Я не испытывала ничего, кроме отвращения. Огромный член Джонни елозил в моем влагалище, а мне хотелось блевать от мерзости всего происходящего. Между тем за стеной все шло к развязке. Стоны стали дополняться слащавыми: «Глу-убже, еще-е-о-о, еще-о-о-о». Джонни покорно подчинялся голосу из-за стены, словно под гипнозом.
Вскоре темп ускорился, и девчонка за стеной завизжала, испытывая один оргазм за другим. Джонни заревел как раненый зверь и влил в меня содержимое своих «бычьих» яиц.
Я уже не плакала, как в первый раз, я мылась в душе, тщательно намыливая себя между ног.
Обессиленный, Джонни распластался на кровати и закурил огромную вонючую сигару. Он никогда не курил раньше, поэтому громко кашлял и выплевывал табачные крошки, попавшие ему в рот. Вдруг за стеной возобновилось какое-то движение, и Джонни навострил уши, словно охотничья собака. Я, не выключая воду в душе, подкралась к приоткрытой двери комнаты.
Ваша девушка, наверное, уже не придет. Может быть, вы позвоните ей? Ну что ж, как хотите
Девица за стеной брала в рот. Она была и впрямь хороша: несмотря на то что рот у нее был занят, она умудрялась стонать так же сильно и выразительно, как и прежде. То, что я увидела, заставило меня понять глубину тех заблуждений, которые мы испытываем в отношении мужчин. Нет, это не безмозглые тупые существа, это утонченные, легкоранимые натуры, эстеты секса, рабы, подчиняющиеся зову плоти. Джонни почти что приник к стене своим ухом. В одной руке он держал сигару, другой же мастурбировал свой огромный прибор, и на его лице сияла улыбка блаженства.
Я молча оделась и вернулась домой.
Думаю, Джонни многое отдал бы за то, чтобы оказаться в ту ночь в соседней комнате, но он все же остался в своей. Во всяком случае, так гласил полицейский протокол. Джонни уснул, так и не затушив свою сигару. Он сгорел заживо: неосторожное курение в постели. А знаете, кто был в соседней комнате? Сорокалетняя шлюха с тремя выпускниками школы. Они тоже сгорели Неудивительно, что она так стонала
Я не задерживаю вас? Нет-нет, мне очень интересно беседовать с вами.
После школы я поступила в колледж, жизнь в студенческом общежитии достаточно бесшабашна, но я не пользовалась предоставленной мне свободой.
Я боялась новых разочарований. Моя соседка по комнате быстро смекнула, что к чему. «Что, не везет с парнями? как-то поинтересовалась она. С твоей попкой и симпатичной мордочкой парнине проблема, но, видимо, скоренькие перепиходы не для тебя, нет кайфа?» Я кивнула головой в знак согласия, и уже на следующий день мы мчались по шоссе в загородный дом к какому-то парню, у которого собираются классные компании. Моя соседка обещала излечить мою фригидность за один сеанс.
Вы думаете, это был литературный кружок? Я шучу. Это была обычная групповуха.
Домик, в который мы приехали, был неплох. Предки одного прыщавого парня были большими шишками и могли себе это позволить. В огромной гостиной жарко пылал камин, и обкуренные студенты трахались с кем попало.
Моя соседка с ходу оседлала какого-то жирного парня, и к ним тут же присоединилась симпатичная мулаточка, целовавшая их взасос по очереди.
Справедливости ради нужно отметить, что в этой гостиной царил дух демократии, и никто никого ни к чему не принуждал. Я пристроилась на кожаном диване с косячком в зубах и бутылкой виски. Задрав юбку, я гладила себя между ног и тем самым поддерживала общий настрой развратной компании.
В голове у меня все смешалось. Я забыла, где я и зачем я здесь. Тупо мастурбируя, созерцала агонию секса, и до оргазма мне было так же далеко, как и раньше.
Пары и тройки менялись друг с другом. Кто-то целовал кого-то в рот, полный спермы. Девочки мочились друг на друга, а мальчики легко переходили из одной сексуальной ориентации в другую. В пестрой толпе, кишащей подле моих ног, я выхватила свою соседку. Ее «имели» сразу два парня: вагинально и анально, языком же она лизала клитор той самой мулаточки. Мы встретились с ней взглядами, и она, прервавшись на мгновение, спросила меня: «Правда, здорово?!!» Я одобрительно кивнула ей в ответ, и она снова вернулась к мулатке.
