В унисон его мыслям раздался голос хозяина корчмы:
Эх! Говорил же я тебе, господин капитан, хватит, иди отдыхать. Послушался бы, и всё было бы на месте.
Капитан поднял голову и уставился на хозяина:
Говоришь так, как будто знал, что могут украсть.
Окстись! Игнат Акимыч смешался. Да вот те крест, никогда тут такого не было и быть не могло, он широко перекрестился, да тут и красть то некому. Мы с Мартой как ушли на кухню, так в зал и не выходили он посмотрел на стоявших на лестнице купца с приказчиком. Те вышли на шум и прислушивались к разговору. Купец сразу всё понял:
А мы, как поднялись наверх, так пока и не спускались. Спорили с отцами-монахами на философскую тему. Они могут подтвердить. Позвать?
В это время в корчму вошли улыбающиеся молодожёны.
Эти вообще, ещё раньше ушли, махнул в их сторону рукой Игнат Акимыч.
А что тут случилось? Спросил молодой.
Деньги у капитана пропали. Пояснил Афанасий. Он, скрестив руки на груди, стоял вместе с Минькой у входа возле стены.
Молодой пожал плечами, и они вдвоём направились к лестнице на второй этаж.
Капитана трясло от безысходности и бешенства. Он обвёл зал налитыми кровью глазами. Его взгляд упёрся в Миньку:
А ну-ка, подойди сюда, малец, поманил его пальцем капитан. Минька поёжился под его взглядом и осторожно подошёл, ты здесь постоянно вертелся возле меня. Ты или сам спёр, или видел, кто это сделал.
Я не вертелся, а столы протирал, начал было Минька, но накопившееся в капитане бешенство, наконец, прорвалось.
Не ври мне, щенок! Он сгрёб огромной пятернёй Миньку за рубаху, легко поднял его, как котёнка, и с размаху швырнул в угол.
Ты что творишь! Афанасий сжал кулаки и шагнул к офицеру. Но тут взгляд его зацепился за Миньку. Тот лежал возле стены с раскинутыми руками и ногами, неестественно вывернутой головой. Его широко распахнутые глаза, не мигая, смотрели куда-то вдаль.
Минька! Афанасий одним прыжком оказался возле ребёнка, упал на колени и осторожно приподнял худенькое тельце. Из рассеченной кожи на виске толчками вытекала струйка крови.
Афанасий достаточно насмотрелся на убитых и раненых, чтобы сразу всё понять. Но душа старого солдата отказывалась верить очевидному.
Минька! Минечка! Родненький! Афанасий прижался ухом к Минькиной груди, замер на какое-то мгновение, потом осторожно положил тело на пол, выпрямился и повернулся к капитану. Ты же убил его!
Афанасий сжал кулаки, но тут, словно что-то в нём надломилось. Он сделал шаг в сторону, сел на скамью, низко наклонил голову и обхватил её руками, пытаясь скрыть набежавшие слёзы.
Громко заголосила Марта. Игнат Акимыч одновременно с капралом подошли к Минькиному телу и вгляделись. Капрал повернулся к капитану и развёл руками.
Как убил? До одурманенного мозга офицера медленно доходил смысл произошедшего. Я я же не хотел он растерянно обвёл взглядом зал. Отчаяние и безысходность с новой силой обрушились на него.
Не хотел он! Конечно! С детьми проще воевать, чем со шведами?! Герой! Раздался голос молодожёна.
До капитана, стоявшего в оцепенении, не сразу дошёл смысл сказанного.
Не тебе меня учить, сопляк! Иди играйся со своей куклой!
Молодая супруга зажала ладонями рот и испуганно посмотрела на мужа. Тот побледнел, сделал два шага к офицеру и, чеканя каждое слово, произнёс:
Ты, сударь, только что оскорбил меня и мою супругу. Я представитель древнего и известного рода Воронцовых, терпеть такое хамство не имею права.
И что же ты сделаешь? Несмотря на всю трагичность ситуации, капитана поведение юноши даже забавляло.
Поединок! И немедленно!
Ты меня вызываешь?! Меня?! Капитан усмехнулся. Ты хоть знаешь, с какой стороны за шпагу держаться?
Знаю! Шпагу Юноша хлопнул себя по бокам, сейчас!
Он метнулся на второй этаж, едва не сбив с ног купца и приказчика, стоявших на лестнице с разинутыми ртами. Спустя несколько мгновений, он выскочил обратно со шпагой в руке.
