла слово она на свой счет.
Я не отсюда.
И я. Оба помолчали. Я, молодой человек, из Москвы, а там можно смотреть куда нравится, сообщил незнакомец, и Стрельцов невольно улыбнулся, ведь он сам прибыл из столицы.
Москвич выдержал его взгляд с бесстрастным видом. Тогда руки Стрельцова постепенно налились злой, не ошибающейся силойтой, которая на фронте превращала их в инструмент смерти.
Как тебя зовут? Изменился и его голос.
Нестор. Художник.
Нестор. Москвич, художник, любитель свободы негромко произнес Стрельцов, словно предлагая смерти жертву. Отвернись-ка. Просить больше не буду.
Наконец страх пробил защиту мужчины. Передернув плечами, он опустил взгляд на экран телефона, потом стал смотреть в свое окно, как было велено.
Пялься на природу, на небо, на уточек и чаек, прошипела вслед Марина. Стрельцов мысленно провел рукой по ее волосам. Вскоре Марина повеселела, и они позабыли о неприятном столкновении. Больше сосед ни разу не повернул к ним головы, но изредка Стрельцов ощущал скользящий насмешливый взгляд, задевавший его и девушку.
Через час дорога сузилась, запетляла по серпантину, а потом вдруг вывела на безымянную высоту, откуда стало видно бескрайнее лиловое море и вонзающийся в него мыс, на наконечнике которого стоял поселок.
До Края доехало всего семеро, считая художника и Марину.
Ну как тебе?
Сам же видишь.