Анжела, ну что ты кричишь, как в трубу? Говори тишезашептала смущенная Света, почувствовав на себе заинтересованные взгляды покупателей и персонала магазина. Ничего я не зеленая. С работы иду. Устала. Чувствую себя не очень хорошооправдывалась она.
Ну, ну. Хорошо поёшь, птичка, где сядешьне удовлетворилась ответом толстуха.
Оплатив товар, они вышли из магазина. Анжела плюхнулась на скамейку в сквере и, похлопав рядом с собой ладошкой, приказала:
Приземляйся. Подышим свежим воздухом пока треплемся.
Девушка села рядом, с удовольствием вдыхая сырой прохладный воздух, пахнущий весной.
Давай, колись, где ты так умудохалась? не унималась подруга.
Да хвастаться нечем. Работаю в кооперативе. У них там мини кожзавод. Оборудования нет. Все на руках. Затащи, вымочи, вытащи, загрузи и так далее. Да еще и вонь ужаснаяСвета недовольно махнула рукой, давая понять, что не хочет говорить об этом. Ну, а ты как поживаешь? Устроилась куда-нибудь?
За хрена мне куда-то устраиваться? Я теперь на себя буду работать. Теперь же у нас капитализм. Обогащаться разрешилиделовито и высокомерно вещала толстуха.
Как же это ты сумела? И чем же это ты обогащаешься? совершенно изумилась такому ответу собеседница.
Ну не все же такие бестолковые как ты. За три рубля хребет ломать. У некоторых на плечах голова, а не кочан капустыАнжела была верна себе. Как всегда, супер самоуверенна и супер критична к остальным.
Света, уже привыкшая к вызывающему поведению своей знакомой, не обращала на это внимания. Она знала, что за беспардонным поведением скрывается добрая и отзывчивая душа. Она попыталась настроить буфетчицу на более серьезный лад.
Ну, Анжела, хватит тебе перечить. Расскажи нормально. Чем ты сейчас занимаешься? Где работаешь?
А я не работаю. А деньги получаю!
Это как?
Ну, ты, наверное, слышала, что сейчас все за границу за товаром ездят. Кто куда может. Чаще в Польшу или в Турцию. Можно в Дубаи, но там сложней. Вот этим я и занимаюсь.
А ты куда ездишь?
Я в Польшу.
Вот это да! И ты уже была в Польше?
Ну конечно была. Уже два раза. Сейчас снова собираюсь.
А как там деньги делают? За что дают?
Такой живой интерес льстил самолюбию толстухи. Она, услышав вопрос Светы, закатилась в смехе.
Ну, деревня. Дают! Дают, знаешь, что и где? А там зарабатывать нужно.
Анжела, хватит смеяться. Расскажи по порядку. Знаешь, я с нашими уже месяц ни с кем не общалась. Ни новостей, ни сплетен никаких не знаю. Вот подскажи мне, а я могла бы с тобой ездить?
Бывшая буфетчица, а теперь великая коммерсантка, как она сама себя считала, пристально посмотрела на девушку и, немного посоображав, заявила:
Знаешь, а это идея. Точно. Нам надо вместе ездить. У меня, правда, есть напарница, но такая нервная. Чувствую, что скоро мы с ней расцапаемся. Интеллигенция паршивая. Что ни скажу, все нос воротит. А ты девка простая. Тебя матюками из себя не выведешь. Ты от крепкого словца в обморок не упадешь. Так ведь?
Светлана поняла, что у толстухи проблемы из-за ее любви к крепкому словцу и обзывательствам и, усмехнувшись, она сказала:
Да ругайся на здоровье, если это тебе так необходимо. У нас теперь свобода слова. Говорю, что хочу.
Вот правильно. Теперь все говорят, что хотят. Запретов нет. Так. Короче. Ты сейчас куда идешь?
Домой.
А кто у тебя дома?
Никого.
Вот и отлично! Сейчас идем к тебе. Там все обсудим, и я, пожалуй, у тебя заночую. Не стесню? она испытывающе посмотрела на девушку.
Пойдем, конечно. Но утром я очень рано на работу.
Не б Маруська, я Буденныйхлопнула она по плечу подругу.
Они медленно направились к дому. Там хозяйка сварила кашу, а к чаю вытащила две банки маминого варенья. Анжела на огромный ломоть хлеба щедро лила клубничное варенье и ела с чаем. Она вся умазалась и, когда хлеб кончился, скомандовала:
Давай, хлебца то подрежь.
Слушай, а ты к утру в платье влезешь после такого ужинаусомнилась хозяйка. Смутить Анжелу было невозможно.
Я своей фигурой довольна. И платье у меня с запасом. Не волнуйся. Лучше на себя посмотри. Заморыш. Ведь надо же. Устроилась в какую-то душегубку и пашет. Ха-ха-ха.
Она снова принялась смеяться. Затем подняла на Свету голубые глаза, густо подкрашенные черным карандашом, и, облизав с пухлых губ розовые капли клубничного варенья, сочувственно спросила:
Что? Хреново быть бестолковой-то?
