Небо Оно серебрилось россыпями звезд, всполохами туманностей и сгустками мерцающего света. Невероятно глубокое и объемное, как бывает только в пустыне.
Я переворачиваюсь на спину, раскидываю руки и покачиваюсь на водной ряби. И смотрю, заворожено вглядываюсь в космическое пространство, обрушивающееся на меня со всех сторон.
И я тоже падаю в него, тону, растворяюсь
И вместе со мной каким-то причудливым образом растворяется все взлеты и падения, потери, радости, мелочные обиды и несбывшиеся наивные мечты А сегодня уже все так запутано, что не растворить ни в бассейне, ни в море, ни даже в океане. И чем труднее и реже удается урвать мимолетные, но пронзительные и чистые мгновения, тем ярче вспоминаются наши прежние школьные сумасбродства.
Магистрант, ученый и телохранитель
В вихре дерьма, неуклонно засасывающем всю мою учебу в аспирантуре, есть крохотный закуток затишья наша подсобка при лаборатории. В этой комнатушке ютятся еще трое страдальцев: Тревожный Магистрант, Заправский Ученый и Телохранитель премьер-министра.
Наиболее выпуклой личностью, если слово «личность» применимо к человеку, выныривающему из сутолоки собственных страхов лишь затем, чтобы мгновенно и без остатка раствориться в окружающей суете, является Тревожный Магистрант. Долговязый, патлатый во всяком случае был патлатым, пока не познакомился со второкурсницей, на первом свидании обронившей, что мужчине длинные волосы не к лицу. И он тотчас подстригся почти под корень.
Моя подруга не разрешает мне разговаривать по телефону оправдывается уже не патлатый, но ничуть не менее тревожный Магистрант, продинамив довольно важный звонок.
Эта фраза настолько меня озадачивает, что я забываю, зачем его искал. От выражения «не разрешает» в устах тридцатилетнего дылды в голове начинается фейерверк, и я на несколько секунд утрачиваю связь с действительностью.
Сойдясь с новой избранницей, Тревожный Магистрант стал стремительно терять остатки рассудка и пребывал в постоянной дихотомии между щенячьим восторгом и всепоглощающим ужасом.
Она меня бросит. Бросит! Я знаю, она бросит причитает он, мечась взад-вперед по лаборатории в лиловых силиконовых перчатках и защитных очках. Она бросит меня. Бросит. Бросит! Он выскакивает в коридор, распугивая студентов. Я знаю. Знаю! Она непременно бросит!!!
Если не ошибаюсь, где-то в окрестностях Парижа хранятся эталоны метра, килограмма и прочих единиц меры. Я бы туда и нашего Магистранта поместил как эталон подкаблучничества.
Мы начинаем жить вместе! врывается он ранним октябрьским утром, вопя и сияя, как неотложка. Она согласилась. Со-гла-си-лась! Поздравьте меня! жизнерадостный до тошноты, он скачет по комнате, норовя обнять нас всех разом. Мы! Мы! Мы будем! Жить! Вместе!
Когда? уточняет рассудительный Телохранитель премьер-министра.
В августе!
Познакомился Магистрант с этой девицей недели три назад, и тотальность умопомешательства товарища по цеху уже внушала нам нешуточные опасения.
А-а, в августе облегченно выдыхаю я. Ну, тогда может еще обойдется. Глядишь, еще успеете сто раз расстаться.
Обескураженный романтик вытаращился на меня и остолбенел, будто на его глазах я зарезал и съел младенца. К господствующим общественным ценностям Тревожный Магистрант относится как к непререкаемым истинам и даже представить не может, что ему «разрешается» иметь по их поводу личное мнение. Такой же трепетный пиетет он питает к инстанциям, организациям и людям, наделенным каким-либо авторитетом. К профессору Басаду в первую очередь.
Мелкий подхалимаж, заискивающие улыбки, угодливое поддакивание и готовность залиться смехом при легчайшем намеке на шутку. А профессор Басад постоянно дрючит его без всяких причин чисто для забавы. Конечно, Магистрант сам напрашивается. Но Шмуэль настолько к нему жесток, что каждый из нас троих, несмотря на субординацию, уже пытался урезонить профессора.
Все впустую. Минимум раз в день перед обедом профессор Басад заходит, с порога пинает Тревожного Магистранта и лишь затем приступает к ритуальному омовению рук. Для него эта издевательская профилактика уже превратилась в неотъемлемую часть церемонии приготовления к приему пищи. Своеобразная методика возбуждения аппетита и стимуляции желудочно-кишечного тракта.
