Когда доктор насаживает Эрбера на швабру, то, конечно, парнишке в любом случае лучше, если у него между булок торчит настоящая палка, а не хер, над которым все открыто стебутся, ведь ничто так не нервирует Скота, как сплетни о его члене; не успеет начаться вечеринка Эрбера со шваброй в жопе, как он уже ноет, что его привязали, но иначе бы он сбежал, а одураченный доктор употреблял бы героин в одиночестве, и прощай, любовь, хотя когда он ширяется с другим мальчишкой, его партнер сговорчивее, ведь у него есть уникальная возможность выжить Эрбера из бумажника Скота, и Миша надрывается под ударами плетки, поскольку не хочет разочаровать доктора, так что затем разочаровывается он сам, если Скот прячет свой член, утверждая, что жертву не истязают ради ее же удовольствия, иначе она считает, что ей достаточно заплатили плеткой, лучшие вечера со Скотомэто когда он так наставится героином, что всю ночь потом блюет на кровати, довольный, как слон, и даже не надо раздеваться, ведь при минимальной сноровке можно уйти вечером и вернуться утром, внушив ему, что он трахал тебя всю ночь напролет, из гордости он выдает двойной оклад, но доктор ничего не зарабатывает, когда употребляет свой же товар, поэтому он продает его, давая один даровой пакетик Эрберу за каждые десять пакетиков, расплачивается за это вся деревня, ведь Скот поднимает цену на десять процентов, для того чтобы щедрость ему ничего не стоила, Эрбергрязный торчок, и всякий раз, когда мы его трахаем, то загоняем чуть глубже; если бы и впрямь отучить парнишку от психо, он бы помер, как и его братья, но героин его только бодрит, иногда по утрам или после ночи истязаний кажется, что во второй половине дня будут похороны, но всего один укольчик, и Эрбер находит в себе силы, а не открывает рот с просьбой, чтобы его прикончили: сторонникам легалайза есть над чем задуматься.
Дрочкапроцедура, которую у Беарна нет возможности проводить слишком часто, ее нельзя запороть, для начала он задергивает шторы, ведь эксгибиционизму тоже есть предел, только представьте себе, как весь Вакханаль прилипает к окну с полевыми биноклями, пытаясь рассмотреть член, спрятавшийся под складками жира, Беарн закрывается на засов и выключает телефон, словно кому-то может прийти охота составить ему компанию, еще нужно запереть Аженора в шкафу для швабр, иначе попугай начнет распускать сплетни при гостях; перед тем как раздеться, Беарн моет руки, а затем ложится голяком на кровать, завесив все зеркала и разложив под рукой наркоту, ведь если придется вставать, когда он уже будет на грани оргазма, чтобы приготовить себе кокаин или взять попперсы в морозилке, не видать ему ни капельки спермы, этот импотент остается спокойным, как покойник, перед самой красивой задницей на свете, но когда он дрочит наедине с собой, то обсирает простыни, ведь говноего стихия, и если бы он мог жить в туалетном очке, жизнь его стала бы вечным блаженством, в своих фантазиях он парит высоко, потом становится перед какашкой на колени, вставляет в нее монетку и пытается вытащить зубами; тщательно обмазав собственное тело и лицо горячим говном и вдоволь его наглотавшись, он засовывает три пальца себе в задницу на идеальную глубину, остальные никогда ее в точности не достигают, он дрочит себя свободной рукой и, перед тем как кончить, пару раз хорошенько вдыхает попперсы, ведь в тот момент это очень приятно, но едва спускаешь малафью, возбуждение спадает, а попперсы вызывают целый шлейф побочных эффектов, так что подавленное желание оборачивается омерзением, а член мгновенно обмякает, наркота наводит Беарна на мысль, что есть и другие способы быть счастливым, помимо пачканья простыней: он мог бы жениться, завести прорву детей и сочинять сказки, если б только у баб щели были поменьше.
Незачем обладать сильным голосом, чтобы петь дифирамбы наркотикам; если любишь кайф, это изысканное удовольствие, но попперсысамые выгодные из всех, их можно найти повсюду, и это не разорительно, больше не нужно никаких инструментов типа трубок или шприцев, достаточно одного носа, и вас вставляет уже через секунду, сердечникам этого не вынести, и Беарн боится, что его обнаружат с разрывом сердца посреди засранных простыней и журналов, придется лишь забиться в свой гробик, пока мы устроим групповуху с попперсами, оставшимися в холодильнике, ведь у Беарна есть запасы, хоть и нелегко держать пузырек обосранными пальцами, когда вот-вот должен кончить, Беарн выливает его на пол и наклоняется над ковролином, чтобы понюхать лужицу, голое туловище на кровати, а голова на полметра ниже, картина маслом, задница у него мягкая, но не гибкая, так что очень трудно не вывихнуть себе поясницу во время этой процедуры, однако, не отличаясь утонченным вкусом, Беарн называет это оргазмом, к тому же попперсы не рекомендуются импотентам, которые то и дело ими догоняются, что не всегда хорошо, ведь на наркоту не присаживаются, если не хотят пресытиться, но как этого избежать, если ты Беарн? Тут нужны галлюциногены, иначе так и останешься Беарном, и нечем будет вытянуть сперму у себя из шаров, он думает об этом, перед тем как кончить, хотя попперсы, конечно, не облегчают эякуляцию, героин дороже, но, по крайней мере, желание подавляется, о нем слыхом не слыхать, голос в голове не твердит о том, что оргазм у тебя так себе, и хочется лишь продолжать и получать удовольствие, но удовольствие по сто франков за пузырекэто было бы слишком удобно, поэтому производители добавляют щепотку депрессанта за ту же цену, и вскоре уже не можешь обходиться без попперсов, когда занимаешься любовью, так что выход лишь в том, чтобы обходиться без любви: это разнообразит хандру.