С утра у меня жутко болела голова, я перебрала виски, но мне повезло гораздо больше, чем всем остальным. В их сплоченный коллектив затесался кто-то, инфицированный СПИДом. Они уже все умерли. Глупо, правда?
После колледжа я окунулась с головой в работу и сделала неплохую карьеру. Время от времени меня «имели» на своем столе очередные начальники, и я быстро продвигалась по служебной лестнице. Оргазм стал для меня недосягаемой мечтой, и я старалась не думать об этом.
Вы, наверное, думаете, что я лесбиянка? Признайтесь, у вас ведь была такая мысль?
С женщиной я была всего один раз, и эту историю мне всегда грустно вспоминать. Ко мне на каникулы отправили мою племянницу. Кристина была странным ребенком. Ее мать, моя сестра, постоянно разводилась и снова сходилась со своим мужем, и этот процесс полностью захватил ее, не оставив места в душе для собственной дочери. Девочка росла сама по себе, словно дикий цветок в поле. Когда ей исполнилось четырнадцать, у нее случилась какая-то несчастная любовь, подробности которой мне не сообщили. Поездка ко мне должна была «развеять» девочку, и я от всей души желала ей добра. Встретив ее в аэропорту, я была поражена: передо мной стояла я сама. Кристина была точной копией меня в детстве. Белокурые волосы до плеч, острые грудки, осиная талия и упругая попкаэтакая «Барби» с грустными глазами бросилась в мои объятья. Мы зажили с ней очень весело, она была мне одновременно и дочкой, и подругой, и в ее тусклых глазках все чаще сверкали искорки счастья.
Кристи часто звонила кому-то по телефону, но ей никогда не отвечали. Я догадывалась, что это и есть источник ее уныния, ее неразделенная любовь. Но так как опыт в подобных делах у меня был весьма и весьма плачевный, я не решалась расспрашивать ее о подробностях. Однажды Кристи ответили. Разговор был недолгим, но по ее лицу я поняла, что известия отнюдь не радостные. Я прижала ее к груди, и мы вместе проплакали весь вечер. А ночью, придя ко мне в спальню, Кристина рассказала мне, за что ее отправили в ссылку. Да, Кристина безумно влюбилась, но не в какого-нибудь одноклассника, нет, она влюбилась в свою учительницу, и, что самое ужасное, та ответила ей взаимностью. Я не верила своим ушам, и после продолжительной паузы спросила у нее дрожащим голосом: «Ты лесбиянка?»
«Наверное», ответила мне она и снова зарыдала. О ее связи с учительницей каким-то образом стало известно, и дело получило огласку. Ее любовнице пришлось оставить преподавание и уехать. А в тот день она объявила Кристи по телефону, что им лучше не встречаться.
Это, наверное, аморально. Но в ту ночь у меня был секс с собственной племянницей. Я сама не понимаю, как это произошло. Я утешала ее, гладила ее длинные волосы, плечи, прижимала к своей груди, и вдруг она стала обнимать меня, целовать мои соски, трогать меня И я, словно зомби, последовала ее примеру. В ней я видела себя, и я давала ей ту нежность, которой была обделена в ее годы. Это тело, невинное, ангельское, я ласкала его истово и самозабвенно, и это был секс, полноценный и страстный.
Тело Кристи то и дело содрогалось от оргазмов, она меняла позы, ласкала меня, но тщетно: я не смогла растаять даже от ласк этой девочки.
Утром я чувствовала себя ужасно, гадко и грязно. Кристи почувствовала это и засобиралась домой, я не стала ее удерживать и на следующий день проводила ее в аэропорт.
Она покончила жизнь самоубийством, перерезала себе вены в ванне. Ее затравили в школе, а мать собиралась отправить ее в лечебницу.
Спасибо за платок. Я всегда плачу, когда вспоминаю о Кристи
Может быть, из-за этого я согласилась на ту командировку. Мне хотелось уехать от всего, что напоминало о Кристине, и мне это удалось.
Пекин встретил меня яркими красками неоновой рекламы и воистину американскими небоскребами. Порой мне казалось, что я в Лас-Вегасе, но китайцы, которые останавливались на улице подле меня, чтобы посмотреть на белую женщину, возвращали меня в реальность. Это была Азия. Красные знамена и красные фонарики, рикши на велосипедах и шикарные лимузины партийных боссовэто особая психология азиатов, которую я боготворила, отвергала, уважала, терпела, но так и не смогла понять.