1.
Не было никакой войны. Брат Али, о чём ты? Кто тебе это наплёл? Я вот врач. Могу много тебе рассказать про то, как у человека что работает. Но знаешь, чего я тебе не расскажу? Того, что было со мной вчера. И ты мне не расскажешь. И вон тот парень тоже не расскажет. Никто не расскажет. И один из выводов в таком положении, это то, что ДЕЛИТЬ то нам нечего. У тебя есть всё, что нужно? Есть. У меня есть всё, что нужно? Есть. Так зачем воевать? Против кого? Они тоже не помнят, что было вчера. Даже если кто-то даст сегодня по морде другому, разве они вспомнят об этом? Нет. Никто. Так что я не верю в войну. Знаешь, что такое мозг?
Чего?
А, ты же кофемен. Мозгэто такая штука, что о ней до конца никто ничего не знает. И он, мозг этот в твоей голове, работает постоянно. Я вот разговариваю сейчас с тобой, и меня одолевает такое чувство, что я могу до чего такого серьёзного докопаться. Но в то же время понимаю, что завтра я даже тебя не вспомню.
Я знаю, что такое мозг.
Конечно, знаешь. Все знают. Все утром получают дозу своих знаний. Так?
Али рукой проводит за ухом. А за ухом у него порт. Как в компьютере. Маленькая дырочка из пластика.
Правильно, говорит врач, и я утром получаю свою дозу. И вот у меня к вечеру возникает вопрос. Кто дозирует эти знания? Почему я, например, врач, а ты кофемен?
Бариста.
Да какая разница. Ты следишь за моей мыслью?
Всё равно ты завтра ничего не вспомнишь.
А я запишу.
Ты думаешь, никто не записывал? И где тогда все эти записи? Вообще, то, что ты говоришь, больше походит на саботаж. Те оно надо?
Брат Али, мне то может и не надо, но мозг не может не думать. Он же покруче любой машины. Круче той системы, о которой говорят. Вот он и думает. А я просто говорю то, что у него на уме.
Поменяют тебе мозг и все дела.
Тогда и тебе придётся менять. Я же тебе рассказал и теперь ты не сможешь об этом не думать.
Да, не смогу. Но только до тех пор, пока не усну. Ты же сам всё прекрасно знаешь.
Какой ты скучный Интересно, я каждый день сюда хожу? Смотри, есть камеры. А к ним доступ есть?
Нет.
Жаль. А то можно было посмотреть.
Ещё одна светлая мысль из твоего мозга? Мне вот вообще не интересно. Как ты сказал, у меня всё есть, и мне этого достаточно. Мне не на что жаловаться. И я на самом деле ни разу ещё не слышал, чтобы кто-то жаловался.
Это ты про сегодня говоришь? врач улыбнулся.
Ха, хаскривился бариста.
И тут в кафе влетает эйр-мобиль. С грохотом, искрами и начавшимися криками. Врач свалился со стула. Бариста пригнулся под стойку. Дым заполнил всё пространство. Из мобиля вывалился мужчина около пятидесяти и побрёл в сторону туалета. Врач молча следил за ним. Он не побежал помогать. У него не было просто на это инструкции. Поэтому он просто следил. Как только этот мужчина пропал из виду, в кафе влетело человек десять в касках и с автоматами в руках. И как только врач посмотрел на одного из них, прозвучал выстрел. Затылок врача вылетел наружу. Тоже стало и с бариста. И со всеми в кафе.
Помещение зачищено, объекта нет. Продолжаем поискисказал негромко один из солдат. Микрофон вмонтирован в гортань. Громко говорить не обязательно. Отряд и так всё услышит.
2.
Раньше это был парк «Сад Аквариум». Театр им. Моссовета, Театр Сатиры, Концертный зал. Всё рядом. Многие его называли «парком Моссовета» и не знали, как он называется на самом деле. Утром здесь было наиболее атмосферно. Если кто-то и сидел на лавочках, то маленькими группами. В основном те, кто недавно закончил работать. Те, кто работали ночью. Это была особенная атмосфера. Усталость, клонившая в сон, смешивалась с радостью отдыха после работы под лучами восходящего солнца. Рассвет, пиво, чипсы, иногда гашиш. А кто запретит? Утром никого нет.
А сейчас в 2050-ом году и этого нет. Словно и не было никогда. Яэто робот. Люди сейчас не помнят даже того, что было вчера. А я помню. Я один из тех, кто собирает эту информацию. Их память. Большая Садоваяэто моя улица. Я летаю ночью от дома к дому и собираю информацию из блоков-накопителей. А дальше передаю её в «Центр». А теперь вы спросите, кому и зачем я это рассказываю? Ты мог бы спросить. Но ты не спросишь, потому что догадываешься, что я о тебе знаю. А значит, знают и другие. Тебе недолго осталось убегать.