Заправский Ученый совсем иной. Зовут его Ор, он безмятежно спокоен, в любой ситуации сохраняет чувство юмора и имеет привычку заменять существительные в предложениях словосочетанием «fuckin shit». Особенно забавно в таком изложении звучат описания экспериментов. В полдень Ор неизменно медитирует. Прямо посреди нашего бедлама надевает наушники, закрывает глаза и отключается.
Еще Заправский Ученый любит во время работы издавать разнообразные звуки. Я, кстати, тоже сам с собой разговариваю, охаю, мычу, кряхчу. Будто не на клавиатуре печатаю, а дрова колю. И он точно так же. Мы с ним сидим плечом к плечу, и наш бурный научно-исследовательский процесс сопровождается бессвязным двухголосым звуковым рядом.
Ор тоже подтрунивает над Магистрантом. Каждый приступ смятения нашего коллеги он встречает чем-нибудь еще более циничным, чем я. Порой это несколько отрезвляет Тревожного Магистранта, и тогда он рассыпается в благодарностях. По его словам, мы помогаем ему сохранять остатки мужской натуры. И он просит продолжать, чтобы не дать ему окончательно размякнуть.
Теперь о том, почему я прозвал Ора «Заправским Ученым». Этот эпизод произошел как-то под конец дня, когда суета уже улеглась, труженики науки стряхнули послеобеденный анабиоз, отделались от будничных хлопот, и их помыслы воспаряют ввысь прочь от досужих дум к чертогам цитадели истинных знаний и мудрости.
Итак, Ор обрабатывает результаты. Точнее, он их уже обработал, вывел на график и теперь силится узреть в нем искру некой высокой истины. Растянет одну ось координат, посмотрит так и эдак, сожмет другую, пристально вглядывается. Потом первую сожмет, вторую растянет.
Я исподтишка наблюдаю. В основном за Ором и его мимикой, на графике интересного мало наклонная прямая ожидаемых теоретических значений и точки замеров. Но эти точки, при всем желании и моем дружеском расположении к Ору, крайне смутно напоминают искомую наклонную. Общая тенденция результатов больше смахивает на умеренный белый шум вокруг постоянного значения.
Помните рассуждение об абсурдности системы «статьи-гранты гранты-статьи»? Вот и Ор придерживается мнения, что это нелепо и неэффективно. Но вопреки и наперекор он толкает меня локтем и предельно серьезно спрашивает:
Скажи мне как ученый, что мы видим на этом графике? очередной щелчок мышки деформирует изображение в вертикальном направлении. Ничего существенно не меняется. Есть ли тут зародыш чего-то значительного? Есть ли проявление явления?
Эм расстраивать его не хочется, но и лукавить тоже. Прости, вижу ли я физическое явление? Или предлог для второй статьи в твою диссертацию?
Он криво усмехается. Заправского Ученого так просто за живое не задеть, и я продолжаю:
Тогда да, еще как! Я, как ученый, ответственно заявляю: тут не то что зародыш, тут прям грозди статей рвутся на свет из каждой точки! Главное, налепи цвета поярче и какую-нибудь объемную штуковину с драматической перспективой скажем, столбчатую гистограмму или такую, как ее радиальную сеточную диаграмму забабахай, чтоб все прям ошалели. И это не миндальничай попестрее да посочнее.
Ор несколько минут с досадой разглядывает график, потом звонит будильник, он быстро сохраняет пару вариантов чуть по-разному деформированных результатов и переходит к следующему делу. У него все строго по часам. На все стоят таймеры и напоминалки. Без педантичного фанатизма, но четко и продумано. Ни одна минута не пропадает зря. Работать в обществе такого собранного и уравновешенного человека редкое удовольствие.
Самый нормальный из нас Телохранитель премьер-министра. Он родился и вырос в кибУце. Выходцам из кибуцев этих архаичных инкубаторов социалистической утопии свойственна детская беспечность и безответственность, забавно сочетающаяся с налетом горделивого ощущения, что они и есть новая соль Земли Обетованной. По сути, изначально кибуц был дальним родственником советского колхоза. А сегодня там уже особо не перетруждаются и, пользуясь былой славой дедов и прадедов сионистских поднимателей целины, давным-давно живут припеваючи за счет государственных субсидий.