Так ей сказали. Несколько разты не могла знать.
Рита переключила канал. На ТВЗ-2 показывали документальный фильм под названием Экстремальная диета. Она брезгливо глянула на женщину на экране и сразу вспомнила Глорию. Рита ни за что не получила бы место на кафедре, если бы не государственная реформа трудоустройства. Глории Эстер так и не удалось похудеть, а скорее всего, она даже не пыталась. Предложили кафедрувременно, разумеется но можно ли представить, что Глория похудеет на полцентнера, вернется на кафедру литературоведения и потребует восстановить в должности? Вероятность подобного сюжета выражается таким количеством нулей перед единицей, что они уменьшаются в перспективе, как железнодорожные рельсы.
Бедная Глория. Нельзя не признатьтолстуха читала лекции с таким увлечением, какое Рите даже не снилось. Немудрено, что студенты поскучнели.
Последнее время Рита работала мало и неохотно. В столовой один из докторантов чуть не ткнул пальцем в ее салат:
Консервированные кукурузные зернакалорийная бомба. Чемпион среди овощей, уступают разве что авокадо. И подчеркнул с нажимом: чистый сахар.
Непереваренные зерна потом вышли естественным путем, но с опозданием. Она прочитала в журнале, что даже если сразу после еды сунуть в рот два пальцауже поздно, организм успевает урвать и переработать больше половины калорий. Ну нет, если хочешь держать свой вес в узденикакого жульничества, никаких послаблений.
Она тренировалась почти три часа. Прогул на работе. Стыдно, конечно, но сейчас многие страдают кишечными заболеваниями. Желудочная инфлюэнца. Правда, заведующий робко упрекнулпочему не предупредила, могли бы найти замену.
Но чувство тревоги не оставляло. Она уже многим пожертвовала, чтобы иметь возможность тренироваться, а теперь еще и любимая работа. Любимая? Или была любимой?
Ровно четыре. Жадно схватила стакан с так называемым серебряным чаем. Полупроцентное молоко и стевия, того и другого по чайной ложке. И все равно, вода и есть вода. Кипяченая вода. Может, достать из морозильника несколько виноградин?
Не успела встать, появилась широко улыбающаяся физиономия доктора Стена. Во весь экран.
Привет, домоседы, сегодня поговорим о новой диете. Что надо есть, как надо есть и когда надо есть.
Мы получили брошюру от школьной медсестры. Виды хирургических вмешательств на желудке. Шунтирование, перевязка и так далее.
Но они же не практикуют весь этот бред на детях? Ландон недоверчиво покачал головой.
Еще как практикуют! Мало тогорекомендуют.
Совсем спятили? Не может быть!
А почему, позволь спросить, я привезла Молли сюда? Хелена незаметно и естественно перешла на ты.Как ты думаешь?
Ландон еще раз покачал головой, теперь почти обреченно. Пришел помогать конопатить окна, но засиделся
Один мальчонка из ее класса погиб. Прямо на операционном столе. А мне сказали, что если Молли не покажет результат, как они выразились, следующий шагоперация. Хелена развела руками. И что мне оставалось делать?
Да я слышал, они мололи что-то насчет снижения возрастных границ. Но восьмилетки?
Для меня самая большая загадкаврачи. Почему они на это идут? Сверд спонсирует? Наверное, да. И весьма щедро. Институт питания владеет половиной Швеции.
Не могу в это поверить.
А ты не слышал его речь? Мораль вот какая: стань анорексиком или сдохни. Хелена вздохнула и довольно долго молчала. Я очень рада, что ты здесь, Ландон из Упсалы. Уже не помню, когда говорила с человеком, у которого в голове есть что-то еще, кроме таблиц калорий Допила остывший кофе и отставила чашку:Ну что? Начнем конопатить?
Боюсь, от меня мало пользы. Разве что постоять рядом.
Больше пользы, чем от Молли. Ее хватает минут на пять, потом исчезает к своему Калле Анка.
Вы держите в доме эти журнальчики? Ландон огляделся.
В большом ассортименте. Хелена улыбнулась, встала и потерла руки. Не мог бы ты сходить в подвал и принести рулон стекловаты? Только перчатки надень, она жжется. Лапки надо беречь.
