Возможно, Капо и заслуживает, чтобы психокарабин покупали только у него, столько находчивости проявляет он при реализации товара, сперва Капо собирался поступать, как все, раз уж ему подфартило с шестерыми сыновьями, и начал с того, что засовывал пакетики в задницу Полю-Иву-Кретьену-Сорвиголове-Аделаиде и Мише, это тешило их самолюбие: Вакханаль казался столицей Таиланда, но для тех, кто поднимает себе самооценку в Бангкоке, приготовлены одиночные камеры в самом центре города, в Вакханале таможни нет, но все-таки нельзя придумать тайника хуже, чем задница одного из Капо, ведь там ошиваются все кому не лень, Капо потерял уйму денег, не в силах определиться, как использовать мальчишекдля проституции или для торговли героином, пока не примирил между собой оба эти поприща, заставив сыновей глотать пакетики, после чего мы ждем дефекации, чтобы их забрать, отсюда успех общественного туалета и надомных сеансов, мы наслаждаемся видом говна и можем вдобавок его съесть, чтобы отыскать грамм, каждая процедура платная, но оно того сто́ит, правда, есть риск, что желудочные соки случайно расплавят пакетик, после такого обычно не выживают, и Аделаида мог бы об этом рассказать, учитывая привлекательность вирусного гепатита, поскольку сразу после выписки из больницы ему пришлось проглотить целых пять граммов, которые не выдержали напора дежурных клиентов: мучительная агония, мы оказались бессильны спасти испорченный товар, тем более что его было многовато для одного парнишки, он стонал несколько часов подрядщедро трахаясь с утра до вечера, сыновья Капо неизбежно обзавелись привычками парвеню.
Своим героиновым трафиком Капо так достал Скота, что тот послал ему анонимное письмо, пригрозив заявить в полицию, хоть у самого доктора никогда не было в распоряжении шестерых сыновей; Капо раскусил махинацию: как только его лишат родительских прав, дети окажутся под общественной опекой, чего он не мог допустить, и на следующий же день доктор в свой черед получил письмо, о котором никому не рассказал, но тут же подписал перемирие, не поинтересовавшись мнением Цуцика, который и пальцем не пошевелил во время всей этой аферы и ничего на ней не заработал, ведь как только мы узнали, что у него за спиной больше не стоит Скот, готовый его защитить, то взвинтили цены на всё; когда клиентом был он, Капо счел делом чести не благодарить его за то, что он корысти ради пошел чуть ли не на измену, ну и за деньги, потраченные Цуциком, чтобы оставить у себя Кретьена на всю ночь, любой другой житель Вакханаля мог бы получить Ива или Эрбера в придачу, подлинной жертвой была Деде, ведь наследство достанется ей, только бы она продержалась до похорон отца, но если тот разбазарит свои сбережения и не встанет в дрязгах с Капо на сторону товарища, так что скоро даже кило помидоров будет для него непозволительной роскошью, Деде окажется у смертного одра Цуцика в дурах.
Впрочем, кому-кому, а только не ей жаловаться на недостаток любви, учитывая, что отец не скупился на кровосмесительные ласки, когда она была еще малышкой, каждый вечер орудуя в ее жопке, вероятно, он завязал, когда она постарела, тем не менее, даже при самой богатой фантазии, Нельзя было больше скрывать от себя, что она девочка и у нее не только явная дырка на месте члена, но и груди раздуваются, как у бабы, хотя анальный сексотличный контрацептив, Цуцику оставалось лишь пичкать ее пилюлями, а то вдруг вакханальским мальчишкам не с кем будет перепихнуться во второй половине дня, после случая с Леоненом не могло быть и речи о том, чтобы сын Капо бесплатно принимал своего ровесника, тогда пришлось бы довольствоваться девчонкой, а среди девчонок Деде была самой соблазнительной, поскольку отец давал ей волю; когда она стала грудастой и больше не могла обманывать Цуцика, это пришлось кстати, ей надоело, что он чувствовал себя лохом; проводя все ночи с одним и тем же клиентом, ремеслу не научишься, особенно если клиент не платит, в конце концов Цуцик постановил, что Дедесамая что ни на есть девчонка и что его члену до нее больше дела нет, а малышка с радостью пошла искать любовь в другом месте, тогда-то она и воспользовалась учителем Бингоидеальный клиент, ведь он требовал ее каждый вечер и у него всегда водились деньжата, тогда как Деде вечно теряла время на торг с ровесниками, которые обещают заплатить позже, а потом у них пропадает охота, она все равно получает свое, учитывая, что ради мгновенного удовольствия иногда полезно кончить, иначе бы проституция губила впечатлительные натуры, поскольку, читая везде, что любовьчто-то необыкновенное, девочки, конечно, испытывают разочарование, когда принимают своих первых клиентов, как ни крути, те такие же мужики, как все, пусть и любят разврат, и если бы девочки выбирали клиентов, то стали бы клиентками сами, почему бы и нет? Но хоть они и достают денежку, Деде прекрасно об этом известно, ведь когда она проводит ночь с Мишей, на это уходит все заработанное за неделю у Бинго, она косвенная жертва героина, поскольку Капо применяет к ней режим завышенных цен, введенный для Цуцика, она теряет с обеих сторон: чем сильнее беднеет отец, тем сильнее цепляется он за нее и ее барыши, так что, возможно, вскоре Деде останется единственным его имуществом.
