Я беру себя в руки. Довольно слез! И откуда они только берутся в таком количестве?
Мама уж точно не захотела бы видеть меня печальным и разваливающимся на части. Скажу больше: она почувствовала бы себя оскорбленной, решив, что оказалась несостоятельной на ниве воспитания.
Нельзя ее разочаровывать.
«Следующая остановка: Лионский вокзал Пар-Дье».
Я выхожу на перрон в моем родном городе Лионе, смотрю на часы и вижу дату: 28 марта.
Здесь, ровно пятьдесят семь лет назад, мама произвела меня на свет, а теперь я приехал, чтобы проводить ее до последнего пристанища.
Начался мой первый «сиротский» день.
Я теперь ничейный сын.
* * *
Час ночи. Никак не удается заснуть. Я согласился переночевать у Флорансмне сейчас хочется быть рядом со старшей сестрой, которую я любовно называю деткой. Интересно, они с Аленом тоже мучаются бессонницей в соседней спальне? А мои племяшки Стефан и Тибо?
Займусь-ка я дневником, все лучше, чем ворочаться в постели, как сорвавшийся с привязи груз на палубе корабля, попавшего в шторм. Сажусь за узкий стол и начинаю перечитывать записи
Дорога совершенно меня вымотала: Лион без мамыне Лион. Таксист вез меня по улицам, не ведущим к ней, я взбирался на холм, где она больше не живет, смотрел на фасады домов, мимо которых она никогда не будет гулять, а совсем скоро позвоню в домофони не услышу ее веселый голос, подойду к квартиреи не увижу ее на пороге, с увлажненными глазами, облегченно вздыхающую: «Ну слава богу, добрался!»
Без мамы город вдруг показался мне пустым, нелепым, разрушенным. Его лишили головы
Было так больно, что меня осенило: мама навечно покорила Лион, для меня город олицетворяла она, а не Дева Мария Фурвьерской базилики. Из своей величественной дозорной башни в Сент-Фуа-ле-Лион мама управляла кварталами, оранжево-розовыми крышами, колокольнями, куполами, извивами рек, ходом медлительных барж, дымящимися трубами, угрюмыми промышленными объектами. Она навязывала городу свою гармонию: речка сливается с рекой, как рука касается руки, два холма улыбаются друг другу, защищая сердце Лиона. Скажу большеона раскрасила город в цвета, которые предпочитала в одежде: черепичный бледно-розовый, фасадный охристый, каменный жемчужно-серый, водно-металлический, небесно-лазурный. Мама обожала путешествия, увлекалась археологией и историей, возила меня в Грецию и в Италию, была неутомима в походах через время и пространство, требовала, чтобы город предъявлял миру все эпохи: Галлию, Средневековье, Возрождение, классицизм, буржуазный девятнадцатый век, современность из стекла и бетона. Мама вдохнула в древнюю столицу галлов свою мудрость, слепленную из умеренности, скромности и безропотности женщины в возрасте, которая без истерик смирилась с пенсией и приглушала трагизм заката, наслаждаясь сиюминутными радостями.
Проезд по улицам и набережным подарил мне озарение: не мама уроженка Лионагород происходит от мамы.
Лион, мой родной город? Лион, мой материнский город
* * *
Могучее светло-желтое солнце раздавило вторник. Дивная погода приняла в свои объятия ужасный день.
В фильмах и романах пышная природа звучит в унисон с героями: французские кинорежиссеры не мыслят расставания без дождя, все агонии в романах случаются в бурю. В прошлом я рвал отношения под безоблачными небесами, а сегодня, в день маминой смерти, весна сияет всеми красками радуги. Космос равнодушен к моей тоске, и меня это скорее успокаивает, лишает значимости, доказывает, что душевное состояние одной человеческой особи в океане Вселенной весит меньше самой маленькой капли.
Встреча с сестрой помогла мне успокоиться: и речи быть не может о том, чтобы хныкать на груди друг у друга. Незримо присутствующая мама запрещает разнюниваться, призывает к сдержанности. Мы с Флоранс не раз уединялись в соседней комнате или на балконе, чтобы пролить тайные слезы
В обычаях и ритуалахдаже административныхесть хорошая сторона. Подобрать все необходимые бумаги, заполнить бланки, заказать отпевание, назначить день похорон, составить текст сообщения, разослать объявления в газеты, обзвонить родных и друзей На все эти дела требуется энергия, которую в противном случае мы потратили бы, горюя об усопшем.
