Вы говорите о правовом вопросе, сказала Пратт. Как с этим обстоят дела в Австрии?
У нас все очень четко определено, сказал доктор Таммер. Он вынул из папки листок с текстом закона и зачитал: «Параграф шестьдесят два а, 1 гласит: «Разрешается взятие органов или отдельных их частей у умерших людей, чтобы с помощью их пересадки спасти жизнь или восстановить здоровье другому человеку. Взятие невозможно, если врачи получили заявление, в котором умерший или его законный представитель выразил отказ совершить это пожертвование. Взятие не должно сопровождаться кощунственными по отношению к умершему действиями»
Кх-кх, обратил на себя внимание Меервальд.
Вы хотите что-то сказать? спросила его ведущая.
Ну да, ответил Томас Меервальд, я имею в виду, что это просто удивительная формулировка. На практике
На практике?
Дело обстоит несколько иначе. Ведь у донора берут не один орган, не так ли?
Вы имеете в виду так называемое взятие комплекса различных органов? спросила ведущая.
Меервальд кивнул.
Я освобожу вас от неприятной обязанности объяснять, что это такое. Довольно распространенной является, например, ситуация, когда у погибших в результате дорожно-транспортных происшествий, несчастных случаев в спорте или на производстве «берут комплекс различных органов», так это называется. Еще более откровенно звучит «потрошить». В Вене говорят «аусбандельн», то есть извлечь все непораженные органы. В американских медицинских кругах мотоциклы с некоторого времени называются не motocycles, a donorcycles, то есть «донорциклами», потому что с мертвых мотоциклистов собирается обычно большой «урожай» органов.
Если уж вы так откровенны, уважаемый Таммер, сказал Меервальд, то я могу продолжить в том же духе. Особенно популярны самоубийцы, которые повесились. Это просто голубая мечта хирурга-трансплантолога Я прошу прощения.
Этот Меервальд нравится мне все больше и больше, сказала Мира, и Фабер вспомнил все, что Белл рассказывал ему о трех симптомах, которые окончательно делают мертвого мертвецом, рассказал, когда он в первый раз пришел к Горану: кома, остановка дыхания и отсутствие рефлексов мозгового ствола. Пока доктор Таммер распространялся о юридических аспектах гибели мозга, Фабер осмотрелся в уютном номере Миры и обнаружил на туалетном столике рядом с кроватью баночки с косметикой, что неожиданно вызвало в нем ощущение счастья.
Координатор Таммер между тем продолжил о правовой основе изъятия органов и заключил концовкой параграфа 62 а, 4: «Органы и части органов не могутя подчеркиваюне могут служить предметом юридической сделки или получения прибыли».
Так звучит, подытожила ведущая, законодательное установление в Австрии. Фрау Кингольц, продолжала она, обращаясь теперь уже к худощавой даме из Любека, вы хотите пожертвовать одну почку. Что заставило вас пойти на это?
(«Первая, на тощую!»сказал режиссер.)
Я хочу сделать что-то хорошее, ответила консультант по налогам, и считаю, что это достойно финансового вознаграждения.
Другими словами, вы хотите продать почку!
Меервальд склонил голову и массивные плечи вперед.
Да, сказала Клара Кингольц.
По какой цене? спросил тиролец. Он стал чем-то напоминать бульдога.
За столько, сколько это обычно стоит.
Вы же наверняка навели справки, сказал координатор. Это все же торговая сделка!
Нет! вскрикнула худая женщина. Это не сделка!
Что же тогда? Почетное пожертвование в обмен на гонорар? прорычал Меервальд.
Клара Кингольц не скрывала своего раздражения.
Да, в обмен на гонорар, совершенно верно! крикнула она. Но это все же в любом случае пожертвование, не так ли?
И все-таки как вам пришла в голову такая идея, фрау Кингольц? Меервальд внимательно смотрел на нее.
Я получила письмо от господина Сардона, на этот раз упрямо ответила консультант по налогам. Я все равно собиралась это сделать, и поэтому я подумала, вот наконец возможность для меня провести санацию
(«Оставайся на худышке, парень!»приказал режиссер.)