Авантюра с пианино Цуцика не лезет ни в какие ворота, ведь он так за него и не заплатил, оно принадлежало его жене, и когда Тата его бросила, то оставила инструмент, который не помещался в «рено5», вместе с Деде они служили Цуцику двумя сувенирами, которые он объединил, поручив Бинго учить малышку сольфеджио, много лет, с пяти до семи часов каждого вечера, в произвольном темпе слышались до-ре-ми-фа-соль-ля-си-до, композитор работой себя не утруждал; когда Деде вдоволь наупражнялась, ее отправили на конкурс, но проходил он в Сволочене, где дочери аптекаря из Вакханаля приз никогда бы не достался, мораль сей басни: она выступала на концерте последней, но зато обзавелась парочкой ценных клиентов, ведь любители искусства обычно не бедствуют, для них нет ничего прекраснее, чем развесить по стенам полотна мастеров или послушать музыку, написанную в прошлом веке, так что положить к себе в сейф юную пианистку за двести франковэто безопасное помещение капитала, и пианино Цуцика стоило пролитой им спермы.
Талантами Деде воспользовались в самом Вакханале, открыв там концертный зал для молодежи, это стимулировало торговлю психокарабином, ведь если «Великолепный» построили для того, чтобы там танцевали дети, нужно было несмотря ни на что уравновесить эксплуатацию, и пришлось оборудовать кабинки для вуайеристов, однако зрелище не всегда было таким уж приятным, ведь нередко хотелось посмотреть, как Эрбер трахает Мишу, но вот незадача, Мише больше нравился Кретьен, а ЭрберуДеде, мы разорялись в «Великолепном», пока там не наводил порядок героин; протягиваем деткам психокарабин, а затем указываем, каких партнеров выбрать и какие позы принять в счет оплаты, даем им насилу одну восьмую грамма, но этого вполне хватает, чтобы их развести, они становятся такими спокойными, что парнишкам становится неимоверно трудно даже просто поднять залупу, и поэтому они остаются в долгу, но и с точки зрения музыки психокарабин всех устраивает, учитывая, что никто ее не слушает и это лучший способ расслабиться для Деде, когда она играет роль пианистки, то может обманываться, сколько ей влезет, мы ни в чем ее не упрекнем, она нарочно перескакивает через страницы партитуры, чтобы поскорее раздеться догола, однажды мать приехала послушать ее из Сволочена, где укрылась после разъезда, чтобы взглянуть, как развилось тело ее чада, Тата вышла за Цуцика лишь потому, что недолюбливает мужчин, и возмущалась тем, что сыновья Капо натягивают дочь задарма, тогда как Тата сидит взаперти в зале со стариками, что покупают фотки для длинных зимних вечеров и требуют ее любимицу, которая принадлежит, в основном, учителю Бинго и Кретьену-Мише-Эрберу и даже Иву, если все мальчики заняты.
Деде шлифует свой номер, иногда публика под героином слишком тихая, и это не приносит артистке удовлетворения, но случается и обратное, так однажды вечером нам показалось, что мы на поп-концерте, хотя Деде банально исполняла Иоганна Себастьяна Баха: просто во время сонаты помер Жереми Скот, мы много смеялись над тем, что сын врача был самым дерьмовым из санитаров, даже если бы Жереми мог доказать, что ему продали некачественный героин или что шприц был как-то особенно заражен, никто ведь не заставлял его колоться именно в тот вечер; заметив переполох, доктор оторвался от смотрового окна, в которое наблюдал за Эрбером и Мишей, чтобы выйти на арену в собственном смысле слова, страшно довольный возможностью взглянуть на нее вблизи; он велел мальчикам трахаться дальше, пока сам он осмотрит труп, Жереми никогда умом не отличался, но самой большой его глупостью была эта смерть, ведь отдел по борьбе с наркотиками мог прислать своих инспекторов, передозэто же их парафия, пришлось обставить все как преднамеренное убийство, но рано или поздно и это вызвало бы подозрения.