Спасибо, я тоже. Пожалуйста, зовите меня Эмми. У вас чудный свитер.
Связала на выходных, зарделась она, нервно посмотрев на дверь. Миссис Бёрд не у себя? Она болтовни не переносит. Кэтлин забеспокоилась. Когда кто-то увольняется, я работаю за него и поэтому могу всему вас научить. Вон тот стол ваш.
Потрепанный дубовый стол Кэтрин стоял напротив двери, а мой был втиснут аккурат за ней. У каждого стола ютился высокий деревянный стеллаж с ящиками для документов, и на рабочее место приходилось буквально втискиваться. На стеллаже Кэтлин стоял цветочный горшок, почти закрывавший мне доску с календарем, где каждый четверг был обведен в кружок, вырезками из журналов про вязание и списком имен с телефонными номерами. У каждого стола было по три ящика, и на каждом стояла пишущая машинка. Моя была огромной, старинной, зеленого цвета, с золотыми буквами «Корона» на крышке. На ней было всего три ряда клавиш, и казалось, что нужен таран, чтобы с ней справляться. Я была уверена, что она повидала Первую мировую, а потому была надежной. Я села за стол, достав карандаши.
Кэтлин, а какие статьи пишет миссис Бёрд?
Кэтлин смутилась.
Статьи? переспросила она. Это же миссис Бёрд, добавила она, как будто я ждала за дверью, пока всем раздавали мозги.
Ну-у, я попыталась придать тону небрежность, не сойдя при этом за дурочку, она говорила, ни слова вне офиса, и продолжала, чуть тише: Она работает на разведку?
Кэтлин определенно привыкла к тому, что ей задают подобные вопросы. Ее лицо оставалось непроницаемым.
Прошу прощения?
Прическа у нее забавная, но девочканастоящий профессионал. Вуаль секретности не спадала.
Конечно, рассудила я, с нежностью думая о своей новой должности. Не стоит нам говорить о подобных вещах. У стен есть уши, даже здесь.
Кэтлин поморщилась, вздернув носик. Она выглядела так, словно считала что-то в уме. Я не была против секретности, но если так будет продолжаться, никакого разговора не выйдет.
Я поняла, ответила она в конце концов. Боже мой. Я поняла, почему взяли именно вас. Вы умеете хранить тайны.
Я почувствовала, что краснею от ее похвалы.
Ну да, стараюсь, героически подтвердила я.
Соглашение вам все равно придется подписать. Она порылась в ящике. Вот, возьмите.
Я,[фамилия, имя], сотрудница Лонстон Пресс Лимитед, обязываюсь хранить в строжайшей тайне все сведения, содержащиеся в письмах от читательниц журнала «Женский День». Я не стану воспроизводить ни их содержание, ни ответы на них ни в устной, ни в письменной форме за пределами Лонстон Пресс Лимитед или сообщать эти сведения кому-то, кроме постоянных сотрудников журнала «Женский День».
Подписано:
Кажется, Кэтлин дала мне не то соглашение. Как нелепо.
Извините, но здесь, кажется, что-то про какой-то «Женский День»?
Ну да. Она ободряюще улыбнулась. Так и есть. Об этом говорить не запрещено. Ничего сверхсекретного, но не стоит никому болтать о том, что нам пишут. Миссис Бёрд за этим строго следит. Она помедлила. Разумеется, иногда пишут о чем-то очень личном, вы же понимаете.
Я улыбнулась ей в ответ, не поняв ничего.
Кэтлин приняла мое молчание за знак согласия.
Не волнуйтесь, Эмми, приободрила она меня. Миссис Бёрд не отвечает на всякие пошлости, и вам будет совсем не тяжело.
Я посмотрела на полку справа от Кэтлин. Она была забита периодикой. Меня осенило: одна из нас крупно ошибалась.
Кэтлин, а чем на самом деле занимается миссис Бёрд?
Кэтлин, смеясь, вытащила с полки один из журналов.
Вы, конечно же, слышали про «Генриетта Бёрд поможет»? Она ведет колонку в «Женском Дне» ОНА ЕЕ ВСЕГДА ВЕЛА. Вот, на предпоследней странице.
Она подала мне журнал.
Мне жаль, но женских журналов я не читаю. А какая здесь связь с «Ивнинг Кроникл»?
Кэтлин вновь рассмеялась, но осеклась, вздохнув.
О нет. Вы же не думали, что будете работать в «Ивнинг Кроникл»? Боже, да неужели?
