БОНДЖИ: Просто у тебя короткозамкнутая нервная системавсе дороги ведут в Рим, а все нервные окончания мужчины ведут к его члену.
Они усаживаются за столик. Официантка приносит меню и воду.
МУЖЧИНА: Никак не могу прийти в себя: как прозорливо ты выделила меня из толпы на улице! Но я, разумеется, очень рад. Какая ты славная, нежная!
Он подсаживается ближе и засовывает руку ей под рубашку.
Дай потрогать твою пухлую грудку.
БОНДЖИ: Слышь, Чарли
МУЖЧИНА: Элвин. Элвин Кунц.
БОНДЖИ: Убрал нахер руку с моей груди!
ЭЛВИН: Постарайся следить за выражениями: неприятно, когда женщина ругается.
БОНДЖИ: Будь любезен, убери руку с моей груди?
ЭЛВИН: Да брось, никто же не видит. Просто чуть-чуть ущипну.
БОНДЖИ: Убери свою обезьянью лапу с моей груди, или я пну по твоим большим, жирным, волосатым ногам!
ЭЛВИН: Ладно, ладно! Постараюсь быть паинькой.
БОНДЖИ: Хорошо. А теперь давай поговорим, как приличные дамы и господа.
ЭЛВИН: Ладно. Расскажи о себе. Ты счастлива?
БОНДЖИ: Не могу сказать, что я очень несчастнау меня куча прикольных воспоминаний. (Ностальгически.) Помню, один раз плясала на груди у мазохиста, и пришлось взять с него десять баксов приплаты за ущерб. Нас еще познакомил пидор Лялька, который предложил на нем потоптаться, но он хотел только женщину. Сказал: «За кого ты меня принимаешь? За извращенца?»
Она вскакивает.
Вот как, ребятки, танцуют чечетку на груди.
Она пускается в бешеный пляс с притопом.
У меня к этому талант!
ОФИЦИАТКА (поспешно подбегая): Вы отдаете себе отчет, где находитесь? Пожалуйста, сядьте, или мне придется попросить вас уйти.
БОНДЖИ (усаживаясь): Боже ж ты мой. Что ни день, новая грудная клетка. А помнишь скромнягу в баре «По воскресеньямшиш»? Знаешь, почему он был таким скромным? Да потому что у него не хватило смелости попросить ее станцевать у него на груди, и тогда он пошел на компромисс: они позвали группу «Базуки», и те все вместе обоссали его с ног до головы. Еще припоминаю Макгрю Шустрого Курка: не успел спустить штаны, как уже натягивал их обратно. (Вздыхает.) Эх, воспоминания!
ЭЛВИН: Ты, я вижу, способна на все.
БОНДЖИ: Ну, только не слишком уж отвратноенапример, мужиков я никогда не целую.
ЭЛВИН: Но мне безусловно хотелось бы остаться у тебя в памяти.
БОНДЖИ: Думаю, это можно устроить за небольшую мзду.
ЭЛВИН: Мзду?! Да я никогда в жизни не платил за секс!
БОНДЖИ: У тебя его, небось, вообще никогда не было.
ЭЛВИН (сдерживая негодование): К твоему сведению, женщины сами мне платят. В койке ядинамит! Меня не раз очень хвалили за выдающиеся способности.
БОНДЖИ: Чего у тебя не отнять, Гарри
ЭЛВИН: Элвин.
БОНДЖИ: так это слишком буйной фантазии.
ЭЛВИН (в ярости): Ах ты грязная (Постепенно берет себя в руки.) Обычно я воздерживаюсь от грубой откровенности, но ты сама напросилась, так что теперь получай! (Медленно, членораздельно, с расстановкой произносит высшее убийственное оскорбление.) ТынинавотстолечконеСЕКСУАЛЬНА.
БОНДЖИ: Успокойся, Мелвин.
ЭЛВИН: Элвин.
БОНДЖИ: Я просто пошутила. Я же выделила тебя из толпы на улице?
ЭЛВИН: Ну да, выделила.
БОНДЖИ: Я же сказала, что ты обжигаешь, как огонь?
ЭЛВИН: Ну да, кажется, сказала.
БОНДЖИ: Так чего ж ты так завелся?
ЭЛВИН: Ну да, ты права. Только не подумай, что я просто старый пердун. На самом деле, во мне есть легкая игривость, которую я постоянно оттачиваю, регулярно читая самые пикантные мужские журналы«Хи-хи», «Ха-ха», «Хо-Хо», «Похоть», «Слюни», «Сопли», ну и «Разврат» для полноты картины. Кроме того, я знаток красивой жизни. Я разжился вращающейся кроватью, как в «Плейбое». Это что-то с чем-то! Представь себе огромную круглую кровать, которая поворачивается, когда нажимаешь кнопку. А вокруг встроена целая куча всякой всячины: радио, стереосистема, бар, телефон, электроплитка, холодильник Вся прелесть в том, что вообще не нужно вставатькрутись себе по кругу и бери, что хочешь. Это жизнь, доведенная до предельного максимума (Повышая тон.) Кровать становится центром и средоточием всей жизни. Вдумайся (Увлекаясь.) все вращается вокруг кровати. (Вернувшись к реальности.) Тебе непременно нужно прокатиться на этой вращающейся кровати. Знаешь что? Я уже говорил, что никогда не плачу за секс, но я даже готов заплатить, чтобы ты увидела меня в работе. Ты не забудешь этого никогда. У тебя голова закружится быстрее, чем эта кровать. АХ-ХА! Так какие же у тебя расценки?
