Жеманно подходит ШАХРАЗАДА.
ШАХРАЗАДА: Адский привет, Бонджи, любовь моя.
Он целует ее.
И тебе тоже адский привет, мисс Коллинз.
МИСС КОЛЛИНЗ: Не смей ко мне прикасаться.
БОНДЖИ: Я тут заметилау Шахразады девичья задница.
ШАХРАЗАДА (в восторге): Что, правда? Правда?!
Он вихляет задом.
МИСС КОЛЛИНЗ: А моя? Взгляни на мою.
Он вихляет задом.
БОНДЖИ: Не, у тебя тощая.
ШАХРАЗАДА показывает МИСС КОЛЛИНЗ язык.
МИСС КОЛЛИНЗ: Но ты глянь, когда я хожу: большая разница.
Он шагает, вихляя задом.
БОНДЖИ: Не-а, все равно тощая.
МИСС КОЛЛИНЗ: Ну и ладно, нельзя же иметь всё и сразу.
ШАХРАЗАДА: А что у тебя есть еще?
МИСС КОЛЛИНЗ (обращаясь к БОНДЖИ): Ты бы следила, как садишься, мисс Штучка. Мы-то все равно мужчины.
ШАХРАЗАДА: Говори за себя.
МИСС КОЛЛИНЗ: Я смотрю правде в глаза, а правда в том, что мымужчины.
ШАХРАЗАДА: Все зависит от внешнего вида.
БОНДЖИ: Парень ты красивый.
ШАХРАЗАДА (сдерживая гнев): В смысле«парень»? Слушай, не хочу хвастаться, но я знаю свои достоинства.
МИСС КОЛЛИНЗ: А ты знаешь, где они? У тебя между ног!
ШАХРАЗАДА: Ой, какая проти-ивная! Мисс Хреновая Задница!
МИСС КОЛЛИНЗ: Может, оно и так, но я, по крайней мере, никогда не мажу глаза тенями с блестками, если иду на дневную тусовку. В любом случае, ты бы не задумываясь запрыгнула в койку ради какой-нибудь пиздыэто так, так, и ты сама знаешь, что это так.
ШАХРАЗАДА (в ярости): Да я ведь тоже пизда!
МИСС КОЛЛИНЗ: Я о том и говорюу тебя рожа на манду похожа. Мандорожа! Мандорожа!
ШАХРАЗАДА: Как же я ненавижу пидарасов!
МИСС КОЛЛИНЗ: Поделиться с тобой секретом? Я ненавижу мужиков. Ну почему, почему я тоже мужик? (Повеселев.) Знаешь, кем бы мне хотелось быть больше всего на свете? Лесбиянкой! Это как рыбка, которая сама же не давится косточкой.
ШАХРАЗАДА: У тебя нет чувств, и ты не способна оценить все благородство дорических отношений. А вот у меня были такие прекрасные, будоражащие романы!
МИСС КОЛЛИНЗ: Ну да, романы: три минуты в кустахпо полторы на каждого.
ШАХРАЗАДА: Меня от тебя тошнит: вечно ты возьмешь что-нибудь красивое, возвышенное и изгадишь.
Он лупит МИСС КОЛЛИНЗ ридикюлем.
МИСС КОЛЛИНЗ: Не бей меня, змеюка!
Он грубо отталкивает ШАХРАЗАДУ, и тот чуть не падает.
Не смей меня бить никогда.
Он снова грубо отталкивает ШАХРАЗАДУ, и тот пятится еще дальше. МИСС КОЛЛИНЗ отпихивает ШАХРАЗАДУ все дальше по улице.
ШАХРАЗАДА: Я ударила не так уж сильно. Перестань меня бить, а то пожалеешь! (Скрываются из виду.) Офицер, офицер, это самое, она сует мне в задницу карандаш для бровей!
Их голоса постепенно смолкают.
Из многоквартирного дома выходит девушка лет двадцати пяти.
ДЕВУШКА: Извините, мисс, вы случайно не видели здесь говно?
БОНДЖИ: Ты имеешь в виду Элвина Кунца?
ДЕВУШКА: Нет, у него нет имени: это обычное, заурядное, безымянное говно.
БОНДЖИ: А как оно выглядит? Синее?
ДЕВУШКА: Нет, нет, нет, нет!
БОНДЖИ: Зеленое?
ДЕВУШКА: Нет, нет, нет, нет!
БОНДЖИ: Красное?
ДЕВУШКА: НЕТ! НЕТ! НЕ-ЕТ! НЕТ! Просто маленькая желтенькая какашка.
БОНДЖИ: Нет, не видела. Не хочу показаться назойливой, но эта какашка чем-то дорога вашему сердцу?
ДЕВУШКА: Что за ересь! Это просто на ужин.
БОНДЖИ: A-а, но почему она должна здесь валяться?
ДЕВУШКА: Я достала ее, чтобы покрасить в желтый цвет, и наверное, она выпала из сумки, когда я входила.
БОНДЖИ: И часто ты ешь на ужин говно?
ДЕВУШКА: Что за бред! Вот ты бы хотела есть одно говно?
БОНДЖИ: Тут ты права.
ДЕВУШКА: Сегодня вечером у меня гости. Я пригласила на ужин двух очень энергичных, обворожительных мужчин и хочу произвести наилучшее впечатление.