Воздух в подвале сырой и застоявшийся, и темнота хоть глаз выколи. В нос ударил неприятный запахскорее всего, где-то под полом сдохла мышь. Провел ладонью по стене рядом с наличником, нащупал выключательпод потолком загорелась голая лампа. Десятки, если не сотни инструментов на крюках, в углу за лестницей старинный верстак. Два десятка разнообразных деревянных рубанковочень старых, дерево посерело и пошло трещинами. Косые, фигурные, узкие, широкиекаждому не меньше ста лет. Попробовал один пальцемнаточен идеально, даром что антиквариат. Откуда-то выплыло слово: зензубель. На полках банки с потеками засохшей краски и разнообразные кисти.
В углу желтый пушистый рулон. Надел перчатки и заметил высокий, выкрашенный шаровой военной краской шкаф. Оружейный сейф. Значит, отец Хелены был еще и охотником а может, и не он?
Разумеется.
У Молли, помимо матери, есть еще и отец.
Взял рулон стекловаты, поднялся на две ступеньки и остановился.
Хватит терять время. Надо идти домой и работать.
Наконец-то! воскликнула Хелена. Я-то решила, тебя домовой утащил.
И опять. Опять эта улыбка Можно задержаться на несколько минут.
Я его победил. Короткая яростная схваткаи заслуженная победа.
Повезло.
Там столько всего, в подвале Твой папа был столяр?
Да. Работал на старой лесопилке в Харге. И я там подрабатывала на каникулах.
А я решил, что ты медсестра.
Потомда. Потом медсестра. А вообще-то я столяр-краснодеревщик. По мебели. Папа меня всему научил. Думаю, был разочарован, когда я родилась. Наверняка хотел бы сына. Но пришлось смириться. Сам виноват.
А почему бросила? Хорошая профессия.
Долгая история. Потом как-нибудь. Передай угольник, пожалуйста.
Он растерянно огляделся:
Угольник
Хелена рассмеялась.
Настоящий ученый, ничего не скажешь.
Ясное дело куда мне до деревенской плотницы! Надо на твои табуретки глянуть, наверняка кривые.
Поосторожней. В доме всего один молоток, и он у меня в руке.
Ландон полчаса просидел перед чистой страницей Word и закрыл ноутбук. После проведенных с Хеленой утренних часов почему-то чувствовал себя уставшим. Отвык от социальной жизни. В последние годы в Упсале почти ни с кем не общался. У тех, кому удалось похудеть и сохранить работу, заметно испортился характереще бы не испортиться, если все время хочется есть. Голодающая Швеция Юхана Сверда стала куда более сварливой страной. Впрочем, и до реформ в путеводителях не часто встречались комплименты легкости шведского характера.
Рита Первый год с Ритой был волшебным. Ему казалось, он не заслужил любви этой очень красивой девушки. Иногда просыпался по ночам и долго смотрел, как меняется во сне ее лицо.
После смерти отца Рита медленно и неотвратимо заползала в раковину. Дотрагивалсявздрагивала. Тянулся к ней в постелиоткатывалась на край, как от зачумленного
Ландон пересел на диванпонял, что ни читать, ни писать не в состоянии. Включил телевизоркак всегда, программа за программой о похудении, тренинге, физическом совершенстве. Бывало, он работал над своими Шведско-американскими отношениями как одержимый, но после университетских реформ заметно охладел. Какой смысл? Сведенный к одной-единственной проблеме популизм выбил почву из-под науки. Какой смысл копаться в истории, какой смысл искать причины бед сегодняшнего дня во вчерашнем, если на повестке дня остался только один вопрос: как ты выглядишь?
Иногда все же не мог оторваться от забытого документального фильм о вьетнамской войне. Или погружался в чтение военного романа, написанного кем-то из американских коллег. Ему и самому часто хотелось придать истории вкус, запах и цвет, увидеть судьбы вымышленных героев за выцветшими строчками приказов и отчетов. Финансирование научных проектов резко сократилось, половина сотрудников уволилась. У Ландона каждый раз холодело в желудке, когда он брал почту в своей ячейке.
На ТВЗ начались новости. Диктор бодро рассказал о национальном регистре веса, предложенном Юханом Свердом. Потом появился пресс-секретарь Сверда, он объяснил: регистр обеспечит ускорение региональных проектов по оздоровлению нации. Как именноЛандон не понял. И угрюмо предположил, что вряд ли поймет, даже если постарается.