Они не могли доверять устаревшим расчетам, не могли точно назвать радиус действия робота. Если Липеску выиграет эту партию, Больцано приземлится, чтобы подобрать его и сокровища. Если он проиграет
— Больцано сам попытает счастья.
Тело гиганта под двойной скорлупой космического скафандра казалось еще более огромным. На спине его горбом выдавался реактивный ранец, а к груди он прижимал компьютер — свою вторую память, такую же утонченную, как чудеса сокровищницы. Страж задаст Липеску вопросы, на которые ему поможет ответить компьютер. А Больцано будет слушать. Если Липеску и ошибется, его товарищ при второй попытке сумеет исправить сделанную им ошибку и достичь успеха, переступив через его труп.
— Ты меня слышишь? — спросил Липеску.
— Отлично. Можешь идти!
— Не торопи! Насмотришься еще на мою агонию!
— Неужели ты до такой степени мне не доверяешь? — спросил Больцано. — Или хочешь запустить меня перед собой?
— Дурак! Я просто не хочу, чтобы моя смерть осталась напрасной. Для тебя, дурак, стараюсь.
— Иными словами — хочешь меня посмертно облагодетельствовать…
Огромная фигура Липеску в ярости обернулась.
— И не мечтай! — сказал он зло. — Я вернусь. Я обязательно вернусь. — И он вошел в шлюзовую камеру. Минутой позже его сгорбленная фигура появилась на экране наружного обзора, наискось опускаясь к поверхности планеты. Из реактивного ранца у него за спиной вылетали короткие плевки ракетного пламени, тормозившие его падение на планету.
Чтобы следить за траекторией падения своего товарища, Больцано пересел в кресло пилота. Луч телевектора неотступно следовал за Липеску с того момента, как его тело отделилось от корпуса корабля. Вот во вспышке огня ноги авантюриста коснулись грунта в полутора километрах от сокровищницы. Гигант отстегнул и оставил на камнях свой ракетный двигатель и шагнул навстречу Стражу, немой глыбой возвышаюшемуся у дверей. Первый шаг=прыжок, второй, третий…
Больцано превратился в сплошные глаза и уши. Жадно припав к экрану, он наблюдал за происходящим. Телевектор передавал изображение и звуки с иде-альной точностью. Он был гордостью своего создателя Дмитру Липеску, который с детским тщеславием хотел, чтобы Главное Приключение Его Жизни навсегда ос-талось запечатленным для потомков. В этот момент он уже стоял возле Стража сокровищ. На фоне этой сверкающей груды металла человек казался хрупким и маленьким. «Где же твоя стать и сила, друг?» — невольно подумал Больцано, принужденно улыбаясь.
— Отойди! — приказал Липеску роботу.
Бесстрастный голос ответил ему:
— То, что хранится здесь, предназначено не для тебя, незнакомец!
— У меня есть на это право! — заявил Липеску.
— Те, другие, утверждали то же самое. Но их права не были законными. Как и твое…
— Тогда подвергни меня испытанию! И ты увидишь, чего стоят мои права!
— Только мой господин имеет право пройти в это хранилище.
— Разуй глаза, ржавая железка! Это же и есть я — твой господин!..
— Тогда заостри свою мудрость и докажи, что имеешь право приказывать мне, существо!
— Я готов, — торжественно ответил Липеску.
— Но помни, цена неудачи — смерть.
— Я готов, — повторил человек.
— Но сокровище принадлежит не тебе…
— Подвергни меня испытанию и отойди!
Больцано в безопасном уюте рубки с лихорадочным вниманием следил за каждым его словом, за каждым жестом. С этой минуты были возможны любые неожиданности. Две фигуры застыли на экране в немом молчании, как когда-то Сфинкс и Эдип, осмелившийся бросить вызов чудовищу греческих мифов. Какой будет загадка Сфинкса? Доказательство теоремы? Перевод фразы с незнакомого языка? Кучи костей на равнине красноречиво свидетельствовали о том, что какой бы ни была эта загадка — неправильный ответ на нее равносилен смертному приговору.