В общем, какими бы ветрами МАксима ни занесло в Нетивот почему он там прижился, примерно ясно. Также ясно, что он этим фактом гордится. И гордится до такой степени, что над его рабочим столом красуется латунная табличка с выгравированной надписью «NASA Netivot». Но зачем, будучи доктором наук, он мотается в Хайфу (через всю страну!) ради плохонькой должности инженера лаборатории? Непонятно. И уж совсем непонятно, отчего любой разговор никак не может обойтись без упоминания этого местечка. МАксим приплетает Нетивот ко всему, чему ни попадя, а в спорах пользуется им, как последним аргументом. Хотя и начинать он норовит именно со своего ненаглядного Нетивота.
Это было бы забавно, если бы колхозника постоянно не обуревали грандиозные идеи в духе полетов на Альфа Центавра. Безнадежно утопические даже на фоне присущего научной среде прожектерства. Его идеи примечательны тем, что они не только никому не нужны, но и практически невыполнимы. Кроме того, МАксим не умеет думать внутри своей головы. Единственный модус его мышления выплескивать неоформленные фантазии и затевать по их поводу нескончаемые споры, в которых будто бы должна рождаться истина. Однако МАксиму все никак не удается разродиться. Зато схватки шумны и болезненны не только для него самого, но и для окружающих.
Шмуэль, не первый год знакомый с этим явлением, прозванным «НАСА Нетивот», выслушивать колхозника напрямую не готов. И мы аспиранты служим мембраной между профессором и полоумным МАксимом. Только когда МАксиму удается пробиться через нас, его идеи достигают Шмуэля. Поэтому колхозник ежедневно и неустанно штурмует нашу комнату. Малейшая брешь в обороне и пиши пропало. Начинается НАСА Нетивот.
В этом смысле я попал больше остальных. Не подозревая, во что ввязываюсь, я поначалу приветствовал его обращения за мелкими техническими советами. От меня не убудет, всегда рад. Но вскоре эти просьбы переросли в назойливые домогательства. Их учащающаяся периодичность, помноженная на свойственную МАксиму многословность шутки-прибаутки вперемешку с рецептами напитков из чайных грибов, каш из топоров и, естественно, непременных саг про Нетивот вскоре приобрели устрашающие масштабы.
Сегодня МАксим подстерегает меня на каждом шагу. Стоит встать со стула или лишь оторваться от экрана, и он тут как тут:
Минуточку-минуточку, только глянь.
МАксим, я работаю, вздыхаю я.
Ну, пожалуйста. Ну, на секундочку, канючить он способен часами и без тени смущения. Тебе что, жалко?
Мне-то не жалко Тем более, на этот раз часть его планов на удивление выполнима. Надо только сменить подход, о чем я и втолковываю колхознику не первую неделю. Втолковывать-то втолковываю, но не могу же я между делом на коленке навалять его проект. Могу только подсказать. Но нет. МАксим новшеств не приемлет и заявляет, что докажет мою неправоту и сделает по-своему.
Казалось бы, на этом он должен был от меня отстать и, уединившись, «бороться и искать, найти и не сдаваться» и все вот это. Но снова нет. Теперь МАксим дергает меня еще чаще. Он непрерывно отирается у порога нашей подсобки; стоит на мгновение отвлечься, МАксим выскакивает из засады и набрасывается с вопросами, добиваясь, чтобы я опроверг сам себя, и все-таки нашел решение именно его способом.
Вчерашним вечером я решил предпринять очередную попытку найти с ним общий язык. Несмотря на разгар осени, утро выдалось знойное и солнечное, мы устроились на скамейке в тени, и я еще раз объяснил свою позицию. Мол, либо давай по-моему, и я подскажу и помогу, либо делай как знаешь, но тогда не спрашивай: «Каким образом?» Я считаю, что никаким. Я считаю, что так ничего не выйдет.
Ой, да что ты, дядька! он, хитрец, никогда не перечит. Всегда соглашается, а потом делает по-своему. Я ж своим убогим умишком так понял Знаешь, как у нас говорят «у нас» это, должно быть, у МАксима в колхозе. Излагать по существу не дурачась и не паясничая, он генетически неспособен.
