Танина подруга. Томка Звонарева. Сказала, что Таня изменяет мне с Шуркой. Подруга, называется.
А откуда она знает?
Говорит, что Таня сама ей рассказала. Поделилась. Представляешь? Сволочь!
Кто?
Томка, кто же еще? Она всегда завидовала Тане и сейчас завидует. У Таниотдельная квартира, муж и красота. А у Томки ничего нет и никогда не будет.
А ты сам спроси у Тани, предложила мама Надя.
Что спросить?
Про Шурку.
Ты что-нибудь знаешь? заподозрил Виля.
Мама Надя хотела сказать: «Все знают, кроме тебя», но многозначительно промолчала, поджав губы. Ее рот, и без того узкий, превратился в нитку.
Виля посмотрел на нитку и сказал:
Ты злая. Ты плохой человек.
Встал и ушел.
Виля не стал садиться в автобус. Шел пешком. Ему не хотелось никого видеть, и даже случайные пассажиры казались врагами. Вокругвраги. Все. Даже самые близкие: друг, мать, жена.
Во рту накопилась слюна. Виля хотел сглотнуть, но не смог. Болело горло. Не просто болело. Ломило.
Виля сплюнул на землю. Подул ветер и забросил слюну на пальто. Получилось, что Виля сам себя оплевал.
Он вошел в дом. Разделся в прихожей и сразу прошел к постели. Лег. Таня села рядом. Кровать под ней качнулась.
Виля внимательно смотрел на жену. На ней было короткое легкое платье тигровой расцветки. Оно же служило ночной рубашкой, и домашней одеждой, и даже выходной. В ресторан она его не надевала, конечно, но гостей принимала. Ей было лень переодеваться.
Ты спишь с Шуркой? прямо спросил Виля.
Ну да легко призналась Таня.
Зачем?
Мне интересно.
Ты меня не любишь?
Люблю.
А зачем изменяешь?
Я не изменяю. Я просто трахаюсь, и все.
Но если ты любишь мужа, зачем тебе любовник?
Для кругозора.
Таня смотрела прямо в его глазани тени смущения.
Какого еще кругозора?
Ты понимаешь, у меня никого, кроме тебя, не было. Только ты, и все. А мне интересно: как с другими? Все люди разные, значит, и половые акты разные. Как книги. Нельзя же всю жизнь читать одну и ту же книгу
У Вили загорелось лицо. Видимо, поднялась температура.
Знаешь, как это называется? спросил он. Виля произнес короткое емкое слово.
Очень грубо, не одобрила Таня. Ты красный. Давай я тебя водкой натру.
Виля провалялся неделю. Его навещали, но он никого не хотел видеть. У него была полная апатия ко всему: к еде и к людям.
Однажды зашел Шурка Самодёркин. Принес томатный сок и плитку шоколада.
Зачем ты трахаешься с Таней? прямо спросил Виля. Тебе не стыдно?
Так это не я, открестился Шурка. Это она. Ее идея.
Но член-то твой.
Это не считается, сказал Шурка. Мужчины все такие. Мужская природа. Когда плохо лежит, норовят воспользоваться.
Но ятвой друг.
И ятвой друг. Что изменилось? Ничего.
Виля понял, что ему не достучаться до Шуркиной совести. То ли этой совести нет совсем, то ли он, Виля, что-то не понимает. Отстал от времени, как динозавр. Что дальше? Они так и будут расширять свой кругозор, а онс ветвистыми рогами у прохожих на виду?
Виле стало казаться, что все вокруг знают, весь город в курсе его личной жизни. Он здесь не останется. Уедет. Куда? В Москву, куда же еще?
Здесь, в этом захолустье, ему нечего ловить, кроме сплетен. А Москвабольшой водоем для крупной рыбы. Не водоемокеан, где свободно плавают киты и акулы.
От этой мысли становилось легче.
Ангина долго не проходила. Вернее, она утихала, но скоро возвращалась. Самостоятельно с ней было не справиться.
Виля пошел в поликлинику. Его направили в кабинет «ухо-горло-нос».
За столом сидела женщина-врач, лет тридцати. Виледвадцать два. Для него тридцатьвозраст. Врач была не молодая и не старая, не худая и не толстая, не красавица и не уродка. Она взяла голову Вили двумя руками. Руки у нее были сильные и нежные одновременно. Виля представил, как она обнимает своего мужчину.
Как вас зовут? спросил Виля.