Как это понимать«провести санацию»? спросил Меервальд, его голос прозвучал особенно гортанно. При помощи вашего здорового органа?
Ну конечно, моего здорового органа!
Вы не усматриваете здесь медицинской проблемы?
Абсолютно никакой!
А этической?
При чем тут это?
Ну, сказал Меервальд, вы торгуете живой тканью, человеческим органом.
Я вовсе не торгую! закричала Кингольц. Я получаю свой гонорар за это. В точности так, как стоит в письме, которое прислал мне господин Сардон.
Таким образом, сказала ведущая, мы вернулись к тому, с чего начали.
(«Фердль, камеру на Джеральдину!»сказал режиссер. Третья камера теперь смотрела на ведущую.)
Будет лучше, если я прочитаю вслух это письмо, о котором говорит фрау Кингольц и которое господин Сардон послал многим людям в Федеративной Республике Германии
Уже во время прочтения первой части этого послания, с которого и началась телепередача, со стороны координатора Таммера раздались возмущенные возгласы. Когда ведущая обратилась к Сардону с вопросом, так ли звучит оригинальный текст письма, все заговорили, перебивая друг друга.
Прошу вас, господа, прошу вас! крикнула Пратт. Давайте поговорим обо всем спокойно! У каждого будет возможность, высказать свое мнение. А сейчас я бы хотела дочитать письмо господина Сардона до конца. Если вы еще немного потерпите В студии наступила тишина. Спасибо, сказала Пратт. Итак, цитирую далее: «Почки пользуются большим спросом. Если вам показана операция по пересадке почки В среднем приходится ждать тридцать месяцев».
В паузах на экране возникали лица слепой Катарины Шолль, Меервальда, Таммера, исключительно серьезной англичанки Милдред Хаттон и, наконец, усмешка Сардона, затем снова появлялась читающая ведущая.
«Зачастую ожидание длится пять лет, пока компьютер Европейского центра по трансплантациям не найдет подходящую донорскую почку. Почему же тот, кто может себе это позволить, не может сократить это мучительное ожидание и купить себе почку? (Раздались выкрики.) Речь идет о сугубо деловой операции перевода денег для вашей дальнейшей жизни и пересадки почки для продления жизни состоятельного человека. (Очень громкие крики.) Этаестественно опосредованнаясделка между двумя незнакомыми людьми, которые, таким образом, становятся соратниками в борьбе против своего физического и социального умирания, рассматривается нашим государством»Пратт подняла глаза от текста, имеется в виду Федеративной Республикой Германии, «как предосудительная с моральной точки зрения, спасает, однако, две жизни, вашу, в крайнем случае, точно. Даже если реципиент вашей почки и не выживет, вы в любом случае выживите и с медицинской, и с материальной точки зрения». Конец цитаты. Господин Сардон, это был и дальше в точности ваш текст письма?
В точности, милостивая фрау, ответил тот и снова, не вставая с места, поклонился.
Доктор Таммер заорал в полный голос:
Это самое чудовищное из того, что мне приходилось до этого слышать! Вы даже, в некотором роде, вызываете у меня отвращение, господин Сардон, я я не могу описать словами ваше поведение. Вы нет, у вас не просто отсутствуют нравственные принципы, вы аморальны! Вы не знаете даже, что такое нравственность!
На лице юриста застыла ироничная усмешка.
Вы обращаетесь, кричал координатор, к людям, которые находятся в затруднительной экономической ситуации! К людям, которые могут сказать, что владеют только тем, что у них осталось в теле. Вы предлагаете здоровому человеку удалить у него орган и получить за это деньги. В Австрии это подпадает под уголовную статью о нанесении тяжких телесных повреждений.
Мира посмотрела на Фабера.
Фантастика! сказала она. Просто фантастика, как эта ведущая сумела подобрать членов для своего «Клуба»! Бедная слепая, высоконравственный координатор, мой любимец Меервальд и этот Сардон, который идеально подходит на роль the man you love to hate!