Предусмотрительная мама облегчила нам задачуподписала договор на организацию церемонии с похоронным бюро.
Контора, выстроенная из клееной фанеры и стекла, стояла в глубине парковки и напоминала скорее почту или отделение банка. Чистенькая, новенькая, небольшая, с веселыми пастельно-розовыми стенами и яблочно-зелеными креслами для посетителей, цветовым решением она напоминала ясли или детский сад. Как ни странно, это утешало и ободряло, а вовсе не раздражало и не казалось оскорбительным.
Нас приняла молодая женщина в элегантном черном платье, умело накрашенная, с идеальным маникюром. Прежде чем пригласить нас в кабинет, она легким кивком указала на высоченного парня лет двадцати, тот робко поклонился и был представлен как стажер.
Вы позволите молодому человеку присутствовать при нашей беседе?
Мне бы этого не хотелось, не раздумывая отрезал я.
Флоранс посмотрела на меня, явно недовольная этим «единоличным» решением. Я дернул плечом: «У нас с тобой не стажировка, мы в трауре по маме, такое бывает раз в жизни»
Дама понимающе кивнула, и мы уединились в кабинете. На полках стеллажей стояли таблички с образцами траурных уведомлений, которые немедленно повергли меня в уныние: глупые выспренние формулировки могли разве что вызвать раздражение у горюющего человека. Я тут же разозлился на себя: перебирая слова и полируя формулировку, маму не вернешь!
Много лет назад она заполнила целый пакет документов, где оговорила все пожелания насчет своих похорон. Занимающаяся нами дама вдруг покачала головой, обнаружив какое-то упущение в договоре.
Ах, какая досадаваша мать не упомянула услуги танатопрактика.
Чьи услуги?
Специалиста, который занимается сохранением тела, готовит его для положения во гроб. Меня это удивляетсудя по всему, ваша матушка была весьма кокетливой дамой. Я добавлю пункт «грим», согласны?
Я тяжело сглотнул. Сестра погладила меня по руке, давая понять, что заранее согласна с моим решением.
Мама ничего не упустила, мадемуазель. Она терпеть не могла обычай «раскрашивать» покойников. Вы назвали ее кокеткой, но она была еще и феминисткой и не хотела, чтобы ее «выставляли напоказ».
Женщина задумчиво откашлялась и тихо спросила:
Итак?
Итак, мы не станем нарушать ее волю.
Но вы ведь захотите
Нет.
Возможно, ее братья или сестры
Никто не пойдет против маминой воли. Она всегда сама обставляла свои появления на публике, пусть и уход будет именно таким, как ей виделось.
Я вспомнил, в какое бешенство приходила наша мать, когда ее пытались подвести к гробу на похоронах кого-нибудь из знакомых. При виде мертвого тела обожаемого мужа она пришла в ужас и накричала на нас с Фло: «Ну что вы застыли?! Не видите, что папы тут нет? Что он ушел? Здесь никого нет, никого, никого!»
Служащая смирилась и предложила перейти к выбору гроба.
Я хотел было крикнуть: «Самый красивый!» но сдержался. Мама нашла бы меня смешным, Флоранс не откажет себе в удовольствии поиздеваться.
Ну, не знаю До сего дня гроб нам выбирать не приходилось, пробормотал я.
Наш отец захотел, чтобы его кремировали, пояснила Фло.
На стол перед нами лег каталог гробов. Простые. Строгие. Роскошные. Претенциозные. Некоторые цены заканчивались на цифру 9, если точнеена 99, как в супермаркете, чтобы завлечь клиента. «Не хватает только гробов со скидкой».
Мы с сестрой совсем растерялись. Ну не брать же первый попавшийся! На чем остановиться? Какая цена будет разумной?
Базовая модель, устало произнесла сестра.
Буковый, из граба или древесно-стружечной плиты?
Мама обожала аромат сосновой рощи Флоранс решила закрыть тему.
Обивка?
Любое решение выставляло нас дураками: откажемся от «шишечек» проявим рациональный подход, но будем выглядеть жмотами. Соглашаться на расточительство глуповряд ли подушечки обеспечат усопшей дополнительные удобства. Правильного ответа на вопрос не существует