Предательство необязательно должно быть откровенным. Даже наоборотна то оно и предательство, что происходит исподтишка. Ее собственная мать чуть не каждый день, пока Моника была в школе, рылась в дневниках, находила и выбрасывала сигареты. Читала секретные письма и записки от ее первого бойфренда. Все начистоту, Моника! Все начистоту! Спокоен и счастлив только тот, кому нечего скрывать.
Но Монике было что скрывать! Частную жизнь, мысли, тайнывсе, что касалось только ее и никого больше. Еще в молодости она дала себе клятву: если у нее будет дочь, она предоставит ей свободу.
Потянулась за телефоном. Сигнал соединения. Второй. Третий четвертый.
Решительно вдавила окурок в пепельницу. Надо спросить Элизабет, не возьмет ли та на пару дней собаку. Или всего на день, ведь можно сесть на утренний поезд и вернуться вечерним. Ничего особенногоузнать, как поживает дочь.
Взяла записную книжку с телефонами, начала листать и вдруг заметила записанный наискось чуть не через всю страницу номер.
ЛАНДОН 0704146828
Может быть, позвонить? А что скажет Рита?
Но Рите вовсе не обязательно знать.
Они рассталисьну и что? Работают в одном университете. Что ему мешает заглянуть к ней в кабинет, спросить, все ли в порядке? А не застанет на месте, так сядет на велосипед и докатит до Лютхагсэспланаден, постучит в дверь.
Надо только собраться с духом.
Моника села, выпрямила спину и набрала номер.
В слабом свете из окна кружили ленивые спирали снежинок. Хелена проводила его. Лесок казался неправдоподобно густым и черным.
Ландон наколол целый ворох поленьев. Получилось довольно ловко, хотя он никогда раньше этим не занимался; наверняка произвел впечатление.
Не только дрови слов было сказано очень много. Перед уходом ему так захотелось ее поцеловать, что губы горели до сих пор. Что-то сегодня должно случиться. Он не верил в предчувствия, но совершенно ясно: что-то должно случиться.
Спасибо за помощь, дровосек.
А, ерунда, довольно отмахнулся Ландон. Там еще полно чурбаков.
Ты вовсе не должен был их колоть. Я же пошутила.
Знаешь, очень приятно в кои-то веки поработать руками. Моя работа как бы выразиться очень абстрактная, а главное, ее нельзя закончить. Вязанка дров, между прочим, иногда приносит куда большее удовлетворение, чем десять вязанок нанизанных друг на друга слов и предложений.
В следующий раз поможешь именно со словами и предложениями. Я была бы плохой матерью, если бы не воспользовалась случаем заполучить бесплатного учителя для Молли.
Молли очень развитая девочка. У нее огромный словарный запас для ее возраста.
Банановый наркофан? Хелена засмеялась. И в самом деле огромный. Уникальный, можно сказать.
Я совершенно объективен.
Ну да, как же
Сомневаешься в моей научной объективности?
Не дойдя до крыльца, Хелена резко остановилась.
Подойди поближе!
Что?
Подойди поближе, банан-наркоман!
Он шагнул к ней.
Еще ближе!
Еще шаг.
Ближе, ближе
Несколько сантиметров до ее лица. Ландона охватила приятная дрожь.
Научная объективность? Хелена сделала шаг назад и расхохоталась. Х-ха вот и вся твоя научная объективность, доктор Томсон-Егер. Да уж Всем объективностям объективность.
Он почувствовал, что краснеет. Слава богу, в темноте незаметно.
Нечестный прием.
Она улыбнулась, и он шагнул к ней, собрался с духом, решил ее поцеловать, и в эту секунду, именно в эту решающую секунду в кармане завибрировал мобильный телефон.
Часть вторая
Черный BMW свернул на Тегельбакен. Юхан Сверд посмотрел на заливвода совершенно неподвижна. Как зеркало или расплавленный металл. В пронзительно-синем небе ослепительное весеннее солнце. Роскошный день.
Побывал в двух перестроенных церквяхв Мэрсте и в Соллентуне. Интенсивная работа продолжается уже год, посещаемостьвыше всяких ожиданий. Так уверяют сотрудники. По всей стране происходит то же самое: ошеломляющий успех, ошарашенные и мало что понимающие священнослужители. Удивление, аплодисменты и, наверное, он, Юхан Сверд, единственный, кто нимало не удивлен. Замысел безупречен с самого начала. В Швеции больше трех тысяч церквей. И если не брать в расчет Пасху, Рождество или какую-нибудь природную или техногенную катастрофу, к примеру затонувший паром Эстония, храмы так же пусты, как видеосалоны после появления Netflix. Три тысячи! Не считая домов приходских собраний. После посещения церкви в Вест-Стробёрн Юхан очень быстро сообразил, что к чему.
