Не так страшен чёрт, как его малюют, весело произнёс Александр. Глаза боятся, а руки делают.
Шестого марта он ставил стропила на срубе своего дома, который за осень и зиму выгнал уже под крышу. Накануне взял отгул, чтобы потрудиться три дня. Маленький Мишка был с ним, играл щепками на куче опила рядом с домом.
Внезапно раздался заводской гудок. Он гудел пронзительно и необычно долго, совсем не так, как перед началом рабочего дня на заводе. Через некоторое время к нему подсоединился паровозный гудок, за ним второй, третий
Через несколько минут с завыванием голосила вся округа. Александр не понимал, что происходит. Не понимал и сынишка. В растерянности он развёл в стороны руки, в которых было зажато по щепке, и вертел головёнкой по сторонам.
Мимо проходил сосед. Он работал учителем и, по всей вероятности, направлялся в школу.
Захар Дмитриевич! прокричал сверху Кацапов. Не знаешь, что стряслось?
А ты разве не слышал?
Нет.
Сталин умер, ответил щуплый учитель и стянул с головы шапку. По радио объявили, ещё в восемь утра. Траур в стране.
У Кацаповых уже несколько дней не работало радио. Александр мог бы и сам устранить неисправность, но у него не было когтей, чтобы взобраться на столб. Он в первый же день сделал заявку в Жилкомхоз, но монтёр-ремонтник так и не появился.
И что теперь? спросил Кацапов таким тоном, будто преподаватель математики Захар Арефьев исполнял сейчас обязанности умершего вождя народов.
Не знаю, с печалью в голосе ответил Захар. В школу вот иду. Может там что разъяснят.
Учитель надел шапку и засеменил дальше. Кацапов вонзил топор в бревно сруба и стал спускаться вниз.
Спустившись на землю, он подошел к сыну, взял его на руки.
Правитель наш умер, Мишка. Запомни этот день обязательно, внушительно сказал Кацапов. В его голосе не было ни страха, ни печали, ни сожаления. Он никогда не восхищался Сталиным, не восхвалял его дел и не слушал речей «вождя народов», затаив дыхание. У Кацапова сложилось своё мнение об этом человеке.
За время пребывания в колонии (как в качестве вольнонаёмного, так и позднее, уже будучи осужденным) ему довелось выслушать множество отзывов о Сталине. Высказывались обычно те, кому лично довелось хлебнуть горя от приближённых к власти чинов. В основном это были политические. Обиженные властью и лишённые свободы они не подбирали выражений для характеристики Сталина. Говорили, что думали. Разумеется, в разговорах между собой, и никак не в присутствии лагерного начальства. У каждого заключённого была своя трагедия, которая так или иначе была связана с правящим режимом. Чаще всего уши Кацапова улавливали слова «тирания», «коварство», «властолюбие», «мстительность» и подобные высказывания.
Много лет жизнь Александра протекала вне политических событий в стране, он не являлся их участником, поэтому никогда не задумывался, кто и как правит страной. Ему было совершенно безразлично. Сначала служба в армии, потом геологоразведка, затем работа в колонии и война с Японией, и, наконец, пять лет заключения.
Негативное мнение о власти начало складываться лишь в колонии, где ему пришлось выживать, и укрепилось потом, когда вышел на свободу и повстречал Василису. Но никогда и ни с кем он не делился своими мыслями, держал своё мнение в себе и молчал.
Вот теперь всё пойдёт по-другому, сказал Александр несмышлёному сыну с неожиданным для себя облегчением. Должно пойти по-другому. Обязательно. Ты не будешь изгоем, как твои родители. Понимаешь меня, малыш?
Угу, кивнул Мишка и улыбнулся во весь рот.
Ты должен быть хозяином жизни, а не случайным гостем в ней, дополнил своё заявление Александр, ставя сынишку на ноги. Уловил?
Угу, послушно повторил сын и направился к куче опилок. Его интересовали замысловатые щепки, вышедшие из-под топора отца, которые служили ему вместо деталей детского конструктора.
В свои неполных два года он ещё не понимал, что такое жизнь и каков груз этой жизни ляжет на его плечи.
Глава 16
А жизнь, между тем, не торопилась оправдать надежды Кацапова на крутые изменения. Дни проходили, похожие друг на другадлинные, напряжённые, безрадостные Александр шагал по жизни, спотыкаясь на ухабах, и никогда не знал, какие неприятности таятся за поворотом.
