- А вот и про него стих, - сказал Парис, имевший страсть не только к Елене, но и к рифмованию слов:
Одессит Одиссей
Был хитрее всех людей.
Говорите, он с Итаки?
Нет, ребята, это враки!
- А почему ты назвал его одесситом?
- Потому что Олег и в самом деле из Одессы.
- Допустим, - усмехнулся Кузнецов. - А как он оказался в нашем поезде? Я что-то не припомню такого колониста...
Лена бросила на поэта уничтожающий взгляд: проболтался! Тот потупился.
- Ну, как сказать... Мы сами его случайно обнаружили... Он ехал в собачьем ящике под нашим вагоном. У него мечта увидеть Тихий океан. Не выдавайте его, товарищ Кузнецов! Он сирота...
- Не надо меня по фамилии. Меня зовут, как Гоголя - Николай Васильевич, - сказал учитель. - Ладно, подумаем, что делать с вашим одесситом Одиссеем... А главная в вашей компании, как я понимаю, Елена Берёзкина, тёзка самой красивой женщины Древней Греции. Ну, о ней можно многое рассказать... К ней среди прочих героев Греции сватались Одиссей, Патрокл и Аякс. Чтобы женихи не перессорились, её отец Тиндарей заставил их поклясться, что они будут защищать избранника Елены, кем бы он ни был. Елена сделала свой выбор - надела брачный венок на голову Менелаю, царю Спарты, самому богатому из претендентов, видать, любила девушка денежки. Но Менелая у вас, как я понял, нету?
Лене уже начинала не нравиться её древнегреческая тёза, но это было еще не всё.
- Между прочим, Елена Спартанская была многодетной матерью, о чём мало кто знает, - продолжал с улыбкой учитель. Миссис Смит, с интересом слушавшая вместе с ребятами эту необычную лекцию, бросила быстрый взгляд на своего мужа и подошла поближе. - От Менелая у неё были: дочь Гермиона, сыновья Этиол, Марафий и Плисфен; от Париса - сыновья Буном, Аган, Идей и дочь Елена. Итого 8 душ, неплохо, да?
Кузнецов посмотрел на длинную, худую, с короткой стрижкой Лену и улыбнулся:
- Тебе, Берёзкина, больше, чем роль Елены Спартанской, подошла бы роль предводительницы амазонок Мирины. Была такая воинственная дама в глубокой древности...
- Как интересно! Николай Васильевич, расскажите!
- Поезд скоро тронется... Как-нибудь в другой раз...
- Вы, взрослые, всегда так говорите, а потом забываете...
- Расскажите, мистер Кузнецов, - поддержала просьбу ребят и миссис Смит. - Мне тоже интересно.
- Ладно, уговорили... До нашей эры в Ливии, как тогда называли всю северную Африку, существовало амазонское государство. Оно было гинократическим, то есть управляемым женщинами: они занимали все официальные посты, включая военные. Правила государством королева Мирина, она же была главнокомандующей всеми женскими вооружёнными силами своей страны. С большим войском, состоящим из тридцати тысяч... гм, как сказать... пехотинок и трёх тысяч кавалеристок, она пронеслась ураганом по Египту и Сирии, разгромив на своём пути несколько армий, состоящих из мужчин. Греческое слово «амазонка» означает «безгрудая»: женщинам-воительницам, говорят, отрезали правую грудь, чтобы она не мешала натягивать тетиву лука...
Лена покосилась на пышную грудь миссис Смит и подумала, что этой, точно, отхватили бы одну из двух её дынь, потом перевела взгляд на свою. Здесь наличествовали два малых бугорка, можно сказать, прыщика. Такие стрельбе из лука, тем более из ружья или пистолета конечно, не помешают... Вообще она должна была родиться мальчишкой, ведь её отец, дед и даже прадед были военными. Лена, к ужасу бабушки-фрейлины, тоже собиралась стать офицером. В конце концов, чем она хуже мальчишек: бегает, прыгает, дерётся получше многих из них; да и вообще разница между ней и ними только в том, что они писяют стоя, а она - сидя...
Звякнул станционный колокол, паровоз откликнулся резким свистком: пора было по вагонам. Но Лена, тронув учителя за рукав шинели, тихо спросила:
- Неужели Троянская война началась из-за женщины?
- Я уверен, Берёзкина, что причиной войны стала не Елена. Елены вообще не было! То есть в природе она, конечно, существовала, была, как я уже говорил, женой басилевса Спарты Менелая. И действительно бежала она с Парисом из Спарты, прихватив все сокровища племени, но чтоб из-за этого война с Троей началась?! Утверждать такое - значит не уважать древних греков. Ну, когда такое было? Афиняне в свое время похитили у критян Ариадну, ахейцы - Медею, фракийцы - Орифию... Из той же Трои Теламон, отец Аякса Большого, умыкнул прекрасную Гесиону. Всегда похищали женщин из чужих племен, но никто никогда не воевал из-за этого, это просто смешно!..
