Если вы непременно хотите это знать, то я не принимал лекарства.
С каких пор?
С тех пор как снайпер застрелил маму и папу.
И тогда ты перестал принимать лекарства?
Не сразу. Чуть позднее.
Но зачем, Горан, зачем?
Потому что я хочу умереть. Я раньше хотел умереть, хочу умереть и сейчас. Врачи должны оставить меня в покое. Я не хочу больше жить! Я хочу умереть!
Глава третья
1
Добрый вечер, дорогие дамы и господа! Сейчас девятнадцать часов тридцать минут, в этом выпуске передачи «Время в объективе» вас приветствуют
Урзула Лиммер
и Петер Круг
Ведущий новостей и его коллега сидели рядом. Слева вверху экрана вспыхнула дата: 8 июня 1994.
Петер Круг продолжил говорить:
сообщают, что вчера около двадцати минут двенадцатого перед зданием немецко-словенской двуязычной народной школы в Клагенфурте было обнаружено самодельное взрывное устройство; вызванное по этому случаю специальное подразделение вывезло ее на территорию аэропорта Клагенфурта.
Урзула Лиммер подхватила эстафету:
Во время разминирования в специальном ангаре бомба взорвалась, при этом полицейский Альфред Гольцер получил ранения такой степени тяжести, что сегодня после обеда ему ампутировали обе руки ниже локтя. В нашей передаче мы ожидаем выступления представителя государственной полиции по этому поводу
Рената Вагнер приглушила звук телевизора. После предварительной телефонной договоренности она пришла к Фаберу в его номер в пансионе «Адрия». Журналисткаженщина около пятидесяти лет, с коротко постриженными каштановыми волосами, овальным лицом и карими глазамивыглядела утомленной. Она сказала:
То, что сейчас покажут и расскажут, я только что вам сообщила. Представителя полиции можно и не слушать. От него все равно не дождешься ничего, кроме пустых фраз. Она рассерженно ударила кулаком по колену. Теперь наши историки принялись за убийц из правых радикалов. «Это никакие не неонацистытак звучит новая версия. Это австрофашисты». С соответствующей символикой и мистикой. Чистая раса благородного народа Восточной марки должна возродиться. Поэтому в их листовках столько ссылок на исторических героев прошлого: герцога Одило, христианизатора карантов, Фридриха Воинственного, последнего из Бабенбергов или Матиаса Ланга, того самого, родившегося в Аугсбурге, первого епископа римско-католической церкви Германии, чей титул, полученный в тысяча пятьсот двадцать девятом году, был использован в двух воззваниях сторонников этого движения, тот, который в свое время спровоцировал восстание понгауерских и пинцгауерских крестьян, а также горожан Зальцбурга. «Империя германской нации семьдесят лет управлялась из Берлина и три сотни лет из Вены», с таким тезисом выступил в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом один правый экстремист на одном из заседаний Союза свободного студенчества на юридическом факультете Венского университета
Жалюзи были опущены, вентилятор гонял застоявшийся воздух, сквозь закрытые окна доносилась перманентная перебранка из внутреннего дворика.
Вместе с этой бомбой, продолжила Рената Вагнер, началась новая волна терроризма. По сравнению с серией взрывов почтовых конвертов это можно считать эскалацией. Вы только представьте себе, что бы произошло, если бы бомба взорвалась перед школойв учебное время в ней находятся более семидесяти детей и, кроме того, две дюжины взрослых. Среди политиков и высших чиновников Министерства иностранных дел открыто говорят о том, что в случаях с расследованием этих террористических актов полиция не продвигается ни на шаг, потому что внутри самого аппарата этому препятствуют сочувствующие лица. Один крупный чиновник сказал мне: «Надо срочно увольнять три четверти всего персонала государственной полиции». В государственной полиции былнам это точно известноодин начальник отдела, который открыто произносил нацистские речи и держал в доме портрет Гитлера и нацистские атрибуты. Этот человек, неприемлемый для австрийских условий, был
Отдан под суд?