Девушку рассмешила эта картина и, повеселев, она отвечала тоже с улыбкой.
Хреново, Анжела, хреново.
Я так и зналасовершенно серьезно отозвалась гостья. Анжела почти на десять лет была старше Светы. Она была твердо убеждена в своем превосходстве над многими из окружающих. Она считала себя умной и знающей, что действительно было недалеко от истины.
Свой сварливый характер она унаследовала от матери, которая, овдовев очень рано, с большим трудом тянула троих детей. Ей впору было думать о хлебе насущном, а не об оборотах речи. Как все полные люди, Анжела была добра. А как все члены больших семей, заботлива об окружающих. Судьба распорядилась так, что создать своей семьи у нее пока не получалось, а потому и заботиться ей было не о ком. Увидев впервые нерешительную и задавленную разочарованием от своей семейной жизни Свету, она сразу же взяла над ней шефство. В то время, работая в кафе, новоиспеченная москвичка была рада любому доброжелательному взгляду. Прижилась в кафе она во многом благодаря покровительству бывшей буфетчицы.
Встретить Анжелу в магазинебыл для нее добрый знак. Несмотря на колкости и соленые шутки толстухи, Света чувствовала, как ее настроение меняется в лучшую сторону. С аппетитом съев тарелку пшенной каши и умяв значительное количество варенья, Анжела наконец-то перешла к разговору о деле.
Так, слушай и не перебивай! тоном учителя заявила она. Берешь здесь у нас товар и по туристической путевке едешь в Польшу на неделю или около того. Товара должно быть много. Тебе одной столько не унести, но не дрейфь. Там все в одинаковом положении и все друг другу помогают. Все уже отработано. Что не унести одной, все вместе донесем куда угодно. Поняла?
Света ничего не поняла, но, решив не сбивать подругу с делового настроя, кивнула головой.
Дальше то, что привезли, надо продать. С этим тоже вопросов нет. Расходится быстро. На деньги от товара покупаешь там то, что здесь пользуется спросом. У нас сейчас ничего нет. Сама видишь. Поэтому, что не привези, все уйдет. Когда здесь продашь то, что привезла, и получишь деньги, надо все подсчитать. Разница между тем, что истрачено на товар, на поездку и прочие расходы и тем, что вернула с продаж, и есть твоя зарплата, то есть прибыль. Вот и все.
Видя, что хозяйка не разделяет ее восторга, продолжила.
Здесь ты купишь товара на три рубля, а когда продашь то, что привезла оттуда, будет тридцать рублей. Ну, к примеру. Двадцать семь рублей прибыль. Поняла?
Ага. Поняла. Это только, к примеру, так много, или на деле тоже так же? А если не к примеру? Какая может быть разница?
Да, любая. Это зависит от товара. И от того, что ты туда повезешь, и от того, какой сюда купишь. Ну, а продать надо уметь.
А ты умеешь?
Ну, если я в вашем буфете продавала бутерброды трехдневной давности, то приличный товар сдам без вопросов. Ты чё, сомневаешься что ли?
Да нет, нет. Я так. Я к тому, что у меня товара нет.
Не б, купим. Я помогу. Деньги есть? не дожидаясь ответа, она продолжала. Если нет, займешь! Приедешьотдашь.
А как же с работой?
Увольняйся! Срочно. Ты что не видишь, как ты подурнела на этой работе. Тебе по любому оттуда бежать надо. Отдохни и очухайся перед поездкой. Я тебе завтра к вечеру позвоню и скажу точно, когда отправляемся.
Они еще долго болтали о всяких тонкостях предстоящей работы и, наконец, уснули.
Через десять дней Светлана пошла на собрание туристической группы, едущей в Польшу. Народу было много. Анжела познакомила ее со своей напарницей и сказала, что в этот раз им придется ехать в разных вагонах. Новеньких было много. Руководитель группы именно для них долго рассказывала, как вести себя, что брать и как проходят таможню. Ограничений в товаре было много. Некоторые из них удивляли. Например, постельного белья можно было брать только три комплекта. Большее количество считалось контрабандой. Кастрюль тоже только три набора. Света не могла понять, какая из кастрюль и простыней контрабанда, но спрашивать не стала. Она с интересом рассматривала людей, пришедших на собрание. Все были более чем приличные люди. Все хорошо одеты и достойного поведения. Самой неприличной была Анжела. Ее многие знали. Она разговаривала то с одним, то с другим. Громко смеялась. И, как всегда, сквернословила. Внимание Светы привлекли два парня, стоявших у самых дверей. Один из них был красив, как киноактер. Второй же совершенно непригляден. Если у первого был высокий рост, спортивная фигура и красивое лицо в обрамлении очень длинных вьющихся волос, то второй был маленького роста, почти лысый и с совершенно не запоминающимся лицом. Единственное, что скрашивало его внешность, это выразительные умные глаза. Они почти не разговаривали, но и без того было видно, что они очень близки.