Слишком много, сказал темнокожий, держа в руке деньги.
Нет, все в порядке.
Тогда я благодарить. И желать счастья, господин!
Я вам также. Фабер пожал ему руку.
Водитель пошел к своей машине, скользнул за руль и отъехал.
В зале вылетов перед большинством окошек Фабер увидел очереди. Стоял сильный шум, плакали дети, почти непрерывно звучали голоса по громкоговорителю. Женщины что-то кричали мужчинам. Те бурчали в ответ.
Куда вы летите? спросил носильщик с багажом Фабера.
Об этом он еще и не подумал.
Одну минуту Фабер изобразил, как будто он ищет в кармане пиджака авиабилет. При этом он смотрел на большое табло с указанием маршрутов и времени вылета. Его взгляд поспешно скользил сверху вниз.
432AF/430 Париж
321ВА/435 Лондон
647LH/445 Бейрут
На эти рейсы уже поздно. Стенные часы показывали четырнадцать часов тридцать минут, и у него еще не было билета.
56705/532 Киев
648LH/534 Стокгольм
387 OS/540 Каир Виа Ларнака.
Это его рейс! На него он еще может попасть. Итак, в Каир. Все равно, куда. Только вон из Вены.
Господин, куда вы летите? снова спросил носильщик.
В Каир, австрийской авиакомпанией. Он дал носильщику деньги, снова слишком много. Идите, пожалуйста, со мной! Я еще должен купить авиабилет.
Перед окошком AVA случайно никого не оказалось. Девушка посмотрела на него с улыбкой:
Добрый день, господин Фабер!
Пожалуйста, в Каир, на пятнадцать сорок. Я спешу.
Девушка ввела номер рейса в компьютер и посмотрела на экран.
Одно лицо?
Да, я.
Это МД восемьдесят три. Почти все заполнено. Осталось только два места бизнес-класса.
Замечательно.
Салон для курящих и место у прохода.
Мне все равно.
Прекрасно, господин Фабер!
Девушка, узнавшая его, оформила билет. Он заплатил за билет и поблагодарил ее.
Счастливого полета, господин Фабер!
Через толпу людей он протолкался к окошку регистрации. И здесь ему повезло. У окошка стояла только одна женщина. Носильщик сгрузил тяжелые чемоданы на весы и тоже пожелал счастливого полета.
Сопровождающая дала Фаберу посадочный талон к авиабилету. Она улыбалась.
Терминал В, господин Фабер, вход тридцать пять, время посадки пятнадцать часов десять минут. Вам лучше пройти через паспортный контроль.
Он улыбнулся, кивнул и поспешил дальше.
Паспортный контроль, терминал В. Люди, люди, люди. Непрерывно работает громкоговоритель. Давка, столкновение, смех, ругательства, крик детей. Он спешил мимо сверкающих магазинов, магазинов беспошлинной торговли: камеры, виски, коньяк, кальвадос, радио, спорттовары, парфюмерия, кожаные вещи Он опять вспотел, сердце колотилось, чувствовал себя оглушенным.
Только бы не было приступа! Ремень дорожной сумки сильно давил на плечо, кейс и пишущая машинка казались тяжелыми. Он поставил их и поискал в кармане упаковку нитроглицерина, положил одно драже под язык.
«Нет, лучше сразу два! Только не приступ, только не сейчас, Натали, пожалуйста!»
Он даже не осознал, что попросил ее о помощи, ведь он хотел никогда больше этого не делать. Дальше! Вход 35. Контроль безопасности. Большинство пассажиров уже прошло его. Он выложил сумку, пишущую машинку и кейс на транспортер перед черным занавесом рентгеновской установки. Они исчезли за занавесом. Прошел через детекторную раму.
Зазвенел звонок.
Пожалуйста, выложите все металлические предметы в эту корзину
Человек из службы безопасности подошел ближе. Фабер опустошил свои карманы: монеты, ключи, его знак Зодиака.
А теперь, пожалуйста, еще раз через детектор.
На этот раз звонка не последовало.
Он снова положил все на место, взял дорожную сумку, машинку и кейс и пошел к ряду стульев в помещении для ожидания. Хотелось наконец сесть. Прочь, прочь, только прочь! Он все еще задыхался. Человек, сидевший рядом, с любопытством наблюдал за ним. Фаберу казалось, что прошла целая вечность, когда, наконец, прозвучал гонг.
