Перекусили в буфете. Буфетчица дружески кивнула Сергею.
Ты еще здесь? Не починили еще телефон. Но ты не унывай, может еще и успеют до твоего самолета.
Паша заржал:
До его самолета еще новую телефонную линию успеют проложить.
Сергей пихнул его в бок.
Он несколько раз за день проверял телефон, но в трубке, по прежнему, было глухо. Сев в сторонке от остальных, Сергей достал письмо от Веры и начал читать.
«Здравствуй Сережа.
Получила твое письмо. И ругаю себя последними словами, что не сказала тебе сразу. Я рассталась со своим женихом и не выхожу замуж. Не могла и не хотела врать. Сказала, что поняла, что не люблю его. Не стала тебе говорить из за какой то глупой боязни, что навяжу тебе какие то обязательства. Прости меня пожалуйста. Я ужасно скучаю по тебе. И хочу, чтобы ты знал, что я думаю о тебе постоянно. Жду тебя и не знаю как прожить то время, что еще осталось до твоего возвращения»
Прочитав начало письма Сергей долго сидел глядя перед собой. Облегчение, радость, чувство необыкновенной легкости и счастья наполнили его. Ему хотелось закричать, заорать на весь зал, сообщить всему миру, что девушка, которую он любит, ждет его, что она не выйдет замуж за другого, что она будет ждать его, Сергея. Ему было так хорошо.
Серег! С тобой все нормально? полушутя, полуобеспокоенно спросил Паша, заметив как неподвижно сидит Сергей уже несколько минут, глядя в одну точку куда то перед собой.
Все отлично! У меня все отлично! улыбаясь до ушей сообщил Сергей. Пойду телефон проверю.
Господи, что любовь с людьми делает. Нормальный парень, а письмо от девчонки прочитал и крыша напрочь съехала. Николаич, как считаешь, пока до лагеря доедем, оклемается пацан, работать сможет? заржал Паша.
Балабол ты Пашка, тебе лишь бы позубоскалить. А у человека чувства. улыбнулся Николаич. Молодой он еще, зеленый. И, видать, в девушке своей души не чает. Скучает человек, а тебе все смешно.
Предприняв очередную безуспешную попытку дозвониться Сергей вернулся на свое место и продолжил читать. Письмо было длинным, почти как он и просил при расставании, Вера писала об учебе, о погоде, о прочитанных книгах, целая страница содержала рассказ о новых подвигах Вована. Подписано письмо было «Твоя почти незнакомка». Сергей аккуратно сложил драгоценные листки и убрал в нагрудный карман рубашки.
Затем Сергей прочитал письма от мамы, от Вована и от Алины Николаевны, которая сочла своим долгом написать «своему дорогому голубчику Сереженьке».
Спали на жестких, неудобных сидениях зала ожидания. Сергей каждые полчаса проверял треклятый телефон, впрочем уже не надеясь на результат, а так на всякий случай. К тому же в Москве сейчас был день и Вера, скорее всего была в институте.
В три часа ночи Сергей решил сделать последнюю попытку и даже вначале не поверил собственным ушам, когда в трубке послышался гудок. Дрожащими пальцами он набрал код города и номер Веры. Как он и опасался трубку никто не взял. На всякий случай Сергей попробовал позвонить матери, но тоже безрезультатно, мать была на работе. Оставалась последняя надежда дозвониться хоть куда-нибудь. Сергей набрал номер Теляниных.
Алло! бодро отозвался голос Алины Николаевны, немного искаженный помехами на линии. Алло! Говорите, слушаю Вас.
Алина Николаевна! Здравствуйте, это Сергей.
Господи! Сереженька, мальчик ты мой дорогой! Сережа, как ты там? У тебя все в порядке? Ты не болеешь? засыпала энергичная Алина Николаевна Сергея вопросами.
У меня все замечательно, Алина Николаевна. Я хотел Вас попросить передать Вере Ковальской, Вовка с ней вместе учится, Вы ее, наверняка знаете
Верочку! Конечно я знаю Верочку, такая милая, хорошая девочка. Володя сказал, что вы что у вас Алина Николаевна замялась, не зная как правильно подобрать нужное выражение, не словами же сына, который назвал это «любовью-морковью и всеми делами». что у вас отношения.