Беарн фантазирует, к примеру, будто он карлик, заточенный в заднице у мальчишки, и работа его заключается в том, чтобы по восемь часов в день добывать в этой шахте говно, но мальчишка постарался бы поскорее высрать стокилограммового карлика, хотя сама по себе мысль забавнаяимпотент щекочет тебе булки и вот-вот позовет еще и своего попугая, эта фантазия так никогда и не осуществилась, ведь Беарн чересчур ленив и, будь он карликом, пришлось бы продать его в цирк, у него был бы свой фургон, как у всех остальных, и он бы ни на кого не посягал, впрочем, он сознает, что не такой уж крохотка и, валяясь в говне, пока его член не начинает затвердевать, задумывается над тем, не лучше ли было выбрать мечту, больше соответствующую реальности, его ожирение не возбуждает, он паникует, ведь если очень быстро не подыскать новую идею, останется разве что ползти в душ; размышлять, сидя по уши в говне,это уже ни в какие ворота, к тому же, по мере того как он раскидывает мозгами, какашки остывают и становятся несъедобными, так что выходит, от фантазий пользы ноль, раз уж ни одна из них не удовлетворяет по-настоящему, ведь ничто не мешает Беарну представить себя беременной бабой, которую насилуют рукояткой лопаты на груде навоза, или собакой, которую трахает миллиардер, пока она истошно лает во время войны 14го года, он даже способен вообразить себя стройным великаном, у которого в заднице обитают другие мужики, если б ему это было по кайфу, но раз ему это не по кайфу, то к чему сочинять небылицы? Лучше уж сказать себе: я Беарн, и затем перейти к наслаждениям, учитывая, что об этом-то он и мечтает, впрочем, тут все нередко и заканчивается, ведь у его члена тоже есть свои привычки, и как только войдешь в ритм, опорожнение происходит само собой, сперма приносит немало хлопот, но это нельзя назвать победой для самого онаниста, который оказывается весь обосранный, с липким членом и клейкой волосней, от подобного оргазма ни у кого не встанет, поэтому эрекция и остается для Беарна столь таинственным явлением, ведь хотя и считается, что импотентом он стал от старости, в восемь лет он был ничуть не лучше, в конце концов он все же привык к любви, но, если оргазм и впрямь составляет счастье всех людей, Беарн предпочитает горе.
В точности неизвестно, когда началась любовь между Мишей и Кретьеном, но Миша влюбился первым, парнишке нравилось прижиматься к старшему брату, он кричал и плакал каждую ночь, пока отец не укладывал его в кровать Кретьена, тогда он вылизывал все тело спящего брата, Кретьен был такой вкусный, Миша ни на секунду не смыкал глаз, чтобы лучше его рассмотреть, догадываясь, что днем тот не будет так же благожелательно настроен, и старался ничего не пропустить, разминал его попку, пока возлюбленный спал, или просто любовался ею, чтобы не рассердить его слишком резкими движениями, во всяком случае, Миша бодрствовал по ночам, любовь изматывает, и спустя несколько месяцев Кретьен втянулся в игру, он был доволен, что Миша его ласкал, хотя ему и не платили, это означало, что парнишке действительно нравилось, ведь как только клиенты выкладывали денежки, они должны были восторгаться, чтобы не выглядеть лохами, и вскоре братья зажили душа в душу, однако Кретьену было невыгодно пылать безумной страстью к неклиенту, прошло время, и Капо был вынужден ввести Мишу в курс дела, ему тоже незачем из кожи вон лезть ради своего брата, плательщикипрежде всего, но он все так же осыпа́л Кретьена при каждой встрече поцелуями, упирая на то, что инстинкт могущественнее денег, а инстинкт подсказывал, что зарабатывать деньгискука смертная, и все же приходится скучать, ведь деньги сильнее, Капо оставалось лишь объяснить ему психологию, что незачем превозносить так любовь, ведь это просто когда мальчишки жарят тебя между булками, это не помогло, и Капо махнул на них рукой, но снизил процент доходов с их собственных свиданий: раз уж деньги для влюбленных в инстинкт не важны, перебьются и так.