Валентина Егоровна.
А можно Валя?
Она не ответила, надвинула на лоб круглое зеркало. Приказала:
Откройте рот.
Виля покорно разинул рот. Валя сунула в рот что-то железное, стала изучать его гланды. Виля давился, на глазах выступили слезы.
Валины руки пахли ванилью. Очень приятный, завораживающий запах.
У вас в гландах пробки, сказала Валя. Надо пропить антибиотики.
Она освободила его рот от железа. Стала писать рецепт.
Фиг с ним, с пробками, сказал Виля. Само пройдет.
Или пройдет, или будет осложнение. Вы носите в себе мину.
Мина действительно в нем сидела, но она называлась «Шурка Самодёркин».
Слезы снова вернулись в глаза, хотя Виля больше не давился.
Не бойтесь, мягко проговорила Валя и положила свою руку ему на щеку.
Я не боюсь. Мне все равно. Виля взял ее ароматную руку и подвинул к своим губам.
Пейте «Сумамед», как ни в чем не бывало сказала Валентина Егоровна и мягко убрала руку. Начните сегодня же.
Ангина действительно прошла очень быстро, буквально за три дня. Валентина Егоровна оказалась права.
Виля планировал отъезд в Москву. Он понимал: надо вступить в партию. Без партии карьеры не сделать. Какая карьера у поэта? Голодный художник, и больше ничего. Другое делодолжность. Должностьэто власть. А властьэто тиражи и деньги.
Для должности необходима протекция. Виля зачастил в горком (городской комитет партии). Он не лизал жопы (выражение Шурки), но мел хвостом. Начальники разглядели в нем своего. Орлы распознали орленка. А может, волкиволчонка.
Начальникине дураки, как хочется думать простому обывателю. Однако не романтики. Циничные ребята.
Виля уже имел негативный жизненный опыт (двойное предательство), но романтизма не изжил. Верил в прекрасное. И отражал это в своих стихах. Прекрасными были цветысадовые и полевые. Что может быть совершеннее ромашки? Кто ее придумал? Всевышний. А как прекрасен грибной дождь с радугой на небе И человека придумал тот же автор. А такие оттенки, как хитрость, предательство, это добавили в жизнь сами люди. Всевышний совершенно ни при чем.
Окончив педагогический институт, Виля в учителя не пошел. Он не умел относиться к детям как к равным. Для него детидикари, которым некуда девать энергию. Он их не уважал. Они это чувствовали и отвечали тем же самым. Педагогический таланттакая же редкость, как любой другой.
Виле удалось устроиться в заводскую многотиражку. Там он мог сочинять стишата на любую тему. Он так и делал. И все были довольны. Но Виля понимал, что заводская многотиражкавременный причал. Его ждет большое плавание.
Танина неверностьне случайна. Она выталкивала Вилю в новую жизнь. Ничего не бывает просто так. Вседля чего-то.
Однажды Виле приснился сон, что он не спит. Таня лежала рядом. Онс краю. Вдруг дверь скрипнула. Кто-то вошел и лег рядом с ним. Он услышал на себе рукинежные и сильные. Ощутил запах ванили. В нем задрожало счастье.
Виля испугался, что Таня проснется, и постарался не двигаться и дышать ровно. От страха чувства обострились, наслаждение становилось нечеловеческим. А может, как разчеловеческим.
После работы Виля пошел в поликлинику. Терпеливо отсидел очередь. Вошел в кабинет.
Валентина Егоровна узнала Вилю, равнодушно поздоровалась, как будто не она приходила ночью.
Посмотрела горло с той же противной железякой. Сказала:
Гораздо лучше. Делайте полоскания солевым раствором. Ложка соли, ложка соды на стакан.
Надо было уходить. Уходить не хотелось, но не оставаться же в кабинете.
Давайте встретимся, бесстрашно предложил Виля.
Зачем? не поняла Валя.
Встретимся В кино сходим.
Я не могу, испугалась Валя.
Почему?
У меня ребенок. Я должна отпустить няньку.
Вы замужем?
Уже нет.
Валя покраснела. Значит, совесть при ней. Таня Марченко не краснела никогда.
Если хотите, мы можем встретиться в обеденный перерыв, не отставал Виля. На мосту.
Валя пожала плечами. Виля не понял: это да или нет?
Договорились? проверил он.
Валя снова пожала плечами. В дверь заглянул следующий больной. Надо было уходить.