Видя моё недовольство, отец достаёт из корзины остатки своего тормозка: пару кусочков хлеба и две-три конфетки.
На, дочь, это тебе зайка передал!
Зайка?
Зайка, зайка, самый что ни на есть настоящий!
А откуда он про меня знает?
Так я же по кусточкам шнырял, он меня и заприметил. «Садись (говорит) поговорим!» Ну и поговорили. Я ему рассказал, какая у меня растёт дочка послушная и работящая.
Таки и работящая? недоверчиво переспрашиваю я.
Ну да. Зайке это понравилось, он поскакал и принёс тебе хлебца да конфеток.
Зайкин хлеб я съела, как манну небесную, запила сладкой чагой:
Пап, а что такое чага?
Ну ежели берёзка заболеет, то на ней поселяется трутовый гриб. Он разрастается и губит деревце окончательно. Вот он!
Батя весело машет чагой перед моим носом. Я выплёвываю чай:
Плохой гриб, плохой!
С этих пор отец всегда приносил мне из леса зайкины гостинцы. А бог, не смотря на это, продолжал его наказывать, подкладывая в корзинку чёрные угольки вместо грибов и ягод.
Летняя кухня теремок
Терем, терем, теремок, он ни низок, ни высок! читает мне на ночь сказку мамка.
Ну как читает? Наизусть рассказывает, у неё за долгие годы работы в детских яслях, поди уже и мозоль на языке от этих баек.
Мам, а я знаю где теремок стоит.
Где?
Это наша летняя кухня!
А летняя кухня у Зубковых это прямо такой домик, домик, домик! Квадратный, из лёгких досочек срублен, с наклонной крышей, большие окна со всех сторон, а внутри печка-каменка, железная кровать, два стола и блестящий электрический самовар со смешным носиком, и с фигурным ключиком на нём.
Поправив подушку поудобнее, продолжаю:
А когда мы засыпаем, в наш теремок приходят медведи, лисы, волки
На Сахалине нет волков.
Ну зайчики там всякие. А потом они садятся пить чай из самовара, достают из буфета варенье, конфеты В общем, всё выпивают, всё съедают и уходят жить в лес. Да, мамочка, вот так, я загадочно ей киваю.
Мать хмыкает:
Так вот оно что! Ни воды сутра, ни припасов. Вань, надо бы замок амбарный на летнюю кухню повесить, чтоб медведи по ночам у нас не шастали.
Отец, лежащий на другом диване, поперхнулся, закашлялся, отвернулся и забурчал:
Припасов ёй жалко, родному мужу сладенького пожалела. Да пошли вы обе!
Но «обе» его не слышали, а заучивали наизусть:
Это что за теремок? Он ни низок, ни высок. Кто-кто-кто в теремочке живет? Кто-кто-кто в невысоком живет?
Отец покосился на нас и пропыхтел:
Жадина-говядина, соленый огурец, по полу валяется, никто его не ест, а муха прилетела, понюхала и съела.
Валентина Николаевна удивлённо обернулась на супруга и выдала такую фразу:
Так ты и не муха вовсе, а саранча поганая!
Мам, а кто такой саранча?
Это тот кто всё сжирает на своём пути отец твой, в общем.
Саранча! кричу я весело Ивану Вавиловичу. А давай на летней кухне много-много лавочек поставим. Чтоб все-все лесные звери по ночам в нашем теремочке собирались и чаи гоняли.
Мать со злой гримасой отвернулась от меня:
Знаешь что! Кормилица ты наша, вставай и иди ищи себе другую кухарку. А мне и саранчи по горло хватит.
Детский автомобиль
Подарили мне детский педальный автомобиль Москвич, но не новый, а с довольно-таки с большим пробегом. Ну ничего! Села я в своё авто и рассекаю по двору. Но рассекать просто так скучно, надо же ездить со смыслом. Поворачиваю к деду во двор. Но туда проехать проблематично, тропинка узкая. Пыхчу, жму на педали!
Дочь, ты куда? кричит Валентина Николаевна, оторвав голову от своих тюльпанов.
Деда давить!
За что?
А чтоб громко не пердел и ни хихикал при этом, как дурак!
Ну, ну, мать одобрительно закивала.
Еду, ползу, застряла. Ремонтирую драндулет, встав кверху задом. Из забора высовывается дед:
Ты куда это, букашка, направилась?
Тебя давить, чтобы ты громко не пердел и ни хихикал!
Дед опешил. А я совсем распоясалась:
Не боись, я тебя быстро задавлю и пукнуть не успеешь!
