Далеко не однажды Шелби пеняла Кэсси, что та избрала ее брата предметом своей страсти.
Кэсси пыталась придать себе равнодушный вид, иногда горячо отнекивалась от таких "обвинений", однако не преминула посмотреть в словаре слово "страсть". И прочитав, что "страсть" толкуется, как "сильное чувство, с трудом управляемое рассудком, увлеченность с преобладанием чувственного влечения", она поняла, что ей нечего возразить Шелби.
Сияющая медным блеском дверь-турникет наводила на мысли о машине времени Кэсси шагнула в зал знаменитого ресторана и ахнула от его великолепия: живописные полотна по стенам, цветы в вазах, в кашпо, в гирляндах, пузатые румяные самоварыдни будто пошли вспять, будто вернулись золотые царские времена. Интерьер был таким ярким и нарядным, что Кэсси показалось, вот-вот наступит Новый год в апреле.
Будучи уже под сильным впечатлением от пышного убранства, Кэсси ощутила, как екнуло сердце, когда с одного из алых диванов поднялся, приветствуя дам, высокий темноволосый мужчина.
Рорк. Он возмужал, заматерел, от чего его точеное лицо только выиграло, подумала Кэсси, глядя, как они с тетушкой обмениваются поцелуями.
Волосы его были подстрижены заметно короче, чем в день их последней встречи, манеры стали более сдержанными, но и более изысканными.
Прежними оставались лишь его глаза, ярко-голубые глаза. Когда взгляд их коснулся Кэсси, она вспыхнула.
Я так и знал, проговорил Рорк вместо традиционного "здравствуй".
Что знал?
Что из тебя вырастет красавица.
Среди других дам в этом ресторане Кэсси чувствовала себя замарашкой. Ей невдомек было, что в обстановке, где едва ли не каждая женщина стремилась к лаврам Энни Холл, неброская белая блузка и узкая черная юбка очень выгодно подчеркивала свежесть и красоту Кэсси. Смущенная комплиментом, она кивнула, тихо пробормотав "спасибо".
Рорк усадил своих дам около столика и только потом занял свое месторядом с Кэсси. А когда он случайно коснулся ногой ее бедра, будто электрический ток пронзил тело девушки, внутри затеплилось нечто неведомое и удивительное.
Ну, как вы, милые дамы, нашли Нью-Йорк весной?
Кэсси так и не удалось пока осмотреть город, призналась мисс Лилиан, мы ведь приехали только вчера поздно вечером. А с утра, разумеется, сразу отправились на аукцион.
О да, конечно, кивнул Рорк, аукцион! Удел сильных мира сего. И как прошли торги?
Не так хорошо, как хотелось бы, поджала губы мисс Лилиан; наверняка она вспоминает сейчас того высокого молчаливого араба, подумала Кэсси, из-за которого ей не досталась камея четырехсотлетнего "возраста" с изображением Клеопатры, и агатовая змейка с золотым ободком, и старинные эмали -..Тем не менее нам удалось кое-что приобрести, продолжала мисс Лилиан, например, пару серег Французской школы, очень милую брошку, а главное, удивительный портрет Марии Стюарт на зеленоватом жадеите, кстати, это заслуга Кэсси, она прикоснулась к руке девушки, уж не знаю, как, но я, похоже, вообще целую страницу в каталоге пропустила. Слава Богу, Кэсси оказалась более внимательной.
Вот уж не ожидал, что ты примкнешь к ювелирным фанатам, Кэсси, сказал Рорк.
Кэсси схватывает все на лету, откликнулась мисс Лилиан, коллекционеры говорят как бы на одном языке, а моя ученица рождена владеть им.
Кэсси, тронутая похвалой своей покровительницы и смущенная пристальным взглядом Рорка, который так смотрел на нее, будто видел впервые, зарделась и начала нервно перебирать столовые приборы перед собой.
Как в тумане замелькали официанты в традиционных русских красных рубахах, на столе одно за другим стали появляться заморские яства.
Мисс Лилиан заказала, правда, обычный салат с куриным мясом, Кэсси же, подбадриваемая Рорком, решилась попробовать фирменные блюда "Русской чайной".
Трапеза началась с тонких румяных лепешек, блины, назвал это блюдо Рорк, поданных со сметаной или севрюжьей икрой на выбор. Кэсси сделала вид, что в восторге от русского деликатеса, хотя про себя подумала, что ко вкусу этой икры надо сначала привыкнуть. Вслед за блинами на столе появился огромный горшок красного обжигающего борща, который, к удивлению девушки, оказался очень вкусным. Но покорена она была другим кушаньемв миске душистого бульона плавали пышные белые комочкимясо в тесте.