Но ведь это и есть «Ивнинг Кроникл», парировала я в надежде.
Нет. Они там, внизу, где побогаче. Мы тоже принадлежим Лонстон, но никто из них даже не разговаривает с нами. Мы что-то вроде паршивой овцы.
При подобном отношении она выглядела слишком оптимистичной.
Ой, это же я набирала то объявление. Там про это ничего не было сказано, ведь так?
Я взглянула на обложку журнала. Пышнее пунша, уродливым, старомодным шрифтом там красовалось следующее:
ЖЕНСКИЙ ДЕНЬ
Для современной леди
Свяжите себе прелестные салфетки для туалетного столика!
Схема вышивки прилагается.
Под заголовком было изображение чего-то кружевного. Оставшуюся часть обложки занимала фотография женщины с непропорционально большим ребенком на руках и подписью, гласившей: «Сестра МакКлей советует: «Откройте окно, пусть младенец дышит»!
Для середины января совет так себе, но я в подобных делах не эксперт. Я попыталась осознать случившееся.
Миссис Бёрд больше двадцати лет вела колонку советов в «Женском Дне», терпеливо объясняла Кэтлин. Самый Любимый Редактор по версии читателей. Вернулась из увольнения, когда при бомбежке погиб мистер Харрисон. Он был нашим редактором.
Я неотрывно глядела на гигантского ребенка.
Эмми, продолжала Кэтлин тоном, которым говорят с теми, кто слегка не в себе. Вы должны будете печатать письма для колонки советов.
Я кивнула, не в силах что-либо сказать. Кэтлин ждала, пока я переварю информацию.
Наконец, я изобразила подобие улыбки, означавшей, что все тип-топ.
Но все было совсем иначе. Мой дух входил в крутое пике.
Кэтлин предложила мне осмотреться, и я попыталась собраться с мыслями. Это даже близко не походило на первый шаг журналистской карьеры. Я была в миллионе миль от репортеров и звонков в Белый Дом.
Я устроилась на работу совсем не туда.
Глава 4Миссис Бёрд поможет
Кэтлин провела что-то вроде «тура свистка» по этажу «Женского Дня», и я следовала за ней по унылому коридору из кабинета в кабинет, лихорадочно размышляя. Какой тупицей нужно быть, чтобы оставить надежное место в юридической конторе ради того, чтобы перепечатывать дурацкие письма в женском журнале? Да еще в таком, который, если верить моей новой сотруднице, находился на последнем издыхании.
Когда у нас работало больше журналистов, все сидели вот здесь, а сейчас тут пусто.
Проходя мимо офиса мистера Коллинза, по ее словам, запертого, Кэтлин открыла следующую дверь справа.
У машинисток был свой кабинет дальше по коридору. А теперь остались только мы.
Я заглянула в бывший офис журналистов, длинный, узкий, с двумя рядами пустующих столов, стоявших друг напротив друга, будто готовых к борьбе. Стол у самой двери был завален коробками, что противоречило всяческим правилам пожарной безопасности, но остальные были совершенно голымини машинок, ни чернильниц, ни бумаги. На досках вдоль стен все еще висели газетные вырезки, следы некогда бурлившей в этом улье жизни. Некоторые из них уже пожелтели, и загибались по краям, и в комнате стоял странный запахзатхлая смесь ароматов табака и сэндвичей с сыром и огурцами.
Давно здесь так пусто?
Кэтлин скрестила руки на груди, задумавшись.
Очень. Все, кто остался, объединились, новых сотрудников не берут. Мистер Коллинз пишет статьи, и еще кое-кто со стороны по найму. Так дешевле. Пойдемте, познакомимся с остальными.
Она зашагала обратно по коридору. Я взглянула на часы. Двадцать минут десятого, а мистера Коллинза все еще нет. Словно я попала в музей, закрытый на ночь.
Эта сторона коридора наша. Напротив отдел рекламы. То есть мистер Ньютон. Кэтлин понизила голос, проходя мимо очередной двери. Работы у него немного. А вот тут художники. Они отвечают за иллюстрации и выкройки платьев. Она постучала в дверь и вошла, не дожидаясь ответа.
Доброе утро, мистер Брэнд. Как ваши дела? Вот наша новая наборщица, мисс Лейк.
Вслед за ней я вошла в кабинет, который был таким же унылым, как и остальные, но где хоть что-то происходило. Пожилой мужчина в очках с толстой черепаховой оправой и густо набриолиненными волосами работал над драматической сценой: мужчина в форме моряка держал на руках женщину в обмороке.