Михай был в полном ступоре. Илья мог побожиться, что все его крики пропали зря и старшой его не слышал, да и не видел, а что могут видеть стеклянные глаза? Его фигура казалась одеревеневшей и Илья испугался: уж не помер ли Митяй со страху. Как же тогда ему попадет, ведь никто не поверит в то, что тут произошло.
Делать было нечего: «Когда у чумака ломается у него ума прибавляется» - гласила чумацкая мудрость. Связал он поводья, привязал конец к крюку, которым дергали сено из стога, и, перекрестившись, забросил на полсть. Идея перекреститься в этой ситуации имела большой смысл, так как крюк этот был похож на полуметровый, довольно острый багор с задним концом, изогнутым как рукоятка в виде петли, которым можно было, при случае, отбиться от собаки, а то и от лихого человека. Это была опасная затея.
Бросать пришлось несколько раз, пока крюк удачно зацепился. При этом Илья только пару раз попал в дядьку Митяя, да и то плашмя. Митяй все так же сидел, не подавая признаков жизни, не пытаясь поймать импровизированный якорь. По-прежнему он сидел с белым перекошенным лицом, и кровь все еще текла из прокушенного пальца.
С большим трудом Илья подтянул напарника на мелководье, зашел по пояс в воду, дотянулся до него руками и вытянул за полсть на берег. У подростка не хватило сил вытащить его совсем, так, что ноги Митяя остались лежать в воде. Признаков жизни он все еще не подавал, сохраняя прежнюю позу с пальцем во рту.
Между тем от мужика изрядно припахивало. Но парню было не до того, на той стороне стояли лошади Митяя, а товар частью все еще мок в пруду. Как можно скорее он распряг и стреножил своих коней, и пустил их пастись.
Вкруговую, через дамбу он обошел пруд и привел в поводу пару Митяя вместе с телегой, и повторил всю процедуру. Не раз он в полголоса интересовался:
- Дядько, ты как там живой? А вечерять здесь будем?
Но его вопросы оставались без ответа. Стало ясно, что придется ночевать здесь. Илья отправился с топором в жидкий лесок, видневшийся неподалеку, и часа через два притащил вязанку хворосту. Застал он Митяя все в том же положении.
Темнело, когда был готов суп и каша с мясом.
- Дядько, садитесь снедать, - позвал Илья.
И тут Митяя отпустило и прорвало:
- Утопить не смог, так теперь заморозить хочешь, ног я совсем не чую.
- Так вы поможете мне, и мы живо к костру, тут хорошо и ноги согреются, супчик горячий, тепло внутрь пойдет. Я вот тоже по пояс мокрый, покуда вас доставал. Вместе сушиться будем.
Митяй разошелся не на шутку:
- Ты дурак, и тятька твой дурак, потому как дурака воспитал! Какой же дурак в припуск коней поит. Приедем, я всем расскажу, как ты меня едва не утопил
Крик продолжался долго.
Но когда Михай перешел на членораздельную речь и заявил, что Илья должен постирать его весьма пахучие исподние штаны, Илья наотрез отказался. Рассорились они вдрызг: старший настаивал, что Илья виноват во всем и снова перешел на крик. И так осерчал, что начал кричать, что пожалуется атаману. Илья не спал всю ночьбоялся сбрендившего напарника. Но к утру страсти улеглись, Митяй отстирал подштанники, позавтракал тем, что осталось с вечера, и они тронулись в путь.
Вторая половина дороги прошла без приключений. Многие дни они практически не разговаривали, вот только старшинство как-то незаметно перешло к Илье: он принимал решения, когда коней поить, где на ночлег становиться. Митяй молча,
делал то же, что и его молодой спутник. Доехали они до того поселка под Астраханью, куда Митяй и намечал, выменяли на свой товар соли и тихо прибыли в родную станицу.
Вечером за ужином отец велел Илье рассказывать все подробно. В целом он был доволен сыном: соли он привез даже больше, чем думал Денис, лошади и телега были в порядке. Вот только интересовало отца: с чего это Митяй с ним не здоровается.
Ну, тут Илья и выдал историю
Смеялись до слез и смаковали разные моменты по многу раз. Ну, тут их можно понять: развлечений тогда у простого мужика было раз, два и нету. Когда отсмеялись, Денис велел сыну про подпорченные подштанники молчать, а про прочее сказал так:
- Если Митяй будет таким дураком и все растреплет, то ой как он пожалеет об этом. Языки у станичников длинные и острые. А если тебя кто спросит, как там дело было, так говори правду, как если бы мне рассказывал.