Алина Николаевна, передайте Вере, пожалуйста, что я получил ее письмо, и что я очень-очень рад. И скажите, что я пытался ей дозвониться, но сначала телефон не работал, а сейчас она, наверное, в институте. Я попробую еще попозже позвонить, мы здесь еще несколько часов будем. И маме передайте, тоже, что я звонил и что у меня все хорошо.
Хорошо, мой дорогой, все передам. Сережа, что тебя понесло на край света? Мы все волнуемся. Ну ладно, не буду тебя учить. Взрослый уже. Целую тебя мой милый.
Проснувшись в шесть утра Сергей снова рванул в телефонную будку, вдруг Вера уже вернулась с занятий. Но трубка вновь встретила его уже знакомой тишиной. Сергей с раздражением швырнул ее на рычаг. Через полтора часа, наскоро перекусив они отправились в обратный путь. Телефон так больше и не ожил.
Ковальская, хватит жрать! Вован с отвращением проводил остатки третьего эклера, исчезнувшего в маленьком, хорошеньком ротике Веры. На тарелке лежал еще один. Взяв его двумя испачканными шоколадной глазурью пальцами, и, откусив большой кусок, Вера принялась медленно жевать, не обращая внимания на Вована. Вера обожала сладкое, а эти эклеры с шоколадным кремом, продававшиеся в институтском буфете, были ее любимые.
Вован из сладкого признавал только фрукты. А сегодня он пребывал в дурном настроении, мучаясь похмельем после очередной гулянки накануне вечером. И вид еды, в принципе, вызывал у него этим утром неприязнь и тошноту. Он хотел как всегда, после пьянки, прогулять занятия, но жестокая мать, застукавшая его в три часа ночи, пьяным в коридоре их квартиры, сегодня с утра разбудила несчастного сына и, не слушая его жалобных причитаний, отправила в институт.
Ковальская, будешь столько есть, скоро превратишься в жирную страшную тетку. Вон смотри у тебя уже второй подбородок намечается. Вован ткнул пальцем в сторону худенькой тоненькой шеи. А там и третий не за горами. Оглянуться не успеешь, а ты уже бегемот. И Серега тебя бросит. И будешь ты толстая и страшная, и ни кому не нужная. Заведешь себе кота или двух и будешь целыми днями сидеть с ними в кресле и жрать пирожные.
Вован так увлекся печальной и пугающей перспективой Вериного будущего, что даже забыл про свое плачевное состояние.
Заткнись! смеясь сказала Вера, расправившись наконец с последним эклером.
Они вышли из буфета и направились в сторону аудитории, в которой через несколько минут должна была начаться следующая лекция.
Ты знаешь, что если есть столько сладкого то мозги засахарятся, а сверху заплывут сахарным сиропом. не унимался Вован.
Телянин, не у всех рацион состоит из водки и пива. Кстати, чем там мозги заплывут от такого питания?
Они были уже в двух шагах от дверей аудитории. Вован остановился и с торжественным видом посмотрел на Веру.
Ковальская! Вот ты знаешь, хоть мозги у тебя и засахарились, но иногда в них появляется некий проблеск здравого смысла, и ты говоришь просто гениальные вещи! Вован развернулся и направился в обратную сторону.
Ты куда? крикнула Вера.
Пиво пить. Я сегодня не ел еще. Пойду позавтракаю, а заодно и пообедаю.
Размечтавшись о кружечке холодненького пива Вован не заметил приближения, идущего ему навстречу, преподавателя и с разгону налетел на него.
Извините Виктор Борисович! с самым виноватым видом сказал Вован.
А куда это, Вы, Телянин, собрались? Лекция-то у нас с Вами будет там. Виктор Борисович любезно показал рукой нужное направление.
Да Ковальская забыла учебник на прошлой лекции в другой аудитории. Она вообще такая растяпа, все время все забывает. А я же не могу не помочь человеку, вот и бегаю целыми днями по всему институту за ее вещами. Она ведь изведется вся если я ей учебник сейчас ни принесу, такая нервная. Я бегом одна нога здесь другая там. заверил Вован.
Виктор Борисович был тертый калач, на своем веку повидавший не одного такого Телянина. Обняв Вована за плечи и, развернув в нужном направлении, он повел его к распахнутой двери.
Ничего Телянин. Никуда Ваш учебник не денется. На следующей перемене сбегаете, одна нога здесь другая там.