И тут же услышал долетевший сквозь приоткрытое окно забористый мат, посланный ему вслед каким-то чересчур нервным товарищем по автомобильному несчастью.
Валера вздохнул, закрыл окно и включил кондиционер.
«А грубый всё-таки у нас народ! подумал он с искренней досадой. Ну и что, что резко маневрирую? Мог и понять И вообще: ты, наверное, домой едешь, а меня, рабочий день в самом разгаре, не говоря уже о рабочей ночи».
Ему было жалко себя.
Он считал свою должность самой беспокойной и (если совсем уж честно признаться) самой потенциально опасной в холдинге, а своё положениесамым незавидным.
«Крутят, крутят с поставками»
Все эти переоформления, отгрузки, трейлеры с аппаратами, где каждая товарная партия может тысяч на восемьсот евро потянуть, а то и большевсё на нём. На его совести.
И делается всё большей частью под его ответственность.
«А уж Ставицкий в случае чего не помилует»
Хуже, чем его положение
Машина, переваливаясь с боку на бок, переехала через рыжие от многолетней ржавчины рельсы, по продаленным сотнями колёс доскам на давно заброшенном железнодорожном переезде, и, едва ощупывая фарами в слепом вечернем тумане дорогу, медленно поехала вперёд, уходя всё дальше в глухую подмосковную промзону.
разве только у начальника склада. У того ведь ещё подписка оформлена, и договор о материальной ответственности.
Впрочем, при необходимости начальство и безо всякого договора разберётся.
Хотя вот, говорят, в девяностые было ещё хуже. Сам-то Валерий самые «весёлые» времена не застал, он в логистикес девяносто восьмого. Но застал людей, что те времена пережили и вполне ещё отчётливо помнили.
Один транспортник-бедолага как-то за рюмкой коньяка рассказывал ему грустную историю о том, как в девяносто шестом в погранзоне ребята в масках арестовали сразу пять фур одного важного и очень нервного клиента. По нынешним временамтрагедия, но не катастрофа. Решили бы, наверное
Тогда тоже всё решили, и очень просто. Клиент сначала звонил, нервничал, выражался нехорошо, прямо скажемнецензурно
Крутой поворот. Валерий сбросил скорость. И повернул руль чуть влевомашина едва не съехала на обочину.
потом звонить перестал. И двоих хлопцев-брокеров, что этот груз на терминале «курировали», просто грохнули. Вот так, для острастки и поддержания престижа заказчика.
Хотя, если подумать, их-то за что? Они уж точно эти фуры проклятые не вытаскивали, этим совсем другие люди занимались. Но клиент уж больно нервный был, а фуры под завязку видеокамерами были набиты. Если стоимость груза прикинуть, так это же миллионы долларов у границы зависли (видекамеры-то маленькие, а фуры на финском складе грузили внабив, под потолок)! По тем временам, да за такие деньгимогли бы и больше народу положить. И тех, кто виноват, и тех, кто просто под горячую руку попал
А поди объясни дураку крутому, со стволом под мышкой, что груз его не просто так арестовали, и что ребятам в погонах, с которыми этот вопрос и разруливается, на стрельбу по брокерам-шестёркам глубоко наплевать, и что по-другому такие вопросы решаются, не бандитским наездом, а душевным разговором и рекомендательными письмами за подписью Бенджамина Франклина.
Да, как писал пролетарский поэт Владимир Маяковский: «были временапрошли былинные»
Такие уж легендарные бандюки-клиенты повывелись, присмирели малость либо постреляли друг друга. Кое-кто, из самых способных, просто немного поумнел.
Но жить стало Не намного легче.
Нынче и «цивилизованно» могут так закатать не в асфальт, конечно. Фигурально выражаясь. Но всё равномогут. И мало не покажется.
Ну вот, слава богу! Ворота бывшего завода.
Валерий остановил машину и коротко мигнул фарами. Подождал секунд пять.
Потом погудел нетерпеливо. Посмотрел на часы.
«Ё-моё! Половина девятого! Когда же я дома-то буду? В полночь, что ли? Опять Светка ругаться будет, что ужин пришлось по три раза разогревать, и всё равнохолодный оказался. И дочку только спящей и вижу. Скоро свою фотографию придётся на стену вешать, чтобы она папаньку не забыла Что за жизнь!»