Дуэль! Немедленно! Указывая шпагой на офицера, он сбежал вниз.
Саша, не надо! Молодая жена со слезами на глазах пыталась остановить разъярённого мужа.
Извини, Машенька, здесь дело чести, он решительно отстранил супругу.
Юноша, выступил вперёд капрал, хочу тебя предупредить, что господин капитан лучший фехтовальщик в полку и, пожалуй, самый известный дуэлянт в Москве.
Наплевать! Фехтовальщик! Убить ребёнка! Животное он, а не фехтовальщик! Мужлан!
Что-о! Взревел капитан. Да я тебя прямо здесь пошинкую!
Только не здесь! Вклинился Игнат Акимыч. Тесно здесь, развернуться негде, переломаете всё, запачкаете. Лучше на улицу, господа, пока не стемнело.
Будешь моим секундантом, буркнул капитан капралу и направился к выходу.
А у тебя есть секундант? Капрал повернулся к юноше.
Секундант? Молодой человек растерянно оглянулся на купца. Тот сразу замахал обеими руками, как бы говоря, увольте меня от этого.
Я могу, если юноша не против, поднялся с лавки Афанасий.
А ты кто? Конюх? Капитан задержался у выхода, с лёгким презрением окинул взглядом Афанасия.
Он такой же капрал, как и я, заступился за Афанасия капрал, под Нарвой плутонгом командовал.
Капитан молча открыл дверь ударом ноги и вышел из корчмы.
Благодарю, молодой человек кивнул Афанасию и последовал за соперником.
Все потянулись следом, даже монахи спустились. Одна только прибежавшая откуда-то Дашка, стояла на коленях возле Миньки и плакала.
Пока секунданты обговаривали условия поединка, разграничивали площадку, молодой участник предстоящего боя стоял, обнявшись со своей женой. В одной руке он держал шпагу, а другой гладил её по спине и, слегка наклонившись, что-то шептал ей на ушко.
Капитан Воробьёв в одиночестве стоял несколько поодаль возле яблони. В левой руке он держал сорванное с дерева яблоко, машинально откусывал от него и жевал, не замечая вкуса. Правая рука в это время крутила шпагой в самых разнообразных направлениях, иногда с такой скоростью, что видно было только зажатую в руке гарду.
Как всегда перед поединком или боем, к нему вернулось хладнокровие и полное самообладание. Хмель куда-то улетучился, голова была абсолютно ясная и свежая.
Быстро прокрутив в мыслях сложившуюся ситуацию, он ещё раз попробовал найти выход. Как резко всё изменилось! В течение какого-то часа обрушилось всё, чего он успел достичь в жизни. Из простого крестьянского парня выбился в офицеры. Благодаря только своим способностям, пробился в состав офицеров, приближенных к самому царю, это мало кому удавалось. И вот Мало того, что потерял деньги самого «светлейшего», а потом зашиб до смерти по собственной дурости ребёнка, так сейчас ещё должен убить этого дерзкого мальчишку. Как его, бишь, там Воронцова.
Капитан знал нескольких Воронцовых. Один из них фельдмаршал, два генерала, один полковник адъютант царя. Ещё один был большим человеком в приказе по иностранным делам. Где-то ещё слышал эту фамилию Скорее всего, мальчишка приходится родственником каждому из них в какой-то степени. Но для Воробьёва было достаточно и одного из них. Любого. Если прямо не обвинят в убийстве молодожёна, то выставят дело так, что царь лично голову оторвёт. Или Меншиков.
Закончить бой лёгким ранением не получится. Вон, как он взъерепенился. Пока сможет держать шпагу, будет биться. Ранить так, чтобы обездвижить? Это всё равно, что убить. Если не хуже. Многие даже после лёгкого ранения умирают от последующих воспалений и заражений. Медицина то никакая. Или выживет, но калекой-инвалидом.
Если трезво и спокойно прикинуть все возможные варианты, то для капитана Воробьева самым достойным выходом из ситуации было бы самому погибнуть на этой дуэли. Ну, что ж, раз других выходов нет
Капитан искоса взглянул на соперника. Стоит, переживает. Скорее всего, юноша уверен, что погибнет. Просто жену успокаивает. Неплохо держится, молодец! Пусть помучается. Потом ещё будет бахвалиться, что «самого Воробья завалил». Главное, чтобы этот хлюпик знатного рода шпагу не уронил. Нужно, чтобы всё выглядело достоверно.