Я медленно кивнула. Быстро учусь. Если выживу, смогу когда-нибудь вернуться домой.
Когда я смогу отправить моей бабушке письмо и сообщить, что со мной все в порядке? Этой весной она болела, а дедушке трудно за ней ухаживать. Я возвращалась домой из школы, когда меня схватили и увезли. Она, должно быть, очень волнуется за меня.
Серьезно? Ты действительно такая наивная, да, вздохнула Марта. Сколько времени ты здесь?
Три недели.
Тогда неудивительно, что ты такая бестолковая. Шок еще не прошел. Я дам тебе кое-что. Она вытащила из кармана картонную коробочку, встряхнула, и из нее выскочили две тонкие сигареты. Вот, возьми. И сделай мне жакет-болеро для Карлы.
Спасибо, не курю.
Говорю же, бестолковая! В Биркенау сигаретыэто деньги. Купи на них себе еды или друзей, все равно.
А отправить отсюда письмо на них можно?
Не надейся. Здесь фабрика смерти. Ты думаешь, Они хотят, чтобы остальной мир узнал о том, что это за место? Прими мой совет, школьница, забудь о своей семье. Забудь обо всем, что по ту сторону колючей проволоки. Сейчас во всем мире есть лишь один человек, о котором тебе стоит беспокоиться, и это я. Так что, прежде чем что-то сделать, спроси себя: «А как на моем месте поступила бы Марта?» И сразу поймешь, права ты или нет.
Я смотрела на свернутые из папиросной бумаги трубочки с торчащими на концах коричневыми ниточками табака. Дедушка любил делать самокрутки. У него такие же ловкие пальцы, как у меня, только пожелтевшие от табака. Когда дедушка начинал сильно кашлять, особенно по ночам, я тайком брала его кисет и спускала весь табак в туалет. Утром, обнаружив это, он смеялся, ерошил мои волосы и посылал меня в лавочку купить новую пачку табака. Я ненавидела сигареты, одежда впитывает едкий табачный дым.
Мы договорились? Марта оценивающе взглянула на меня.
Я взяла сигареты.
И они не были единственным, что я прихватила в то утро из примерочной.
Элла Эй, Элла! прошептал кто-то прямо мне в ухо.
Я была мыслями далеко отсюда, прикидывала, как скроить лацканы на жакете, чтобы он лучше сидел на Карле. Бабушка бы сказала, что это проще, чем испечь шарлотку. Шарлотка или вишневый пирог, или слоеный с персиком. Рот начал наполняться слюной.
Бабушки здесь не было. К счастью.
Меня звала Роза.
Что такое? шепнула я в ответ.
Остановись. Сейчас будет ужин.
Про ужин она сказала так, словно нас ждал большой, накрытый белоснежной скатертью стол, с подсвечниками и салфетками в серебряных кольцах, с огромными тарелками дымящейся еды. Может, в ее доме так и было.
Минутку, проворчала я. Мне нужно решить.
Роза досадливо поморщилась, но не ушла, а протянула руку к жакету и принялась выворачивать его воротничок то в одну сторону, то в другую.
Послушай, можно же сделать просто маленькие надрезы вот здесь и здесь, чтобы ткань не натягивалась. Тогда и лацканы хорошо будут смотреться.
Я моргнула. Ну, конечно! Я такая идиотка, что не додумалась сама.
Ножницы! крикнула я.
Я сделала надрезы. Лацканы сразу же прекратили сопротивляться и легли на место.
За соседними столами девушки и женщины заканчивали работу, возвращали выданные им булавки. Двигались медленно, потирая затекшие плечи, шею, разминали руки и поясницу. Это был долгий день. Изматывающий. Но, несмотря на это, никто не спешил покидать мирный, безопасный мирок мастерской. Снаружи лаяли собаки.
Свали, принцесса! сказала неожиданно появившаяся Марта. Роза так и сделала.
Неплохо, заметила Марта, потыкав в мой жакет своими длинными пальцами. Карла просила украсить его. Ты умеешь вышивать?
Умею ли я вышивать? Хороший вопрос. И Марта, нетерпеливо постукивая ногой по полу, ждала ответа.
«Как поступила бы Марта? мысленно спросила я себя. Солгала бы».
Я очень хорошо вышиваю, ответила я.
Замечательно. Вышей бабочек или цветочки, что-нибудь миленькое и простенькое.
И Марта ушла. Я тяжело вздохнула. Ненавижу вышивать. Дурацкие петельки, стежки, узелочки.
