Выйдя от Яблонкаи, я отправился в наш буфет и выпил две чашечки кофе. Попытался мысленно еще раз проиграть сцену, происшедшую в кабинете директора. Невероятно. Чепуха какая-то. И Яблонкаи отлично знает, что я это так, пошутил Язык у меня без костей. Сейчас вернусь и скажу. Что скажу? И зачем? Он уже все равно не станет теперь меня слушать. Не могу же я сказать: мол, не предполагал, что они отнесутся к моему предложению всерьез что такие решения прежде нужно обсудить с женой. И все же надо сходить к нему, чтобы случайно не
Навстречу мне поднялась секретарша.
Что-то очень важное? У шефа гости. Из министерства.
Нет-нет. Так, ничего. Завтра зайду.
Я вернулся к себе в комнату. На столе лежала записка:
«Просим занести в отдел международных связей автобиографию (в трех экземплярах). И в порядке ли у Вас загранпаспорт?»
Теперь я уже знаю, почему покатывались со смеху ребята в первом классе гимназии, когда я на уроке прочитал вслух свое сочинение. «Мой папа хороший человек, он высокого роста», начал я и смешался от всеобщего хохота и визга. Учитель хлопнул линейкой по столу, требуя тишины, хотя и у самого в глазах прыгали смешинки. У меня даже под ложечкой засосало. Чего же они смеются? Мой отец действительно великан, на его столе из куска ткани рождаются необыкновенные одежды; он мог бы хоть самому королю сшить мантию, если бы король пришел к нему и попросил; бакалейщик, который живет по соседству, тоже все обещает зайти, но никогда не приходит, и потому мой папа такой тощий и печальный, но все равно он всегда что-то придумывает, на что-то надеется и как будто готовится к битве
В памяти остался и еще один день. Я тогда был совсем маленьким, но никогда не забуду его, тот осенний предвечерний час. Папа погладил мамину руку и тусклым голосом сказал: «Иного выхода нет».
Мама печально кивнула, соглашаясь с ним, достала кошелек и со вздохом сказала: «Вот, возьми. Последние два пенгё» и отсчитала папе двадцать монеток по десять филлеров.
«Выше голову! приободрил ее папа. Вот увидишь, все образуется. Ты ведь знаешь, если я вижу во сне мою покойную матушку»
Я не понимал, куда он собирается, но спросить его об этом не посмел. Видел только, что ему предстоит что-то необыкновенное, торжественное. Папа надел свое лучшее пальто. Старательно начистил ботинки. Мама провела щеткой по его шляпе и по спинке пальто. «Может, он идет на войну?» с тревогой подумал я и все смотрел, не нацепит ли он на пояс саблю и не соберет ли мама ему в дорогу испеченные на поду в золе пирожки?! Папа и мама поцеловались. Папа погладил меня по голове и на прощание сказал: «Не дрейфь, теперь у нас все будет. И суп, и два больших апельсина. Нет, три апельсина». И куда это собрался папа? Может, он сейчас спустится в колодец, как солдат с огнивом, и достанет со дна много-много золота, хотя золото это стережет пес с глазищами величиной с блюдце, или он идет на рыцарский поединок, или будет сражаться с самим дьяволом? «Папа, не ходи!» хотел крикнуть я, но отец уже ушел повеселевший, казалось, даже помолодевший. Чуть ли не бегом побежал Мама весь день молчала, о чем-то думала, а потом вдруг велела мне молиться. «Но ведь» хотел было возразить я, видя, что ужинать мы еще не собираемся да и спать вроде бы рано. Словом, нет еще повода молиться. Но я чувствовал, что и спорить нельзя. «А о чем молиться?» «Все равно о чем», тихо проговорила мама. «Боженька, добрый боженька, забормотал я, глазки мои уже закрываются, мой боженька» Наверное, сто раз повторил, а может, и тысячу. С ума все посходили: и ужинать не садятся, и спать не отправляют. Папа тоже не вернулся, может, где-то сражается, а может, срывает в волшебном саду для меня апельсины, но злое чудовище отбирает у него апельсин, и дракон, дракон Я так и уснул в углу и проснулся, только когда услышал, как папа поворачивает ключ в двери. Мама бросается к нему, папа входит, лицо у него разгоряченное, глаза мутные, говорит невнятно, сбивчиво: «В первый раз мне правильно подсказали, ставь на новенькую, но я не решился рисковать всеми деньгами, какая уж там может быть смелость, если в кармане у тебя всего два пенгё. Один пенгё я поставил на лошадь, которая победила в первом забеге, а серая лошадка, Ведьма, принесла двадцатикратный выигрыш тем, кто поставил на нее. Но все равно теперь у меня уже было три пенгё И тут»
Я ничего не понимал из его рассказа, не понимала и мама, мы только смотрели с нетерпением на его руки, скоро ли они начнут вынимать из карманов сокровища, золото и апельсины.
«Погоди, остановил маму отец, когда та робко попыталась перебить его. Погоди»
«Ну и чем кончилось-то?» лопнуло мамино терпение.