Рассказ продолжался уже в теплушке, под стук колёс.
-... Сказав, что Елены вообще не было, я имел в виду, как предлог для войны. Сбежав от мужа, она в Трое даже и не появлялась. Из Спарты они с Парисом приплыли в Египет, там-то она и осталась по неизвестной мне причине у фараона Протея. Может быть, он ослепил её своим богатством? Парис же один возвратился в Трою, где его папа Приам слегка пожурил шалунишку, а потом простил: как-никак Парис был последышем престарелого басилевса и потому самым любимым сыном.
Причина же войны проста и понятна - пролив Геллеспонт...
... Троя основана предками пеласгов, выходцами из Пелопоннеса, однако при Лаомедонте, предпоследнем илионском басилевсе, она все больше стала поглядывать на Восток, пока окончательно не попала под влияние хеттов и фригийцев и не заняла враждебную эллинам позицию. Тогда великий Геракл, собрав войско, осадил Трою. Война была весьма скоротечной: греки взяли город за десять дней! Геракл, круто обойдясь с Лаомедонтом и его сыновьями, пощадил меньшого - Подарка и даже посадил на трон Трои под именем Приама. Прошли годы, и сей «Выкупленный», забыв, кому он обязан жизнью и властью, продолжил политику отца. К началу войны Приам был уже дряхлым стариком, и всеми делами государства заправляли его многочисленные сыновья, среди которых особенно усердствовал бабник и пират Парис. Он сорвал мирные переговоры с греками, и те решили: Трою, это чудовище ненасытное, вроде Сциллы и Харибды, сидящее на берегу пролива, надо уничтожить раз и навсегда!
Подготовка к войне длилась несколько лет. Сначала Агамемнон Атрид, властитель Арголиды, созвал к себе в Микены басилевсов со всей материковой и островной Греции на большой совет. Он послал глашатаев в Мессению, Этолию, Аркадию, Фессалию, Беотию и прочие земли, включая Крит, самый большой остров Средиземноморья. Пригласили даже Одиссея Лаэртида с далекой крошечной Итаки, прозванного за бедность «козьим вождём». Приехали многие, но не все. Некоторые, догадываясь, о чём пойдёт речь и не желая участвовать в войне, сказались больными или занятыми. Таким неслухам Агамемнон послал повторное приглашение, уже напоминавшее приказ. Больные сразу выздоровели, у занятых тотчас нашлось время для поездки: все боялись могущественных Микен, ставших после угасания Крита лидером Эгеиды.
Вожди и сопровождающие их лица въезжали в Микены через Львиные ворота, сооруженные из трех огромных камней, положенных в виде буквы П; на верхней плите стояла колонка, по бокам ее - две львицы, поднявшиеся на задние ноги. Справа от ворот находилось кладбище - усыпальница микенских правителей, слева, на возвышенности, стоял дворец из белых каменных плит, плотно пригнанных друг к другу. В центре дворца располагался большой зал - мегарон - с очагом, окруженным колоннами. Стены были украшены фресками на божественные темы, пол выложен мозаикой из красных и голубых полос.
В мегароне собралось 43 вождя - предводителя племён, в основном, восточного Средиземноморья. После обильной трапезы и умеренных возлияний посуда была убрана, слуги удалены, и со своего места поднялся хозяин дворца и Микен, могущественный басилевс Агамемнон, сын Атрея. Это был высокий мужчина, достигший возраста акмэ, с черной обильной бородой, грубыми властными чертами лица, одетый в боевые доспехи и пурпурный хлен, украшенный по краям вышивкой и сплошь усеянный золотыми бляшками, сверкавшими в свете факелов, коими были утыканы стены.
- Братья! - начал он, и это не было преувеличением, поскольку многие вожди находились между собой в той или иной степени родства, а своими общими предками считали кого-нибудь из главных двенадцати богов-олимпийцев.
- Братья анакторы! Год от года наглеют троянцы, которые, забыв о том, что у нас с ними общие корни, превратились в варваров и разбойников. Они постоянно повышают пошлины за проход наших судов через Геллеспонт, а нередко попросту грабят корабли. На каком, спрашивается, основании Троя считает Геллеспонт - пролив, названный в честь нашей несчастной беотийки Геллы, утонувшей там, - своим? Только потому, что город расположен на его берегу? Но ведь это нелепо! Наши предки испокон веков плавали там (вспомните хотя бы недавнее плавание аргонавтов в Колхиду), и никто никому ничего не платил. Мы можем, конечно, обойтись без драгоценных металлов; без нефрита и льна, которые вымениваем на Востоке за свое вино и масло, но мы не можем обойтись без привозной пшеницы. Хлеб на берегах Понта Эвксинского намного дешевле египетского, мы возили его оттуда и будем возить, несмотря на происки Трои. Поэтому я считаю, этого разжиревшего паука на берегу Геллеспонта пора раздавить. Вот для чего мы и собрались здесь.