БОНДЖИ: Ну, пятьдесят баксов за пять минут с сорокапятисекундным антрактом. За десять баксов доплаты стебусь, матерюсь и похабничаю. Есть еще специальное предложение за сотню долларов: я скачу голая в водолазном шлеме и сапогах штурмовика, горланя во всю глотку пошлые песенки.
ЭЛВИН: Прелестно, но вернемся к варианту за пятьдесят долларов. Хотя даже это слегка чересчур для моего кошелька. Ты, конечно, аппетитная штучка, но я никак не могу согласиться на пятьдесят баксов.
БОНДЖИ: Тогда выгодное предложениедвадцать пять баксов, это последняя цена. Бери или вали.
ЭЛВИН: Согласен. Беру. А теперь давай рванем отсюда ко мне на квартиру и нырнем щучкой в большую, мягкую, вращающуюся кровать.
БОНДЖИ: Никуда мы не пойдем: я никогда не хожу к мужикам на флэт.
ЭЛВИН (очень обиженно): Ну ладно тогда пошли к тебе.
БОНДЖИ: Не пойдем: я никогда не вожу мужиков к себе на флэт.
ЭЛВИН: Тогда снимем где-нибудь номер.
БОНДЖИ: Не снимем: я никогда не хожу с мужиками в номера.
ЭЛВИН: Так куда же мы пойдем?
БОНДЖИ: Я поведу тебя в подворотню.
ЭЛВИН: В подворотню?!
БОНДЖИ: Да брось, где же твой авантюризм? Подворотняна втором месте после Касбы.
ЭЛВИН: Но что можно сделать в подворотне?
БОНДЖИ: Я подрочу тебе на скорую руку.
ЭЛВИН: За двадцать пять баксов?!?!
БОНДЖИ: Вот именно. Бери или вали.
ЭЛВИН: Но я рассчитывал на другое.
БОНДЖИ: Это или ничего.
ЭЛВИН: Но за двадцать пять баксов я хочу большего!
БОНДЖИ: Ты ведешь себя по-свински. Такой гадкий, требовательный мужик. Благодари Господа за маленькие радости.
ЭЛВИН: Но я все-таки надеялся, что получу шанс продемонстрировать свои способности.
БОНДЖИ: Ты получишь все шансы на светебудешь крутиться, стонать, вздыхать, раскачиваться, извиваться и вибрировать.
ЭЛВИН: Я же смогу?
БОНДЖИ: Конечно. Я тебе сейчас покажу.
Она вскакивает и начинает крутиться, стонать, вздыхать, раскачиваться, извиваться и вибрировать.
ОФИЦИАНТКА (подбегая): Боюсь, мне придется попросить вас уйти. Люди ходят в шикарные рестораны не для того, чтобы крутиться, стонать, вздыхать, раскачиваться, извиваться и вибрировать.
БОНДЖИ: Можно выйти через черный ход? Так ближе.
ОФИЦИАНТКА: Уходите как угодно, только уходите.
БОНДЖИ (направляясь с ЭЛВИНОМ к черному ходу): Назовем это амурами а-ля подворотня, Альберт.
ЭЛВИН: Элвин. (Выходя в дверь.) Что я должен сейчас делать? Стонать, крутиться
За ЭЛВИНОМ закрывается дверь, и его голос смолкает. Примерно через минуту он выходит один, застегивая ширинку, из подворотни между рестораном и многоквартирным домом БОНДЖИ. Сразу после этого из подворотни слышится голос БОНДЖИ.
БОНДЖИ: Досвидос, Джордж.
ЭЛВИН: Элвин. (Понуро бредя по улице.)
Пожалуй, после таких выступлений не вызывают на бис. Что ж, слава тебе, Господи, за маленькие радости.
Он уходит. БОНДЖИ выбегает из другой подворотни и снова садится на ступеньки. Она замечает знакомую, которая идет по улице.
БОНДЖИ (кричит): Мисс Коллинз! Привет, мисс Коллинз!
Жеманно подходит МИСС КОЛЛИНЗ, стервозного вида трансвестит с толстым слоем косметики на лице.
МИСС КОЛЛИНЗ: Адский привет, мой Ангел.
Он целует ее.
Котенок, ты выглядишь просто роскошно. Правда! Так и хочется тебя скушать. А теперь скажи, как выгляжу я.
Он напыщенно расхаживает, принимая разные позы.
Скушать хочется?
БОНДЖИ: Трудно сказать: я вегетарианка.
МИСС КОЛЛИНЗ (заметив кого-то невдалеке): Господи, кто это Не смотри на нее. С такой пошлой и вульгарной пидараской я еще не сталкивалась. Мне стыдно стоять с ней на одной улице. Только погляди: на дворе 1965 год, а она носит танкетки!