Семья, по сути, нищенствовала. Мизерной зарплаты жестянщика сплавной конторы едва хватало на пропитание. Александр хватался за любую работу ради дополнительной копейки в семейном бюджете. Навыки, приобретённые им в колонии, где он занимался изготовлением ширпотреба, позволяли быть востребованным у разной категории людей.
На основной работе он лишь числился жестянщиком, но фактически трудился разнорабочим. Дважды пытался сменить место работы, но оба раза возвращался назад. Зарплата была сдельной, однако месячный заработок, почему-то, оказывался лишь на несколько рублей выше прежнего. Хрен оказывался ничуть не слаще редьки.
Четыре класса церковно-приходской школы и пять лет колонии строгого режима оценивались кадровиками одинаково на всех предприятиях города. После второй попытки ухода из сплавной конторы, он вновь вернулся на прежнее место, где была аккордная система труда. Повременная, не сдельная. Мастер выдавал такое задание, которое нормировать было невозможно. Можно было выполнять его месяц, а можно было справиться и за пару недель. Главное, Александр в такие периоды был предоставлен сам себе и никем не контролировался. И работа в течение года была предсказуемой. Летом чинил кровлю жилых домов, потом уходил в тайгу на заготовку мха для строительства жилья. Осенью, когда берёзы сбрасывали листву, его отправляли в лес вязать мётлы. И всё это он делал в одиночку.
Зимой работал в мастерскойизготавливал или чинил инвентарь, паял, лудил, ковал. За пределами рабочего дня шабашничал. Его знали во всей ближайшей округе. К нему приезжали председатели из соседних деревень, просили перекрыть железную кровлю на коровниках, клубах и других зданиях колхозов. Обращались и частникион никому не отказывал, трудился по вечерам и по выходным.
И всё равно денег не хватало. Василиса не работаласидела с тремя детьми, поскольку в посёлке не было детского учреждения.
А тут ещё и собственная матушка приподнесла сюрприз. Она подала в суд на выплату алиментов с сыновей, заявив, что они не помогают ей, а она немощная, не способна трудиться и вынуждена голодать. По решению суда Александру пришлось отдавать матери с получки ежемесячно по десять рублей. Это пятая часть его зарплаты! Негодованию Кацапова не было предела. После решения суда с ним случился сердечный приступ, и врач настаивал на госпитализации.
Мать открыто издевалась над ним. Когда умер от туберкулёза Егормладший брат Александраона продала дом и уехала к дочери в Пермь. Жила там десять лет, потом зятя отправили служить в Германию, и она объявилась у Александра.
Буду теперь жить у тебя, Сано, сказала она, появившись с котомкой за спиной на пороге его дома. Нет у меня другого жилья.
Александр не смог прогнать мать со двора и, стиснув зубы, уступил маленькую комнатушку. Сами же впятером они стали ютиться во второй комнате на пятнадцати квадратах.
Мать прожила на его иждивении несколько месяцев, не внося в бюджет семьи ни одного рубля и не помышляя помогать Василисе по дому. Однажды вечером Александр не выдержал, заглянул в её комнатку и спросил:
Мама, а почему бы тебе не пожить у Сергея? Он такой же сын у тебя, как и я. И дом у него большой, в отличие от моей халупы. Значит, всё должно быть поровну.
Ты, Сано, выгоняешь меня? удивилась старуха.
Не выгоняю, а предлагаю жить у своих сыновей по очереди. Три месяца у меня, потом столько же у Сергея.
Не ужиться мне там с его Клавдией, призналась мать. Она ведь колдунья, наведёт на меня какую-нибудь порчу или сглаз оставит. Боюсь я её.
Мама, но ты же видишь, как у нас тесно. Ты спишь на кровати, а мои дети на полу.
Может, ты скажешь ещё, что я объедаю вас?
Вообще-то, могла бы иногда приносить в дом какие-нибудь продукты. Тебе ведь известно, что моя зарплата маленькая, у меня трое детей. А ты большой дом продала и не положила мне на ладонь ни копейки, Александр пристально заглянул матери в лицо, добавил: Хотя, по закону, я такой же совладелец имущества, как и ты.