Дед ехидно осмотрел калитку, запертую на защёлку:
И што, я тебе ещё и ворота должон открыть?
Я киваю. Дед показывает мне кукиш:
А вот это видишь? Ничего я тебе не должон.
Я в отчаянье дергаю ворота:
Да ты, да ты! Да ты всему государству, знаешь, сколько должен? За то что на войну не ходил!
Чего? поперхнулся старый хрыч. Да я для фронта картошку выращивал!
Но потом смягчился и почти ласково спросил:
А кто это тебе такое сказал?
Дядя Коля.
Каргаполов что ли?
Нет, сын твой старшенький, любимый!
Вавила посерел, побледнел, вырывал хворостину, подпирающую крыжовник, и понесся к дому сына Николая:
Вот я тебе устрою РотФронт, засранец! Вот я те устрою бздёшь на всё село! Надо было тебя тогда ещё прибить, када ты мальцом был, в детстве!
А я пожимаю плечами, сажусь в отремонтированный Москвич и въезжаю в распахнутую калитку:
Делать нечего, поеду бабу Пашу давить.
«За что? хотел было спросить голос с неба, но промолчал. Что с него, с ребёнка возьмёшь?»
Золотая рыбка
Тятька постоянно что-то ремонтирует, пилит, строгает, а я либо смотрю, либо помогаю: где досточку подержу, а где и гвоздик подам. Но самое главное богатство в его столярной мастерской это не стена с развешанными на ней инструментами, а уголок рыбака-любителя. Там хранятся удочки, а в столе с выдвижными ящичками наживки на крючки: бусинки, блёстки, блесна, пёрышки Ну всё то, что и рыбку к крючку приманит, и грузилом послужит. Иван Вавилович, он у нас, как ворона, если у кого бусы рассыпались, то хвать их себе, и токо их и видели! А копошиться в его воровском богатстве нельзя крючки острые, больно в пальчики впиваются. Осторожненько спрашиваю:
Пап, а как рыбка на них ловится?
Она бусинку ртом ам и все, поймалась.
Я тоже делаю ам и поймалась: в моей губе застрял крючок. Стою, реву!
Батя приволакивает меня к матери:
Валь, ну дура она, нет?
Я реву. В губе торчит красивая бусинка. Мать узнаёт свой скатный жемчуг, краснеет, бледнеет, и начинает орать на мужа. Я реву. Но родителям не до меня: мать бьёт отца тряпкой, потом скалкой, а потом ещё и сковородкой. Я продолжаю упорно реветь.
Но тут сама судьба сжалилась над малышкой: к нам в гости зарулили Каргаполовы. А тётя Нина (как я уже говорила) медсестра. Она сразу же побежала к нашей аптечке и аккуратно вытащила крючок из моей губы. Крови, конечно, было много, но ранка затянулась быстро.
Зато с этих пор у меня появилась новая кличка: ни какой-то там «Пуп земли», а «Золотая рыбка». Вот так!
Зимняя рыбалка лялечек не жалко
Как только мне исполнилось четыре года, отец стал брать дочь с собой на рыбалку. Зрелище конечно ещё то! Валенки, шуба, меховая шапка круглый неуклюжий клубок сначала едет на санках, а потом перекатывается от лунки к лунке, заглядывает внутрь и спрашивает:
А что там, туалетная дырка, туда надо делать <пи-пи>?
<Пи-пи>, <пи-пи>, хихикают мужики и дёргают жирную навагу одну за другой, одну за другой.
А ребёнок возмущается, когда его садят <пи-пи> не в лунку, а на снег. Но годы катятся намного быстрее, чем малыш по льду. Хотя с точки зрения малыша всё как раз наоборот. Но это лишь точка зрения малыша.
И вот это уже вполне осознанный человечек, который вместе со взрослыми дёргает жирную навагу одну за другой, одну за другой да хохочет от счастья. И сам, голыми руками прикармливает рыбу горохом! А <пи-пи> приходится делать всё также на снег. Ну ничё, ничё, годы и это забудут. Ведь что им будет, годам? Лишь бы море вовремя замерзало и кормило рыбкой уже твоих детей и внуков, маленький человечек.
Камбала и буква «Р»
Я долго не выговаривала букву «Р», до пяти лет точно. Папанька меня даже еврейкой называл, я помню это. Но однажды прибегаю к родителям и ору во всю глотку:
Р-р-р-рыба! Р-р-р-рыба! Р-р-р-рыба!
Ба, наша еврейка по-русски заговорила! И кто Инночку научил?
Деда Вавила.
Вавила на тебя кисель пролила?