Сначала в Розенбад?не оборачиваясь, спросил водитель.
Да. Сначала в Розенбад.
Он потянулся, кремовая кожа сиденья приятно скрипнула. Если бы не та церковь в Буффало, ничего бы не было. Он не сидел бы на заднем сиденье огромного, навороченного BMW-750. Всем, чего достиг, он обязан пастору ОБрайену. Собственно, надо бы посылать ему десятину премьерского жалованья.
Тогда, живя на Манхэттене, Юхан впервые услышал про Церковь Здоровья Роберта ОБрайена. Прочитал в Нью-Йорк таймс про энергичного радикального пастораи загорелся как мальчишка. Типично для Америки. Американцам удалось превратить христианство в набор рекламных клиповтелевизионные проповедники не сходили с экранов. Но использовать веру как диетическое учениеэто что-то новое. Подвернулась конференция в Буффало, и он не упустил случая заехать к ОБрайену.
Построенная в семидесятых баптистская церковь Вест Стробёрн давно нуждалась в ремонте. Интерьер напоминал кафе в каком-нибудь мотеле. Шахматный пол, деревянные скамьи, обтянутые синтетическим велюром, красные раскладные стульчики. На хорах четырехметровый Иисус.
Воскресное утро, еще и одиннадцать не пробило, но церковь битком. Корреспондент Нью-Йорк таймс не преувеличил: редкая церковь в наши дни пользуется подобной популярностью. Даже сверхпопулярностью, как ему показалось.
Чернокожая толстуха в обтягивающих необъятный зад вызывающе розовых брюках глянула на нового посетителя, ослепительно улыбнулась и похлопала по сиденью рядомпригласила присесть. Причина улыбки понятна: во-первых, Юхан был чуть ли не на центнер легче, чем большинство прихожан, а во-вторых, что еще более удивительно, середина лета, а он в пиджаке и при галстуке. Немного смутился и присел рядом с веселой прихожанкой. Надо было заранее подумать, какой белой вороной он будет выглядеть. Одеться, что ли, по-другому Эми права: он мог бы с таким же успехом приклеить на лоб бумажку с надписью Европа.
Настроение у публики было приподнятое, хотя служба еще не началась. А когда пастор ОБрайен поднялся на кафедру, тут уж началось настоящее ликование. Юхан присмотрелсяпастор оказался значительно моложе, чем он думал. Тяжелая челюсть и солдатский бобрикпобедительный, очень американский образ. Анти-вуди-аллен. Атлет, к которому десятками липнут девушки из групп поддержки. Получает в колледже стипендию, потому что хорош в американском футболе. Чемпион. Такие поскорее женятся на фотомоделях и плодят кучу сыновей с врожденной склонностью к самоутверждению. Но Роберт ОБрайен не стал футбольной звездой, он выбрал карьеру баптистского пастора.
Уже через пять минут начались странности, о которых писала газета.
Вы убиваете ваших детей! внезапно воскликнул ОБрайен и сделал широкий жест рукой, красноречиво символизирующий закапывание детского праха в землю. Вы убиваете их добавками и сладостями, которые они поглощают с утра до ночи. Вы убиваете их вашими фритюрницами! Признавайтесьсколько раз за последнюю неделю ваши дети грызли куриные крылышки в галерее? Только честно! И с каким гарниром? С плавающей в масле картошкой?
Прихожане молитвенно сложили руки, дружно и горестно вздохнули. Но пастор был неумолим.
Довольно KFC и Mickie D! Довольно, говорю я вам! Вы хоть когда-нибудь читаете газеты? Мысамый жирный народ на планете! Если непонятно, повторяю: американцысамый жирный народ на всей планете! И куда мы идем? Как вам нравится детский сад, где половина детей больна диабетом? Или вы приветствуете смерть юноши от инфаркта миокарда на первом курсе колледжа? Пустите детей приходить ко Мне, сказал Иисус, а я говорю: пустите детей жить. Вы скажете: все от Бога. А я скажу: эпидемия ожирения не послана Богом, как другие эпидемии. Это вам не Всемирный потоп, который насылает Бог. Это не чума. Эпидемия ожирениядело рук человеческих. Мы сами ее создали. Помните историю о Моисее и золотом тельце? Наш-то золотой телец с ног до головы покрыт не золотом, а сахарной глазурью. Мы купаемся в сырах и сливках. Мы по невежеству и убожеству своему думаем, что едим сыр и сливки, а на самом деле не мы, а они нас сжирают. Сжирают заживо! И не от Бога ониот дьявола. Слышите ли вы его? Наслаждайся, шипит враг рода человеческого. Возьми еще немного. У меня еще есть.