БОНДЖИ: И поэтому угощаешь их говном.
ДЕВУШКА: Ты меня замучила! Уверяю тебя, у меня нет ни малейшего намерения угощать гостей говном. Какашкадля меня. Всем известно, что мужчины гораздо больше уважают женщин, если те ловко хавают говно. Кстати, не хочешь поужинать с нами?
БОНДЖИ: Не знаю. Зависит от того, что там еще в меню.
ДЕВУШКА: Не могу тебе сказать: ужином заведует Расселл. Он должен прийти с минуты на минуту. Поэтому мне нужно поскорее найти какашку. Я хотела положить ее на середину стола перед его приходом.
БОНДЖИ: Если случайно наткнусь на нее, дам тебе знать.
ДЕВУШКА: Честно говоря, я приглашаю тебя из-за Рассела. Он мало общается с девушками, и яего единственная коллега. Однако я знаю, что он бы с удовольствием пообщался. Я его как бы усыновилаон такой милый мальчик! Я всегда о нем забочусь, а ты вроде как славная девушка. Может, ты ему понравишься, и кто знает, может, отхватишь себе классного хахаля. Давай, пошли с нами.
БОНДЖИ: Может, это и неплохая мысль. Я ведь так и не поела. Ладно, пойду с вами.
ДЕВУШКА: Чудесно. Ты будешь в восторге от Расселла: он невероятно талантливый, совершенно блестящий ум. Писатель с очень самобытной точкой зренияон высмеивает женщин. Пишет абсолютно блестящие эссени слова не разберешь! Вдобавок ко всему, он человек, умудренный опытом: сообщил мне, что перепробовал все на свете.
БОНДЖИ: В смысле, его даже трахали.
ДЕВУШКА: Могу поспорить, он прошел даже через это: он такой эс-тэт! Кстати, меня зовут Вирджиния Фарнэм, но я больше люблю, когда меня называют Имбирек: это так метко меня характеризуетбойкая и пикантная.
БОНДЖИ: Бонджи Перес.
ИМБИРЕК: Так приятно с тобой познакомиться, Бонджи. Расскажи немного о себе. Какие у тебя пороки?
БОНДЖИ: У меня нет никаких пороковя никогда не пью, не играю в азартные игры и не работаю.
ИМБИРЕК: Понятно, простая старомодная девушка. По-моему, это миленько. Ну а я из этих современных девахвечно иду на обгон.
БОНДЖИ: Обгон чего?
ИМБИРЕК: Ну знаешь, впередокунуться в реальный мир, в мир мужчин, и пока мне не на что жаловаться. У меня фантастическая работая имею дело исключительно с мужчинами.
БОНДЖИ: У нас много общегоя тоже.
ИМБИРЕК: Но я работаю только с самыми интересными мужчинамисплошные невротики. Обожаю Невроз, это такой простор для творчества! Твори ментальными блоками, выражай свои комплексывот мой девиз. Я как раз недавно обсуждала это на вечеринке с Реджи Ронкони,ну знаешь, известный режиссер,и он полностью согласился. Потом мы обсудили роман, который я пишу,про измученного впечатлительного юношу, пытающегося найти себя. Этот романглубинное выражение моего самого сокровенного «я». Потом я показала ему свои верлибры, и он пришел в полный восторг. Мужчины разбираются во всем гораздо лучше женщин.
БОНДЖИ: Да, в женщин они врубаются.
ИМБИРЕК: Должна признать, моя поэзия отличается некоей чистотойчистое чувство, не скованное ни единой мыслью, позицией или идеей. Потом беседа перешла в очень глубокое экзистенциальное русло: мы обсудили свободу и как это изумительнобыть свободным для секса.
БОНДЖИ: и свободным от него.
ИМБИРЕК: Мы согласились друг с другом буквально во всем. Мы оба считаем, что женщина с маломальским норовом и характером не должна выбирать между браком и карьерой: она может их совмещать. Это трудно, но вполне возможно.
БОНДЖИ: Но еще труднее совмещать отсутствие брака с отсутствием карьеры.
ИМБИРЕК: Между нами возникла удивительная духовная связь. Думаю, он без ума от меня. Постоянно хватал меня за задницу и говорил, что я не такая, как все. По-моему, он почуял во мне бунтарку. Я бунтовала с самого детства. Помню, когда отец велел мне собирать игрушки, я топала ногой и два раза говорила «Нет!», а уж потом собирала. Ох, какой я была врединой! В последний раз я взбунтовалась против религии моего детства. Раньше я была высокой англиканкой.
БОНДЖИ: А сейчас кто?
ИМБИРЕК: Низкая. (Доверительно.) Знаешь, иногда я даже сомневаюсь в Троице.
БОНДЖИ: Ты о Мужиках, Деньгах и Ебле?
ИМБИРЕК: Нет, об Отце, Сыне и Святом Духе. А ты какого вероисповедания?
БОНДЖИ: Была католичкой, но отреклась, когда начались разговоры о том, чтобы понизить в должности Деву Марию.
Появляется РАССЕЛЛ, элегантный мужчина лет тридцати.
РАССЕЛЛ: Ах, я вижу, ма птит Эмбэр ждет в жадном предвкушении, когда Великий Рюсель приготовит ля кюизин экстраординэр!