БАХ! Что-то упало на робота.
Большая Садовая, «Сад Аквариум». Деревьев уже нет давно. Одни картины в ряд. И теперь это не картины актёров. А картины городов. Машины видели в них величие. Монументальность. Теперь это приравнивалось к красоте. Люди давно уже ничего не решали. Но им нравились эти картины. По крайней мере, об этом говорили их мысли. Мысли, которые у них забирали. Конфисковали.
Мужчина вывалился из запасного выхода маленького бара, в который только что врезался эйр-мобиль.
Парк теперь представлял собой большую платформу. Большая Садовая улицадлинное полотно. Земли под ней не было. Как не было её и под платформой парка. Земля теперь была главной ценностью. Её продавали. И со временем города становились скелетами из металла и бетона. Трубы метро, сверху полотна дорог, тротуаров, платформы парков, башни домов и торговых центров. А между ними воздух и сваи. Монументальные сваи.
Мужчина перепрыгнул через ограждение платформы парка и упал прямо на робота-сборщика. Робот представлял собой вытянутую металлическую коробку с маленькими турбинными соплами внизу. Он летал. Больше чем на половину он состоял из аккумулятора. Меньшую часть составлял блок памяти.
БАХ. Робот накренился и врезался в ограждение, накрывающее трубу метро. Пропорол металлическую сетку ограждения и повис над пропастью, дна которой не было видно.
Значит, мне недолго осталось убегать, говоришь? сказал мужик. Ты прав.
Он резко выдернул что-то из своего порта за ухом, выбросил, и далее также резко дёрнул блок памяти робота и вставил его в свой порт. Закрыл глаза. Мужчине было уже много лет, но действовал он как молодой парень. Уверенно, жёстко.
Что ты делаешь? спросил механический голос. Это не было сказано вслух. Мысль проскрипела у него в голове. Мужчина открыл глаза.
Теперь на всех камерах яэто ты. Теперь яробот.
И в этот момент перед лицом мужчины завис дрон. Инфракрасный луч дрона словно стрела воткнулся в его лоб.
Привет, сказал вслух механическим голосом мужчина. И улыбнулся. Дрон сканировал около минуты. Капелька пота выступила на виске у мужика. Он продолжал улыбаться. Большая Садовая. Когда-то утром здесь было весело. Сегодня весельем не пахло. Солнца утром уже давно не видно. Дрон выключил сканер и резко, как стрекоза улетел влево. В туже секунду мужик перепрыгнул робота и повис на решётке ограждения. Сверху, с платформы парка высунулся солдат с автоматом. Накренившийся каркас робота скрывал висящего человека. Больше вокруг никого не было. Утром сейчас почти никого не бывает. Не как раньше.
Ремонтные службы, быстро на Большую Садовую. Под парком «Сад Аквариум» валяется робот-сборщик. На трубе метропроговорил солдат.
Принято, металлически отозвалось в ухе солдата. Тут же новый голос.
Кто просматривает камеры, что там?! Он где-то в этом районе!
Его нигде не зафиксировали. Была активность внизу, но кроме сборщика там никто не обнаружен. Какие приказы?
Приказискать! Найти и усыпить. Ничего не изменилось. И зачистка всех вокруг, кто его мог видеть. А вот вы все облажались! У вас есть час! А что будет дальше, никто не знает.
Солдат вернулся на край платформы и посмотрел вниз. Роботасборщика уже не было.
Делимся, прозвучал в ухе приказ. Группа «А» прочёсывает Большую Садовую вниз. Группа «Б» идёт во дворы слева, параллельно. Скоро подъедет подкрепление. Повторяю, у вас есть час.
3.
Тебя найдут, сказал где-то в голове у мужчины робот.
То, что ты делаешь, это глупо. Куда ты бежишь? Почему не отдаёшь свою память? Ты на самом деле думаешь, что можешь не следовать правилам «Центра»?
Они летели под домами. Под ними огромными змеями переплетались трубы метро. Под трубами ничего не было видно. Коричневая дымка. Они летели медленно. Последний дом, а дальше ещё одна платформа аллеи. И много пустого пространства. Они остановились. Огромная махина из бетона нависала над ними. Все дома стояли на широких сваях из металла и бетона. Но иногда дома падали. Ремонты и стройки в этом городе не прекращались никогда. Наверное, как раз в этом Москва не изменилась. Только теперь за это никто не приносит извинения.