«Кончилось? Отец словно пробудился от сна. А ничем. Он вывернул карманы. Ничем. Жулики. Все они там до одного жулики».
«Ну и ладно, тихо промолвила мама. Ничего. Через это тоже надо было пройти».
Я не сказал Яблонкаи, что дома еще не обсуждали этого вопроса. Хотел явиться с сюрпризом: «Илонка, девочки, представляете» И конечно же, хотелось немножко прихвастнуть: высокое доверие, требовался ответственный человек, для меня редкий шанс Но девочек, разумеется, не оказалось дома, какая уж это семья, скорее квартиранты на бесплатном пансионе; впрочем, и на пансион они чихать хотели: Аги сидит на диете, высохла, как макаронина, но продолжает худеть дальше, питается только сыром «Эменталь» и еще не знаю чем. Юдит, неизвестно какими путями, достает себе талоны в студенческую и заводскую столовки, Кати терпеть не может овощей, а что, кроме них, еще можно приготовить на ужин? Из каких денег? Девочки, конечно, зарабатывают (зарабатывают!), но все их заработки уходят на их же наряды, магнитофонные кассеты и бог весть на что. «Я и не хочу, чтобы они отдавали свои деньги мне, но хотя бы для себя накопили», говорила Илонка. «Копить? На что, на квартиру? На это мне потребовалась бы зарплата за четыреста месяцев! вопила Аги. В других семьях хотя бы есть старенькая бабушка, к которой можно прописать внучку. А кто ворует. Или начинают строить один большой дом на всю семью. Или выигрывают в лотерею». Словом, пришел домой Илонка одна, стряпает на кухне.
Шпинат будешь? Представь, достала комплект постельного белья, совсем недорого.
Илонка вот уже несколько лет готовится к выходу на пенсию. «Давай сделаем тебе еще одно зимнее пальто, потому что, когда уйдем на пенсию Давай пополним столовый сервиз, в нем не хватает четырех тарелок, а то на нашу пенсию не очень-то купишь давай купим газовый камин».
Она готовится к выходу на пенсию, как иные к замужеству. Моя покойная бабушка так консервировала впрок на зиму компоты и томаты. Ах, если бы можно было купить проездные билеты на автобус на много лет вперед, чтобы под старость жить без забот, скромно, ни в чем не нуждаясь
Я стоял посреди кухни, где все мне было так знакомо и привычно начищенные до блеска весы, и медная ступка на старинном буфете, и ровный ряд чисто вымытых тарелок в сушилке над мойкой. Я хотел уже сказать Илонке: брось ты свой шпинат и постельное белье, пойдем поужинаем в ресторане «Под ореховым деревом», выпьем по стаканчику вина, а вообще-то увезу я тебя скоро отсюда, и начнется у нас дивная жизнь.
Ты сильно проголодался? спросила Илонка.
Да нет. Не знаю
Я никогда раньше не замечал, что у нее столько уже седых волос. В общем, я взял и рассказал ей все. Собственно, чего я ожидал? Восторженных возгласов? Троекратного «ура»? Или что они примутся развешивать в гостиной трехцветные национальные флаги? Но сам я вдруг ощутил волнение, в висках у меня застучало, в горле пересохло.
Как-то после обеда я отправился в поликлинику. Сделал анализ крови, электрокардиограмму, рентген. «С этим завтра пойдете к терапевту», сказали мне, вручая листочки. Я кивнул, посмотрев на заключение внизу: «Изменения соответственно возрасту». Словом, не лучше и не хуже, чем у других в мои годы. Сужение коронарных сосудов, сосудистые стенки уже не так эластичны, как прежде, небольшое расширение сердечных камер слева, сглажена дуга аорты, на снимке светлые поля признак начинающейся эмфиземы легких, темные обызвествленные островки следы перенесенных когда-то воспалительных процессов. Что еще должен ожидать от рентгеновского снимка человек в пятьдесят шесть? Со всем этим еще можно потихонечку жить, не спеша поднимаясь пешочком на четвертый этаж, не забывая вздремнуть часок после обеда, избегая волнений, тяжелой пищи и нагрузки, поднимающей кровяное давление. Соответственно возрасту Но я должен показать им, что я сам хозяин своей судьбы чтобы мои сопливые девчонки в этом убедились. Илонка, конечно, ударится в слезы, заохает, заахает, что теперь будет с ее работой, должностью, господи, подумаешь, должность всего лишь бухгалтер в продовольственном магазине. Девчонки замучают расспросами, дурачиться начнут: папочка, интересно, как ты будешь смотреться в тропическом шлеме? Вы будете ездить на верблюдах или на вездеходах? А вы сможете выдержать страшную жарищу и влажность, москитов и тропические тайфуны?.. Проговорим до глубокой ночи и сразу почувствуем, как мы нужны и дороги друг другу. Девочки, мы с мамой решились на это, едем в тропики на четыре года, чтобы потом легче было справиться с одной общей проблемой