Да брось ты, Агриппина Ивановна абсолютно невозмутимо замечаю я. Тут хоть стой, хоть падай А и жена она, да и мать тоже
Во блво! Нет, ну что же это за жизнь такая, Лизка?!
Форма существования белковых тел.
Чего?!
Как учили, Гаш. Жизнь есть форма существования белковых тел
Ну существуй, существуй. Только не свихнись, как прокурорша Нефедова
Не дождутся.
На веранду заглядывает Кыся. В кожаночке с заклепками. В бандане. Бахилах со стальными носками. Все ясно. Сегодня она играет в крутую рокершу.
Раз она здесь, значит, и вся легкая кавалерия с нею
Я их не звала, но девчонки сползлись сами. Сразу же. В благодарность за дележку женским опытом, что ли?
Гаша сразу же, фыркнув, уносится с веранды. Кыську она не терпит.
Готово, Лизавета Юрьевна? вежливо спрашивает девочка.
Все тут заглядываю я в сумку. Только передай Гришкины шмотки не этой задрыге, а Зиновию.
Кристина долго молчит, глядя в потолок, и потом объявляет:
Я к ним не пойду.
Ты же Григорию Зиновьевичу не то троюродная сестра, не то двоюродная тетка Почему же?
Кыся покрывается багровыми пятнами.
Потому что все этосплошная подлянка. И Зюнька. То без презрения и вспомнить ее не мог, а теперь перед этой сучкой хвостом виляет.
Любовь зла, Кысечка.
Это у них-то любовь? Это вот так-то? Разве ж вот такэто и есть любовь? Вот такая она, да? Ну тогда ничего я больше в жизни не понимаю!
Как там Григорий? Плачет?
Честно? растерянно мнется девчушка.
А ты на это и впрямь способна?
Я сильно постараюсь. Нет, он не плачет, Лизавета Юрьевна. Зюнька его от себя почти что не отпускает. Они же привыкли вместе.
А она?
Ну, обрыдала, облизала Только ей не до него: она же теперь общественная деятельница. Воспитательницу для Гришки хочет нанять. Ну как бы бонну. Чтобы самой не возиться. А вы очень на нас злитесь?
За что?
Ну Заниматься с нами перестали
Я смеюсь. Все-таки дурочки они еще зеленые.
Господи, да я не знаю, на каком свете я теперь живу, Кыся! А что в городе говорят?
Так ведь про вас только и говорят. Всяко-разно
А что именно?
Ну, сплетничать как-то неприлично
Если по чуть-чуть, то можно.
Ну, что все, что про вас в прессе писали, сплошное вранье. Ничем вы там, в Москве, не рулили. В общем, миллионами за вас другие распоряжались
Что ж, это правда. Почти. Поначалу так и было.
Я не про поначалу. Что вы все время там были просто как кукла. Ну такая декорация. Которую ваш крутой ну, этот самый Туманский временно при себе держал. А теперь выпер. Вот и чешут языками. Сплетни!
Ну насчет выперэто слишком. Я всегда ухожу сама. Правда, прихожу тоже! задумываюсь я.
Девчонка по наиву не соображаетэто не просто очередная сплетня про меня умело и продуманно вброшена. Это пущена точная пиаровская «волна». Пожалуй, этот Петровский и кого-нибудь из недовольных мною сотрудников корпорации «Т» в Сомов притащит. Мало ли я кого прижимала?
Ладно, оставим это на потом.
Как насчет сегодняшнего вечера?
Бу сде! оживляется она. Глазки аж вспыхивают от удовольствия.
Твои девы тут?
А куда они от меня денутся?
Дома вам не вломят?
Ха!
Зови!
Они вваливаются, пересмеиваясь и переталкиваясь, шестеро. Десятый мой десантный батальон. Союзницы. Других у меня пока нету
Вообще-то я поначалу решила от них избавиться. Турнуть до лучших времен. Ну и вой они мне устроили
Глупенькие. Для них еще все на светеигра и приключение.
Во втором часу ночи я с моим взрослым штабом все еще торчу в дедовом кабинете. Потому как жутко со своим кандидатством запаздываю. Даже еще документы не подала на регистрацию.
Доктор Лохматов сидит на стремянке возле полок с дедовыми книгами и воткнулся в какой-то фолиант на немецком. Гаша и Нина Ивановна, шушукаясь, подсчитывают каких-то бабокпенсионерок из слободы, которые гипотетически могут голоснуть за меня, а я мучаюсь над налоговой декларацией и списком личного имущества, о котором обязана известить как народ по соседству, так и население на окраинах. Плюс избиркомиссию.