Ворота со скрипом приоткрылись и на дорогу вышел охранник.
Фары притуши! грозно прохрипел он.
Савченок послушно выключил слепящий бело-голубой свет.
До половины приоткрыл окно.
Охранник подошлё ближе, посветил фонарём на номер. Потом достал из внутреннего кармана кители бумажку, медленно развернул её, перевёл на неё луч фонаря, долго что-то вычитывал.
А побыстрее можно? подал голос Валерий.
Три шесть один, форд фокус, пробубнил в ответ охранник. Есть такой Пропуск на шесть вечера, а сейчас сколько?
Слышь, добрый человек, возмутился Савченко, ты о пробках на трассе что-нибудь слышал? Сколько, по твоему, в пробке можно простоять?
Да по барабану мне твои пробки, ответил охранник и погасил фонарь. Я здешний, в деревне живу. Проезжай!
Он достал рацию и произнёс полушёпотом: «Три шесть один, на склад. Пропусти».
Рация что-то невнятное прошипела в ответ. Серые створки ворот разошлись в стороны, оставив места лишь чуточку больше, чем требуется для проезда легкового автомобиля.
«Набрали остолопов из деревни! со злостью думал Савченко, выруливая на парковку у склада. Никогда нормально не пропустят, постоянный пропуск на склад выписывать не хотят, карточки со штрих-кодом вводить не хотят, ворота открыть нормальнои то не хотят. Склад в осаждённую крепость превратили. Как будто от ментов это их защитит!»
Он припарковал машину и заглушил двигатель. Взял с переднего сиденья портфель с документами. Вышел из машины. И с непрошедей ещё злостью резко хлопнул дверью. Секунды через две машина пискнула, вставая на сигнализацию, и звук этот показался Савченко писком обиженного хозяином домашнего зверька.
Ну, извини! сказал Савченко, повернувшись к машине. Нервы, знаешь ли
На складе было тихо и спокойно.
Не сказать, чтобы это было непривычно. По вечерам складской люд работал нечасто, разве что разгружал иногда ближе к полуночи припозднившийся на выходе с таможенного терминала трейлер.
Основной поток грузов прекращался часам к семи, самое позднеек восьми вечера.
Сейчас на складе лишь ряды распакованных, подготовленных к тестированию аппаратов. Под лампами слабо поблёскивали хромированные их бока, и размытые белые пятна света отражались в тёмных, неразбуженных экранах.
Неподсвеченные краски на лицевых панелях образовывали неразличимый пока, неясный, слепой узор, и трудно было понять, что за новые игры пришли в Россию в этих волшебных металлических ящиках.
Разве только завтра, когда инженеры из технической службы подсоединят питание и запустят режим тестирования аппаратов, вспыхнут экраны, загорятся встроенные лампочки и вспыхнут яркими цветами панели, замигают кнопки и голубые трассирующие дорожки купюроприёмников. Заиграет музыка, закрутятся на экранах колёса, замелькают риснуки, жёлтыми строчками засветятся набранные баллы, начнётся игра Пока тестовая.
Игра в залах начнётся чуть позже. Тогда уже и первые купюры лягут в стекеры, и кому-то аппараты отсчитают первый выигрыш, а кому-то
Аппараты начнут отрабатывать потраченные на них деньги. Быстро, споро, без отдыха.
Денежные машины, волшебные ящики судьбы
Валерий провёл рукой по холодному металлу (так приятно коже после раскалённой за день машины) и, пройдя чуть дальше, прошёл в соседний сектор склада.
Там тоже стояли аппараты, но ещё запакованные в картонные коробки, обтянутые тугим белым стретчем. На высоких, уходящих под самый потолок, стеллажах рядками, полка за полкой, лежали бело-синие коробки с купюроприёмниками.
А чуть в стороне от стеллажей, ближе к выезду на грузовые пандусы, собраны были на поддоны коробки с запчастями (мониторами, платами, кнопками, блоками питания и прочим наполнением для металлических корпусов мудрёных игровых устройств).
Валерий прошёл до самого конца, до шероховатой, выкрашенной серой краской бетонной стены, и, пройдя вдоль неё ещё метров десять, добрался наконец до неприметной металлической двери, что цветом своим едва ли не полностью сливалась со стеной.