С прогулки Тася вернулась в смятении: не хочет с ней разговаривать? Зачем тогда гуляли три часа? Зачем вообще он ей звонит?! Эти невесёлые размышления были прерваны телефонным звонкомзвонил, конечно, Павел. Тася с удивлением услышала, что он остался доволен прогулкой.
А здорово погуляли! Аж ноги гудят. Мне понравилось, а тебе? В следующий раз опять в Лосиный Остров пойдём, а ты семечек нажарь, как сегодня. Ты так вкусно жаришь, у мамы такие не получаются
Семечки Тася обдавала кипятком, потом заливала холодной водой и долго тёрла между ладоней. На сковороду бросала мокрыми, посыпала мелкой солью, а когда подсохнут, сбрызгивала кукурузным маслом.
А чего ж не сказал, молчал три часа?! опешила Тася. Я думала, ты на меня обиделся за что-то. Так сказал бы, за что.
Ну, ты скажешь Обиделся! Я не обиделся, я просто молчал. Я же семечки грыз, как же говорить, когда рот занят? Я почему неразговорчивый такойу нас в роду все такие. Порода такая
Пашина неразговорчивость Тасю не радовала, она любила поболтать и молчанию предпочитала общение. Молчитзначит, отмалчивается, значит, есть что скрывать. Не по душе была и Пашина вечная возня с племянниками. Как медведь-пестун! В няньку превратили, а он, дурак, радуется.
Ещё ей не нравилась Пашина нерешительность. Профессиональный программист, Павел работал в богом забытом НИИ, получая зарплату рядового инженера. Тася уговаривала его уйти, но Павел беспомощно разводил руками.
Куда я уйду? Это моя работа, я всю жизнь
Жизнь не стоит на месте, Паша! Программист сегодня самая востребованная профессия. А ты в своём НИИ копейки получаешь, не ценят там тебя. Значит, надо пойти туда, где оценят!
Павел согласно кивал, кряхтел, сопел, вздыхал И до сих пор работал всё в том же НИИ.
Тасе всё больше не нравились их затянувшиеся «отношения». Она уже ничего не ждала от Павла, а он всё звонил и звонил. Тасе было с ним невыносимо скучно. Проще говоря, Павел ей надоел.
Что он всё ходит и ходит, сколько можно ходить? возмущалась Тасина мама, и при появлении Павла, сухо кивнув, уходила на кухню. Павел не проявлял по этому поводу никаких эмоций и, к неудовольствию Таси, напросился к ним на Новый год. Вот чего ей точно не хотелосьтак это встречать Новый год в его обществе. Будет сидеть перед телевизором и щёлкать семечки, грустно думала Тася, но отказать было неудобно, как-никак, жених.
Решить проблему помогла Тасина мама. «А ты его пораньше пригласи, часа в четыре. Не будет же он до двенадцати у нас сидеть! Домой уедет, к племянникам. Новый год встречать».
Вышло всё не так. Павел приехал в семь, когда его уже не ждали.
Раньше не мог, с работы не отпускали, объявил Павел, ввалившись к ним в дверь с двумя объёмистыми сумками.
Да они ж неподъёмные, как же ты их нёс-то? ужаснулась Тасина мама, принимая сумки из его рук и от удивления перейдя на ты. У тебя там что, кирпичи?
Продуктовые заказы. На работе дали к празднику. Я четыре взял, нам с мамой и сестре с мужем. Ну и вам тоже взял, простодушно объяснил Павел и расстегнув куртку, вытащил из-за пазухи завёрнутые в шуршащий целлофан букетики тюльпанов. С Новым годом!
В их маленькой прихожей запахло весной и чем-то нежным, эфемерным.
Летом пахнет! улыбнулся Павел. Я вам лето подарить хотел. Помнишь, ты летом к нам приезжала, у нас тюльпаны цвели, и ты сказала, что тебе нравятся
Тася помнила.
В тот день Павел пригласил её «на тюльпаны». Он так и сказалпоедем с тобой на тюльпаны, ты ведь у нас только зимой была, а летом ни разу.
Дом был, как тогда говорили, частный, с двускатной крышей и уютной верандой с белыми тюлевыми занавесками. В саду росли огромные раскидистые яблони, по-молодому стройные вишни и смородиновые кусты, за которыми сверкал чистыми стёклами парник. А под самыми окнами пламенели невиданной красоты тюльпаны. Тася уставилась на них, не в силах отвести глаз.
Нравятся? с гордостью спросил Павел. Это мама моя посадила, называются махровые. Она у меня цветы любит. Весной ещё снег не сошёл, а у неё подснежники растут, крокусы, потом нарциссы зацветают Теперь воттюльпаны. А осенью астры. Необыкновенные! Вот приедешь осенью, сама увидишь.
