Схожу, если надо. Но я работать тоже не хочу. У меня пенсия.
А кто платит?
Как кто, Павел пожал плечами и улыбнулся. Русские платят.
Видишь, тебя не забыли.
Да брось. Знаешь же, о чем я. На людей посмотри. Как они косятся на нас. Как будто это не мы их защищали от укров и америкосов.
Дураки, что с них взять, добродушно ответил Кузьма. Я вот стараюсь не злиться и тебе не советую. Знаешь, мне еще мой отец объяснял: каждый понимает столько, сколько ему Боженька мозгов отмерил. Вот мы с тобой понимаем, а они Он развел руками. Но ты же не бесишься на пса, что он пес?
Борька твой поумнее многих, мрачно заметил Павел. Поняв, что речь о нем, пес залился радостным лаем.
А вот что было бы, если бы мы туда не пошли, а? Ты думай чаще об этом, тебе станет легче, посоветовал Кузьма.
Тебе самому легче от этого?
Просто думай. Вот увидишь. Я как представлю, что здесь стоит американский флот и какие-нибудь укро-немцы наших баб лапают, мне сразу ровнее дышится как-то. Мы их не пустили!.. Не будет такого. Слышали? Не будет!!! проорал Кузьма, поворачиваясь к черному морю. Волны мерно гремели, поглощая их разговор.
Глава пятая
На другой день Павел с утра приехал к дому Кузьмы на велосипеде. Тот только проснулся и выглянул в окно. На часах было начало восьмого, солнце уже начинало припекать, лето было совсем близко.
Как ты на этой железке ездишь? Еще и в такую даль.
Не знаю. Не спалось вчера. Сел и поехал, пока темно.
Это хорошо, что ты уже здесь, сказал Кузьма.
Хотя он был уверен, что привезенных с войны денег хватит еще минимум на год, а если начнут платить обещанную военную пенсию, то и вовсе не придется работать, с тем, как дела у их с Саньком кафе, желательно было разобраться. Просто он ленился идти к нему один. А при зрителяхвот хоть при Пашевсе было проще.
Заходи, позавтракаем.
На кухне уже сидели Полина и Петрович. Едва появился отец, девочка встала и пошла в свою комнату.
Так, стоять! громыхнул Кузьма. Полина испуганно обернулась. У нас вообще-то гость! Чего молчишь? Видишь, нет?
Вижу, пискнула Полина.
Вот и поздоровайся. Давно не видала Пашку-то. Сколько мы уже не приходили?
Здрасьте, дядь Паш.
Здравствуй, Поля, как учеба?
Хорошо. Скоро экзамены только.
ЕГЭ?
Нет пока. ОГЭ.
Понятно. Ну, учись хорошо, радуй папу.
Я стараюсь.
Снова воцарилось молчание. Кузьма недовольно посмотрел на дочь, но по ее зажатому виду было ясно, что большего из нее не выдавить.
Ладно, иди.
Девочка ушла к себе.
Дети, виновато улыбнулся Кузьма, усаживаясь за стол.
Начни уже с ней нормально общаться, посоветовал Петрович.
Не учи меня, дед. Видишь, пытаюсь? А у ней будто заноза, ходит недовольная вечно, сжавшаяся, унылая жуть! Что ей не так-то?
Сам знаешь. Дед поднялся и пошел к себе.
Ушли, блин А завтрак?
Приготовь себе, сказал старик из коридора. Скрипнула и закрылась дверь.
Вот об этом отношении я и говорю, заметил Павел.
На дураков обижатьсясебя не уважать, отозвался Кузьма, делая вид, что всё в порядке. Нравится с постными минами ходитьради бога!
Он приготовил яичницу и кофе, и после завтрака поехали на старых жигулях в центр Края, где находилась небольшая туристическая зона, включающая пешеходную набережную и галечный пляж. Часть набережной была густо застроена ларьками и магазинчиками, но большинство стояли закрытыми.
Вот-вот сезон, сказал Кузьма. Но что-то не торопятся открыться. Наверное, особо не едет народ, Крым же теперь. Ну так правильно, все в Крым пускай едут, я тоже так считаю. Но сюда и раньше не сильно ездили. Впрочем, у нас с Саней все должно нормально идти. У нас же было это, ноу-хау. Знаешь такое?
Павел кивнул.
Переводится знаю как! Я не зналэто Санька все. Любил заграничные слова Только вот не пойму, где она. Обычно отсюда уже слышно.
Кого?