И пошло-поехало
Я стоически вытерпел с полчаса деревенского фольклора, и мы, кажется, договорились. Я даже немного гордился своевременным решением и собственной выдержкой во время этой беседы. Еще мне вспомнилось, что, прочитав мой первый роман, МАксим всячески его расхваливал, но признался, что очень бы не хотел стать героем следующей книги. Я заверил его, что опасаться нечего, поскольку я коллекционирую особо колоритных персонажей, а он выглядит вполне адекватным и вменяемым. И вроде же это было не так давно, однако с тех пор он только и делает, что напрашивается. Хоть сейчас садись и пиши. И название готово. Можно прям так и озаглавить «НАСА Нетивот».
Во второй половине дня я направляюсь готовить кофе. У двери караулит МАксим:
Ян, глянь, у меня тут эдакая штукенция
МАксим, мы же договорились.
Да-да. Нее, конечно-конечно, это совсем, ну совсем другое, бормочет МАксим и бочком-бочком тащит меня в свою комнату.
Тыча в монитор, он что-то втолковывает, поминутно съезжая на треп о том о сем и, естественно, о Нетивоте. Все извилины в голове колхозника пролегают через этот сакральный пункт, но спустя минут двадцать до меня доходит, что мы уже снова на полпути на ту же Альфа Центавра.
Бля, Макс, простонал я, сколько можно
Ян! колхозник вскакивает, даже как-то преображаясь.
МАксим, мы же дого
Как ты смеешь! Здесь Дамы!!!
Дамы? Какие Дамы? Мы же утром договорились, что ты больше не
Дамы! МАксим указывает в коридор на студентку ту самую, которую мне сватал Тревожный Магистрант. Точнее, требовал «выебать». Дамы! Понимаешь? Дамы! А ты материшься!
При чем тут Дамы?
Но праведный гнев неотвратим. «Кипит наш разум возмущенный и в смертный бой вести готов!» Колхозник упивается монументальной речью о предосудительности использования ненормативной лексики при женщинах.
Понимаешь ли, в современных реалиях, дав ему спустить пар, осторожно вворачиваю я, утверждения, что при,.. как ты выражаешься, Дамах что-то там нельзя это гендерный шовинизм.
Но куда там, настольная книга этого пятидесятилетнего валенка Хроники Амбера. А в Амбере, как и в его колхозе, об эмансипации и слыхом не слыхивали. Тем более, он уже оседлал любимого конька и, сидючи на нем, становится напрочь невменяем.
МАксим, она же израильтянка! я хватаюсь за голову. Она не понимает по-русски
Это не имеет решительно никакого значения! Русский мат в XXI веке знают все!
Обезоружив меня этой сентенцией, МАксим пришпоривает белого скакуна борьбы за женскую непорочность и разражается новой обличительной тирадой. Он стоит в дверях, загораживая выход и прикрывая своей грудью честь амберовских Дам от моих грязных посягательств.
Что это?! внезапно взвывает МАксим, тыча пальцем в меня.
Уже не зная, за что хвататься, я раскачиваюсь в такт его причитаниям, обняв себя за плечи.
У тебя живот видно!!!
Смотрю действительно, футболка задралась, обнажив полоску живота.
МАксим, ты чего?
Чего?! взрывается МАксим. Здесь Дамы! Понимаешь?! Дамы!!! Посмотри на себя, как ты стоишь! Как выражаешься!
На это аргументов у меня уже не находится. С высот, собственно, чего именно он меня воспитывает? С высот величия заслуженного рыцаря Амбера? Или ударника сельскохозяйственного труда?
Тем временем МАксим продолжал истошно вскрикивать, все больше заводясь и багровея от благородного негодования.
Ох, как ты достал наконец, не выдержал я. Тебе не стыдно постоянно клянчить? Постоянно выцыганивать подсказки?
От резкой смены тона лицо колхозника расплылось в придурковатой улыбке.
Мало того, что я делаю за тебя твою работу, ты еще мне морали читаешь?! лишь сорвавшись на крик, я осознал, насколько он доконал меня за последние недели. Хватит меня лечить! Тебе что-то нужно валяй к Шмуэлю. И когда он выделит мне время, я готов хоть с ложечки тебя кормить. И вообще, реши, наконец: либо ты рыцарь Ланселот, либо колхозник, а то я уже не понимаю, как с тобой разговаривать!