За ужином я искала взглядом Розу, но она затерялась среди тысяч женщин в полосатых робах, хлебавших из оловянных мисок водичку под названием «суп». Еще не поздно ее найти до отбоя. Свет здесь гасят в девять часов вечера. (Подъем в четыре тридцать утра.) После ужина я отправилась в свой барак, забралась на нары. Баракэто длинное, низкое, жалкое на вид строение, в которое втискивают около пяти сотен заключенных. Здесь мы спим на влажной древесине полок, которые тремя ярусами занимают место от пола до потолка. Полки делятся на койки с соломенными матрасами, на которых спят по двое. Никакой другой мебели, кроме ночных ведер, нет. Этим вечером моя соседка по матрасу не появилась. Я не стала спрашивать почему. Есть такие вопросы, на которые не хочешь знать ответа.
Я услышала шум внизу и свесилась с полки. Старшая по бараку со своими помощниками загнали Розу в угол. Я даже не знала, что она тоже в нашем бараке, и ей не повезло привлечь к себе внимание старшей. И хотя капоэто те же заключенные, часто они ведут себя не лучше надзирателей.
Ониэлита в мастерской. И используют свое положение, чтобы получать больше еды, занимать лучшие койки и выполнять самую легкую работу. Старшую по блоку звали Герда, и была она такой кряжистой, что быстро получила кличку «Балка», прочный металлический профиль, который используют в строительстве мостов или возведении потолочных опор. Ее мускулистые руки действительно были сделаны как будто из сварного металла, и она обнимала ими своих многочисленных подруг. Я старалась держаться от нее подальше. Ее номер был коротким, она этим гордилась. Это значило, что Балка в лагере не несколько недель, как я, а несколько лет. Мало кто жил здесь так долго.
Роза не была стальной, она была мягкотелой. Балка и ее банда прижали ее к печке в самом центре барака. Они еще не были с ней грубы. Пока нет. Это была проверка, прощупывание.
Тебе негде спать, малышка? Ну, не плачь. Ты же не хочешь испортить свое прелестное личико, да?
Роза не плакала. Просто стояла и беспомощно оглядывалась по сторонам, терпела тычки. Разве она до сих пор ничему не научилась здесь? Не поняла, что нельзя позволять людям толкать тебя? Уверена, Марту бы никто не тронул в ее бараке. Скорее всего, там она тоже главная.
Как сейчас поступила бы Марта?
Примкнула бы к Балке и ее шайке.
Балка выдохнула Розе прямо в лицо облачко сигаретного дыма. Я уже догадывалась о том, что последует дальшесигарета Балки прожжет обнаженную кожу на руке Розы. Лучше не вмешиваться. Не стоит попадать в ее черный список. Ведь она следит за ежедневной нарезкой и раздачей хлеба. И такими обязанностями, как, кому тащить котел с супом с кухни или выносить туалетное ведро.
Но, с другой стороны, лучше делить матрас с Розой, чем с совершенно незнакомым человеком
Эй, Роза! Поднимайся сюда! Я похлопала по своему тощему матрасу.
Роза засияла ярче, чем единственная лампочка, висевшая у нас в проходе между нарами, и махнула рукой Балке и ее компании, чтобы те расступились. Они были так удивлены, что позволили Розе пройти.
Благодарю вас, сказала Роза с таким величественным видом, будто эти бандитки были гостями, случайно попавшими в число приглашенных на чай. Хотя ручки Розы были тоненькие и слабенькие, как полоски лапши, она сумела забраться ко мне на третий ярус. Балка несколько раз сделала вид, будто хватает Розу за юбку, но не всерьез, просто чтобы спасти репутацию. Я же на секундочку погрузилась в мечты о лапше с базиликом и густым томатным соусом. Такую лапшу нужно есть смачно, чувствуя, как пятна от соуса остаются на лице
Уф! Ты здесь не стала страдать боязнью высоты? спросила Роза, переваливаясь на мой матрас.
Голову береги
Поздно. Роза успела удариться макушкой о потолок, который был здесь таким низким, что сесть, выпрямив спину, было невозможно.
Я подвинулась, чтобы освободить место.
Зато здесь воздуха больше.
Больше из-за ветра, дующего сквозь дырявую крышу.
И никто через тебя ночью не полезет, если приспичило в туалет. Хотя, с другой стороны, если приспичит тебе, придется спускаться и подниматься в кромешной темноте.