Ну и хрень с этими декларациями, жалуюсь я. Кажется, осилила. Вроде ничего не ужулила.
Гаша настораживается:
Кобылу не забыла? Ну которая на конюшне в летней резиденции у твоего мухомора стоит
Это она о Сим-Симе.
Ну не такой уж он мухомор. А вот про Аллилуйю я и точно не вспомнила. А сколько она стоит? Хотя это ж дареная. Подарок! Разве подарки считаются? Тем более лошадь.
Еще прицепятся. Запиши как корову, советует Гаша.
А сколько корова стоит?
Я в Плетенихе проконсультируюсь, обещает Агриппина Ивановна. Но скорей будет на базаре.
Нина Васильевна протирает очки и замечает строго:
Я бы попросила вас, Лиза, впредь школьниц к нашей избирательной кампании не привлекать. Что-то они у вас разрезвились.
Да они как-то сами Каникулы же
Каникулы каникулами. Но могут возникнуть ненужные проблемы с родителями. Тем более что девочки несовершеннолетние..
Это неправильно, Васильевна. Стратегически! вдруг возражает ей Гаша.
Лохматов прыскает в кулак на своей стремянке:
Ну если Агриппина Ивановна до стратегии добралась, тогда пусть недруги наши трепещут!
Ты зубы не скаль, клистир. Я наших сосулек знаю. Вон, почти что каждая лет с тринадцати уже за собой целый хвост волочет. Хи-хи да ха-ха! И почти что каждый парнишка при ней уже при праве голоса! После восемнадцати. Крутнет она хвостом: «Петя, уважь меня. Иначе мы с тобой в разлуке!» Ну что он, Лизавету бюллетнем не сподобит? Каждый грибок да в нашу корзиночку.
Ну, Гаша. Снимаю шляпу!
Ладно, господа генеральные штабисты. Подведем первые итоги. Деньги у нас на мою кампанию есть?
Лохматов свешивает свою плешку сверху:
Нет.
Оргтехника?
Нет.
Спецы по пиар-раскрутке?
Нет.
Пресса?
Это ты про наш городской брехунок? Так там только про Зюньку. И еще про этого ихнего подпевалу из порта. И в типографию нас больше не пустят. Райке Кукушкиной уже шею намылили.
Значит, нет.
Потенциальные инвесторы?
Это кто ж такие? пугается Гаша.
Банкиры, торговцы, те, кто деньги в кандидатов вкладывают, объясняет ей Нина Васильевна.
А Это чтобы потом, когда кандидат в начальники вылезет, им назад из казны отслюнил?
Короче таких нет. Лобби в нынешней мэрии? В смысле хотя бы приличных персон
Нет.
Слушай, доктор, заводится Гаша. Что ты все «неткаешь»? Как будто радуешься? Ты с нами? Или без нас?
Лохматов взирает на нас с печалью:
Просто интересно, любезные мои дамы, на сколько вас хватит?.. Я в том смысле когда вам все это осточертеет?.. Ну не бывает вот так. Понимаете? Не бывает!
Когда они расползаются по домам и мы с Агриппиной Ивановной провожаем их до ворот, город уже давно спит.
Я покуриваю на улице, и мне тревожнокак там мои девчонки? Кыська? Не вляпались бы в историю
В сей глухой час горят окна в квартире у Серафимы. Степан Иваныч, заснувший у телика, выключает шипящий ящик, бредет в кухню. Сердитая Серафима считает на калькуляторе и подшивает в папку какие-то квитанции.
А, ты уже дома. Я вот тебя не дождался. Приспнул. Прости уж. А сколько времени, Серафима?
Второй час.
А чего так поздно вернулась-то?
Пиарщик этот достал. Только успевай ему наличку отслюнивать. Да еще и сама ишачь. Колбасу благотворительно в дом престарелых отперла Плюс халаты теплые тапочки. Обслюнявили всю: «Деточка, деточка»
Я бы на вашем месте не торопился не без скрытой подковырки советует ей муж. Бабкам стоит выдать только по одной тапке. Вторуюв день выборов! Я этих кочерыжек знаю! Они тапочки на халяву обуют, а голоснут, как всегда, против всех!
Что-то ты у меня разрезвился. Помог бы лучше!
Не имею законного права, Сима. Как председатель избирательной комиссии обязан держать полный нейтралитет. Население может голосовать чем угодно. Мозгами, ногами, сердцем. А мое делосторона. Пока. А Кыська что? Спит уже?