Дамы и господа, Австрийские авиалинии, рейс триста восемьдесят семь в Каир через Ларнаку. Объявляется посадка. Пожалуйста, прекратите курить и предъявите ваши посадочные талоны. Мы желаем вам приятного полета! Девушка повторила обращение на английском и французском языках.
Ожидающие встали. Возникла давка. Фабер продолжал сидеть. Он всегда старался войти в самолет одним из последних. И на этот раз вошел в «рукав», ведущий к самолету, когда зал опустел. В открытой бортовой двери Фабер увидел темноволосую стюардессу, которая приветливо встречала каждого гостя.
Он продолжал стоять. Издалека он услышал голос Натали, исчезающий, слабый:
Это было бы слишком большой подлостью
Мимо него прошли последние пассажиры. Он не двинулся.
«Слишком большая подлость, думал он, да, Натали. Я не должен был даже помышлять о том, чтобы улететь. Я должен остаться в Вене. Я не смею бросить в беде Миру. И Горана»
Стюардесса озабоченно смотрела на него.
Господин Фабер?
Да.
«а также Мартина Белла, Юдифь Ромер, и всех сестер, и санитаров, и других врачей»
Вам нехорошо, господин Фабер?
««желтых теть» и портье Ланера».
Господин Фабер!
«мою мать, моего отца и Милу»
Господин Фабер, ответьте!
«Натали, Сюзанну, которая была со мной в подвале, священника Гонтарда, фройляйн Риман»
Господин Фабер! Теперь рядом с стюардессой появился человек в форме. На Фабера смотрел командир экипажа.
Я не лечу, сказал Фабер.
«Анну Вагнер и ее дочь Эви»
Что это значит? Ваш багаж в машине, господин Фабер!
«ее дочь Ренату, и Виктора Матейку, и Бруно Крайски»
Я говорю, ваш багаж в машине! кричал руководитель полета.
Может прилететь обратным рейсом, сказал Фабер. Я оставлю адрес.
«Виктора Франкля, Гельмута Квальтингера, Оскара Вернера»
Нет, нет, нет! Командир теперь кричал. Так дело не пойдет! Если вы не летите, ваш багаж должен быть выгружен!
«Вилли Форета, Леопольда Фигля, Фридриха Хеера»
Из кабины выглянул второй пилот с красным от гнева лицом.
Господин Фабер! У нас на борту сто двадцать девять пассажиров. Они все должны выйти из машины. Весь багаж должен быть выгружен. Все пассажиры должны опознать свои чемоданы. Вы понимаете, что вы устраиваете? Все расписание нарушается. Мы теряем свое «окно», если не прилетаем в Каир по расписанию. Они не дадут нам посадки.
«Жоржа из Ливерпуля, Сашу из Закавказья, Тини из Тускалузы, Марселя из Безансона.
Многие еще живы. Многие умерли. Я не могу их забыть, ни живущих, ни умерших»
Мне очень жаль, сказал Фабер. Но я не могу с вами лететь. Простите, пожалуйста. Это невозможно.
Он повернулся и медленно пошел обратно через переходной «рукав». Вслед ему кричали три голоса. Фабер не понимал, что они кричат. Он уходил все дальше.
«И остается еще Зигфрид Монк, убийца, который продолжает жить».
Часть II
Глава первая
1
В кроне старой яблони виднелось множество маленьких зеленых шариков, которые блестели на солнце.
Мира, посмотри, оно плодоносит, сказал Фабер. После стольких лет оно все еще плодоносит.
Мира сжала его руку. Они неподвижно замерли перед большим деревом. Было 11 часов утра в четверг 2 июня 1994 года, спустя две недели и один день после того, как в аэропорту Швечат Фабер понял, что не сможет бежать. Яблоня стояла в саду дома, в котором Фабер прожил долгие годы.
Мира, скажи же что-нибудь! Дерево уже стояло здесь, когда я был маленьким мальчиком. Ему, должно быть, по меньшей мере, сто лет. Не молчи, Мира!
Яблони могут жить очень долго. Сто пятьдесят лет и больше. И пока они живы, они плодоносят. Я хорошо знаю это, потому что жила в деревне, в отличие от тебя.
Мира, ты чудесная. Ты смелая.
Обратился Фредерик Генри к Кэтрин Беркли. Хемингуэй. «В чужой стране».
Нет, сказал Фабер. Да, все верно. Но только это ты смелая.
Нет, сказала Мира. Но я охотно бы стала такой. Это тоже оттуда, из рассказа «В чужой стране». Ее волосы были недавно подстрижены, свежевымыты и уложены, некогда темные пряди поседели.