Когда Тася собралась уходить, Павел задержал её у калитки«Подожди, я сейчас» и вернувшись, сунул ей в руки целую охапку тюльпанов с изгибистыми резными лепестками. Тюльпаны пахли чудесной, волшебной свежестью, словно изысканные, баснословно дорогие духи.
Паша, ну зачем ты? Зачем мне столько? отбивалась Тася, отталкивая от себя букет, который можно поставить разве что в ведро. За её спиной кто-то сдавленно охнул, Тася обернуласьи встретила тяжёлый, полный ненависти взгляд.
Я не хотела! Пусть бы лучше росли, пролепетала Тася, с ужасом глядя на разорённую грядку.
Чего уж теперь, овладев собой, натянуто улыбнулась мать Павла. Бери, коль тебе подарили. Другие вырастут.
Больше Павел её не приглашал.
И теперь, принимая из его рук тюльпаны, Тася вспомнила ненавидящий взгляд его матери. За что она её невзлюбила? У неё высшее образование, престижная, как теперь говорят, работа, наконец, квартира в Москве. И Павел без неё не может, каждый день звонит. Чем же она не угодила его матери? Злится, наверное, что её сыночек от Таси ни на шаг Вот и на Новый год припёрся, сам напросился, и теперь будет сидеть и молчать -всю новогоднюю ночь.
Тасины предположения оправдались: Павел сидел у телевизора уже четвёртый час. Грыз семечки, которые Тася нажарила как он любилс солью и с маслом, и молчал четвёртый час!
Вы как хотите, а я не могу больше сидеть, я спать пойду, не выдержала Тасина мама, Устала я от телевизора этого
Мама ушла к себе, и тут случилось невероятное: Павел раскрыл рот. То есть, он и раньше его открывал, чтобы что-нибудь туда положить. И вотзаговорил. Изумлённая Тася услышала, что телевизор ему надоел, и он бы удовольствием лёг.
Хочешь, на диване тебе постелю? предложила ему Тася. Как ты поедешь по темноте? Да и электрички не ходят уже
Да я и не собирался, я здесь хотел. Я пойду умоюсь, и Павел буднично протопал в ванную. Тася постелила ему на диване и вышла.
Тебе удобно? спросила Тася, когда Павел улёгся, выключив телевизор и погасив свет.
Да, спасибо, донеслось с дивана. Я бы давно лёг, да как-то неудобно было. Думал, ты посидеть хочешь, телик посмотреть.
Так чего же молчал? Если честно, я из-за тебя сидела, с досадой сказала Тася. Диван жалобно скрипнул, Павел негромко рассмеялся и пробормотал что-то вроде «дурочка! Надо же» или «доброй ночи», Тася не разобрала. Она ушла к себе и долго лежала с открытыми глазами и ждала Павла. Глаза слипались, хотелось спать Тася встала и на цыпочках прошла в гостиную. С дивана доносилось мерное сопение. Павел спал.
Тася вернулась к себе и легла, ощущая смешную детскую обидукак ребёнок, который искал под ёлкой подарок, а подарка не было. Так и лежала без сна, а мысли кружились по бесконечному кругу, из которого не было выхода.
Утром в дверь деликатно поскреблись: «Тук-тук! Ты не спишь? А под ёлочкой подарочек лежит! Дед Мороз принёс, радовался Павел. «И чего радуется, дурачок? С племянниками своими меня перепутал, шоколадку под ёлочку положил» с досадой подумала Тася, одеваясь.
Тась, ты скоро? Я вообще-то есть хочу. Тась! гудел под дверью Павел. «Как телёнок!» разозлилась Тася.
Подарки были извлечены из-под ёлки, освобождены от нарядно-ярких обёрток и восторженно приняты, как и подобает подаркам.
У меня завтрак готов, завтракать идите, пригласила с кухни мама. Тася принуждённо улыбнулась Павлу, взяла его за руку и повела на кухню
Павел за обе щеки уплетал всё, что ему подавали. Как Роник! прыснула Тася. Роник (полное имя Рональд, в честь Рональда Рейгана бывшего тогда президентом) был стаффордширским терьером их соседей по даче и больше всего на свете любил поесть. Валентина Тихоновна говорилакушать: «Роник, детка, кушай, супчик с курочкой тебе сварила, как ты любишь» и с умилением смотрела, как он ест, двигая крупными страшными челюстями и смешно фыркая, когда супчик заливался ему в ноздриРоник совался мордой в тазик, заменявший ему миску, и вылезал только когда в тазике ничего не оставалось. Курицу он съедал целиком, доставая из бульона и брезгливо отряхивая налипшую на неё вермишель. Потом наступала очередь бульона. «Завтрака» ему хватало на весь день. Вечером Роник хрустел собачьими галетами и улыбался во всю пасть американской фальшиво-доброжелательной улыбкой (перекусал половину дачников, хозяева отделались штрафами), за которую и получил своё имя.