Вовсе нет! Отправлен на пенсию при условии сохранения жалования! Одно поколение не успело состариться, как мы переживаем возрождение коричневых преступников. Для вас это должно быть ужасно, после всего что вам пришлось пережить.
Это было бы ужасно, даже если бы со мной, моей семьей и людьми из подвала дома на Нойер Маркте вообще ничего не произошло. Всю свою жизнь я боролся с фашизмом, и теперь я вижу, что все, что я сделал, было совершенно напрасно и бессмысленно.
Но теперь, после того как вы встретились с этой женщиной и этим больным мальчиком, ваша жизнь приобрела новый смысл.
Я в этом не уверен.
Что вы хотите этим сказать?
Он рассказал дочери той самой Анны Вагнер, вместе с которой он был засыпан в подвале дома на Нойер Маркте, что Горан сам был виноват в ужасающем состоянии своего здоровья, когда, движимый твердым намерением умереть, он перестал принимать необходимые лекарства.
Господин Фабер, сказала Рената Вагнер, как бы ни тяжело мне было говорить вам это в такой трудный момент, но надо: вы должны покинуть Вену!
Что я должен?
Прочь из этого города, прочь из этой страны, как можно быстрее, и подальше, как можно дальше!
И это говорите вы, именно вы?
Я. И все коллеги в редакции говорят то же самое.
А ведь именно вы при нашей первой встрече были так настойчивы в своей убежденности, что нельзя просто так сдаваться перед лицом этих мерзавцев, что я должен примириться с этим городом и этой страной в память обо всех мертвых и живых друзьях.
Я изменила свою точку зрения, и вся редакция сделала то же самое.
Только потому, что меня снимали на Каленберге?
Не поэтому. Точнее, не только поэтому. К слову, наши люди проследили регистрационный номер машины, который вы продиктовали мне по телефону. Это были фальшивые номера. Они не дураки. Послушайте, господин Фабер, наш журнал получил сегодня воззвание. Отправителем значится боевая группа Баварской освободительной армии «Рюдигер фон Штархемберг». Эта «боевая группа» берет на себя ответственность за взрывы почтовых писем. На одном листе были перечислены имена четырнадцати человек, которые должны теперь быть убиты в ближайшее время. Вы, господин Фабер, были одним из этих людей. Ваше имя упоминается в этом списке.
В Германии мое имя уже дважды упоминалось в такого рода списках.
Тогда вам предоставили надежную полицейскую охрану. Так же было в Швейцарии. Здесь у вас этого не будет. Вас даже не предупредят по официальным каналам. Большинство из лиц, которым угрожали, тоже не получили официального предупреждения. Вы беззащитны, совершенно беззащитны здесь в Вене. Поэтому вы должны уехать!
На экране телевизора, у которого был выключен звук, рядом с двумя ведущими показался другой мужчина. Во время своего выступления он говорил, смотря прямо в камеру. Рената Вагнер заметила, что Фабер смотрит на него.
Это пресс-секретарь государственной полиции, сказала она. Хотите послушать его болтовню? Она повернула регулятор громкости. Раздался голос мужчины.
«Это действительно пустая болтовня», подумал Фабер уже через несколько секунд. У мужчины фраза за фразой слетали с губ, напирая одна на другую. Речь шла о «глубочайшем потрясении», «чудовищном возмущении» и «величайшей скорби».
«Точно так же, как и в Германии, подумал Фабер. Что там говорили важные господа, когда от руки правых радикалов снова погибали пара турок или вьетнамцев, как это там называют в современном немецком? «Поражены», они бесконечно «поражены».
Достаточно? спросила Рената Вагнер.
Фабер кивнул.
Она медленно повернула регулятор громкости до минимума и осталась стоять рядом с телевизором.
На след напасть, естественно, не удалось. То же самое было и в случае с теми десятью взрывами почтовых конвертов; там до сих пор не удалось найти и самую малую зацепку. А вы здесь совершенно беззащитны. Вы должны уехать отсюда, уехать!
А что же остальные тринадцать человек из этого списка? спросил он. Они уедут?