Скоро узнаешь. Только, видать, он нашу кафеху-то переставил.
Через некоторое время они нашли кафе на колесах, и Кузьма театрально воскликнул:
Ха, как в воду глядел! Переставил! Санек!
Закрыто, сказал Павел.
Кузьма принялся было дергать ставни на окнах, но забряцали тяжелые замки.
Гляди-ка, и правда еще не открылся. Обычно в это время уже сезоним! Потерял Санек хватку!
В этот момент появился Санек. Он выглядел совсем не так, как его запомнил Кузьма. Пожалуй, если бы Борька не залаял и не бросился в его объятия, и не признал бы. Санек постарел, сделался худым как скелет. Одет был в потасканную пыльную кожанку и черные джинсы. Его волосы и щетину тронула седина, более заметная, чем у поседевшего на войне Кузьмы.
Привет, сказал Санек, когда Борька немного успокоился.
Здорово! А чего я не слышу криков? Она у тебя где, спит?!
Она? А, ты про Ритку, Саня почти улыбнулся, но потом глаза снова заволокла скука. Померла еще пару лет назад.
Черт!.. А чего ты не написал?
Санек почесал голову.
Да что тут писать-то и куда?
И то верно. Когда открываемся?
Никогда.
Как так? опешил Кузьма.
Пошли поговорим.
Тут говори!
Они стояли посреди пешеходной зоны, но вокруг почти никого не было, туристы пока не приехали. На них с любопытством посматривали хозяева окрестных точек и малочисленные прохожие. Почти все знали друг друга в лицо.
Давай хоть с дороги сойдем.
Опустив голову и сунув руки в карманы, Санек прошел к ступенькам, которые вели к набережной и потом ниже, к пляжу. Кузьма заметил, что друг подволакивает левую ногу. Санек сел и закурил. Борька все терся рядом, но нетерпение слишком одолевало Кузьму, и он отстранил пса.
Тебя не узнать! Рассказывай, что случилось. Как умерла Ритка?Это попугай наш, пояснил он Павлу. Санек придумал. Поэтому и названиеПопугай. Хорошая идея была Только я не понял, Сань, как она могла умереть? Они же писали, такие четыреста лет живут.
Санек усмехнулся.
Где-то живут, да не в наших широтах. Была зима холодная, кто-то забыл окно закрыть, она простудилась да сдохла.
Кто-то?! Ты один живешь!
А, ну можешь и на меня свалить.
Погоди, я не сваливаю, но ты так говоришь, будто кто еще мог! А если да, то давай предъявим ему! Триста евро платили!
Кузьма, я кафе продал. Она уже при новых хозяевах померла. Твоя доля у меня до сих пор. Отдамтолько скажи.
Вот это новость. Ну, я в принципе догадывался, Кузьма почесал щетину, скрывая растерянность. По твоему унылому виду. Но, может, расскажешь?
Дело не шло. Как ты уехал, сезоны хуже и хуже. Я и продал на второй год.
А кому продал?
Да кому-кому вон, чертям, Санек со вздохом махнул рукой в сторону каких-то кавказцев, которые с интересом разглядывали трех мужчин и собаку.
Этим?! Кузьма перевел изумленные глаза на бывшего партнера.
А кому? Денег нет ни у кого. Я три месяца продавал! Никто из наших не пришел. Был какой-то мужик со Ставрополя, типа инвестор. Заехал, посмотрел, обещал купить и не приехал больше. Я месяц ждал, два ну и все, продал им вот. За четыреста.
За четыреста?! Кузьма почти на минуту потерял дар речи и стал изумленно оглядываться в поисках поддержки. Думая, что хозяин играет, весело залаял Борька, Павел стоял безучастно.
С ума сошел? воскликнул Кузьма. Она в сезон пятьсот делала!
Знаю! Но сейчас ни черта не сделает! Я ж не дурак, Кузь. Хотел как лучше.
Обалдеть Кузьма взялся за голову, вот это новость! То есть мы и без дела, и без бабок!
Выходит, так. Но твои двести у меня на счету. Напиши свой номер, я отдам
Стоп, что ты мне рассказываешь! Если ты продал, что тут делаешь?
В смысле?
Ну, зачем пришел, раз продал еще два года назад?
Санек непонимающе смотрел на него, потом сообразил:
А, так по привычке хожу. Сам не знаю зачем. Смотрю просто, вспоминаю
И на что живешь?
Медом торгую. Я теперь как этот ну, короче, пасечник.