Вы просто как знали, когда сюда прийти, заметил Рорк, знаменитые сибирские пельмени готовят здесь только по средам.
Сибирские пельмени. Диковинно звучащие слова встали в ряд заморских чудес, с которыми сегодня уже успела встретиться Кэсси. Она даже не могла вспомнить, был ли у нее в жизни такой удивительный, такой счастливый день.
Как тебе нравится ваш отель, Кэсси? поинтересовался Рорк.
Потрясающе. Я там чувствую себя как в королевском дворце, призналась Кэсси и замерла, потому что Рорк вдруг откинул голову и от души засмеялся.
Я совсем забыл, что ты презабавное создание, Кэсси Макбрайд.
Сбитая с толку, она переводила взгляд с мисс Лилиан на Рорка и наоборот.
Мой племянник, возможно, как блестящий архитектор, всегда утверждал, что наш отель для тех путешественников, которые привержены стилю Марии-Антуанетты, чопорно пояснила мисс Лилиан, однако лукавый огонек в глазах немолодой женщины подсказывал, что этодавние шутливые распри тетки и племянника.
Отель очень красивый, тем не менее повторила Кэсси.
Ланч продолжался, продолжался и разговор.
Кэсси стремилась не упустить ни мельчайшей подробности, она впитывала изысканную красоту интерьера, манеры здешней публики, весь этот дух элиты, впитывала, чтобы увезти с собой в Оклахому, в родной Гэллахер-сити. Но все же с неизбежностью глаза ее устремлялись на Рорка.
Он рассказывал о здании, строительство которого только что завершила их фирма: для японского банка они возвели сорокадвухэтажный офис, стены облицованы розовым гранитом, а четыре угла основного здания сглажены, чтобы создавалось впечатление, что эту громаду поддерживают высоченные колонны классического стиля. Рорк даже набросал рисунок на обороте своей визитной карточки А Кэсси все это время смотрела на его сильные загорелые руки, так мужественно покрытые темными волосками..
Я знаю, в нашем деле все, что противоречит знаменитому Филиппу Джонсону, воспринимается почти как ересь, сказал Рорк, но лично я считаю, что как бы ни наскучили традиционные стеклянно-бетонные коробки, они все же ненавязчивы.
Есть опасность, что в ближайшее десятилетие Джонсон и Роберт Венчурипусть они признанные авторитетызаполнят страну своими постмодернистскими детищамигромоздкими, агрессивными и даже уродливыми. В дурном сне такое не приснится. Да что тамэто просто ночной кошмар!
И вот что меня интересуетнеужели Венчури, который всегда ратовал за гуманизм в архитектуре и из-за этого разошелся с Мейс Ван Дер Роу, неужели он сам не видит очевидного?
Рорк нахмурился, представив, наверное, бизнес-центр какого-нибудь города, где красуются викторианские особняки, дворцы в стиле Ренессанса и неоклассические виллы.
Никто не возьмется спорить, что модернизм, как стиль, как направление, уничтожил сам себя, история не простила ему пренебрежения к обыденным потребностям человека, к обывателю, скажем так. А все эти нынешние постмодернисты пошли еще дальше, они просто пропитаны нигилизмом и, поскольку таланта для настоящего нового слова в архитектуре им явно не хватает, занимаются тем, что корежат все, нажитое веками.
Увлеченность Рорка своим делом была очевидна. Слушая этот страстный монолог профессионала, Кэсси кивала и поддакивала, не понимая ни единого слова, на самом деле она была занята другим. Она смотрела в его голубые глаза, лучившиеся энергией и живым теплым светом.
Мисс Лилиан повернулась к Кэсси и сказала:
Моего племянника только допусти, он все города перестроит на свой лад.
И улыбка ее говорила о том, что она вовсе против этого не возражает. Мисс Лилиан продолжала, обращаясь уже к Рорку:
Я же говорила, что когда-то твой отец сделал ошибку, подарив тебе конструктор, а не заводной Линкольн, как, кстати, предлагала я.
Я не хочу, чтобы архитектура полностью отказывалась от истории, возразил Рорк, но все же города наши должны задевать душу человека. Постройки прежних лет говорят нам о днях прошедших, но мы-то живем сейчас, сегодня. Вот-вот наступят восьмидесятые годы, подчеркиваю, двадцатого века, а не девятнадцатого и не восемнадцатого. Архитектура должна быть отражением нас сегодняшних, а не вчерашних.