- А он, что напрочь себе палец откусил, - поинтересовался Петро.
- Нет, не совсем, но до кости точно дошло.
В первый же вечер Митяй напился в трактире. По пьяни его так прорвало, что он снова начал костерить Илью почем свет стоит. Ну, конечно, нашлись интересующиеся и сочувствующие и, в тот же вечер вся история пошла гулять по станице. А Митяй, в попытке реабилитироваться, все же исполнил свою угрозу, крепко засевшую в его голове, и нажаловался атаману.
Когда наутро Илью позвали в станичную канцелярию, то послушать его объяснения собралась изрядная толпа. Илья пришел в сопровождении Дениса и Тихана. Все происходило спокойно: атаман спрашивал, а Илья отвечал. После некоторых ответов толпа давилась от смеха, даже атаман и его помощники, бывшие при исполнении, прятали улыбки в усы и бороды. Кончился этот суд тем, что атаман велел Митяю больше Илью не обзывать и не оскорблять, под страхом порки. Тот обиделся и начал спорить.
- Да ты сам во всем виноват, так-то ты был старшим! Ты и сам должен был делать все как следует, и парня тому учить, - заявил атаман, повысив голос.А парень молодец, не растерялся и тебя вытащил и домой привез.
На том все и кончилось, для Ильи. А вот Митяю еще не один год вспоминали это чумакование. Бывало, кто-то из молодых шутников говорил ему:
- Слышь, дядько Митяй, говорят, что Илья Осыченков этой осенью чумаковать едет, да тебя собирается звать. Как, поедешь?
- Сам с ним езжай, он и тебя утопит
Развлечения, шалости и безобразия
Были у Ильи друзья Гришка Шевченко, Сашко Шурупов и Санька Беседин. Дружили конечно и с другими хлопцами, но эти были самые ближние. Все трое казацкого роду, что, впрочем, нисколько не влияло на их отношения.
Гришка был на год старше, рассудительный и работящий, и в поле, и в семейном деле. А занимался отец его Михаил, старинный приятель Дениса, тем, что брался дома ставить, мосты рубить, трактиры да мельницы. Делал и сани, и телеги, и гробы, если заказывали. Как сказали бы сейчас: бизнес был у него семейный - работал он с пятью сыновьями, которых сам всему обучил.
Оба Александра были ровесниками Ильи. Но Беседин был таким малорослым, что все думали, что он года на два младше. Как говорится: «маленькая собачка всю жизнь щенок». Может потому и был Сашка таким отчаянным. Вечно он придумывал всякие шалости и попадал в истории. Как говорила мать ИльиЕвдокия: «Вечно у него в одном месте свербит».
Огурцы
Делилась станица на несколько окраин, некоторые из них враждовали между собой, но так не всерьез, однако появление «чужаков» не приветствовали.
Однажды некий мужик на дальнем краю станицы указал на Сашку Беседина как на вора, который таскал его огурцы. Доказательств не было, Сашка не сознался, однако выволочку от родителя получил. И затаил Беседин младший на того казака обиду.
И вот на другой год, когда снова огурцы пошли, созвал он целую артель пацанов. Так, мол, и так: есть тут один кагай, так у него огурцы замечательные. Слово по слову, так и подбил он человек двенадцать сверстников ночью пойти огурцы те красть. А дело, само по себе, было совсем бессмысленное, год на огурцы выпал урожайный, и красная цена им была копейка за цыбарку. Многие свои, не краденные, огурцы скармливали скотине.
Но Сашка подогревал интерес, пока все с ним не согласились. Велено было каждому прийти с наволочкой, надо же куда-то огурцы складывать.
Вечером все собрались в условленном месте и тихо просочились к известному Сашке огороду. К тому времени стемнело окончательно, луны было не видать: погода стояла пасмурная, а накануне прошел легкий дождик.
Стали пробовать искать огурцы, да не тут-то было: огурцов в плетях не видать, хлопот много, а огурцов чуть. Тут стали ребята Сашке пенять:
- Эх ты умник, привел, так скажи, как мы тут в потемках те огурцы найдем?
Но у заводилы был план: