Не стремятся в деревне скрыть свои интимные отношения и те, кто в браке не состоят. Горожане, посланные из Ленинграда в село на уборочные работы, нагружали мешки с зерном на телеги. Командовал операцией молодой мужчина бригадир, который все время давал понять окружающим, что у него роман с одной из колхозниц. Но когда во время погрузки эта молодая женщина совершила какую-то ошибку, бригадир рассвирепел: Ты что делаешь! заорал он. Я тебя сегодня ночью ставил раком? Забыла? Еще раз поставлю, так и знай! Крестьянка была смущена, но уже через десять минут они беседовали с бригадиром как в ни чем не бывало.
Особенно сильные выражения идут в ход, когда в деревне встречаются две соперницы, женщины, из которых одна увела мужа у другой. Происходит такая встреча чаще всего возле колодца или у магазина при большом стечении народа. В среднерусских и северных селах есть целый ритуал, руководствуясь которым баба срамит более счастливую товарку. Г. Я. (45 лет), редактору московского издательства, случалось наблюдать такие сцены в конце 60-х и в начале 70-х годов во Владимирской (Метера) и в Калужской областях. Срам начинает обычно потерпевшая сторона. Победительница лишь отбивается. Нараспев и на возможно более высокой ноте потерпевшая перечисляет все, что может унизить и оскорбить соперницу. Уведенного мужа она обычно не упоминает. Как же ты на людей-то смотришь, нахальные твои глаза Ведь ты со всей деревней живешь Сиськи-то распустила до колен А рожа-то кирпича просит Детишки-то у тебя от семерых мужиков А па-то у тебя как ворота, только что на телеге не ездят По правилам противная сторона убежать от срама не может, это считается позорным. Она должна отбиваться, огрызаться и доказывать, что мужик, который живет теперь в ее хате, сам убежал, спасаясь от безобразия, глупости, грубости и нечистоплотности своей бывшей жены. Иногда борьба за мужчину переходит рамки дискуссии и заканчивается плесканием в лицо соперницы кипятком. Жестокость такой борьбы в деревне зависит не только от объективной ценности мужчины, но и от того, что, по деревенским представлениям, его уход из дома ложится позором на оставленную жену. В городе такой подход показался бы странным. Но у села свои законы.
Переизбыток женщин и недостаток мужчин в деревне делает крестьянку крайне снисходительной по отношению к мужу и вообще к мужчине. Врач Л. Ш., 34 года, работавший в Литве в литовско-польско-белорусском селе, обратил внимание на то, как тамошние жительницы оценивают своих мужей. На вопрос врача об отношениях с мужем крестьянка отвечает, как правило: Он у меня хороший, пьет не очень много и защики дает. Польское слово защика означает одновременно укол и половой акт. Как видим, в современной советской деревне мужчине требуется совсем немного качеств, чтобы прослыть хорошим мужем.
Замужних женщин, однако, в селе чаще всего меньшинство. Одиноким же приходится искать мужчину на стороне. Такими резервными мужчинами являются рабочие-шабашники, которые бродят группами по селам в поисках заказов на строительные работы. Бригады шабашников возникают в городах на частно-предпринимательских основах. Они подряжаются строить колхозные скотные дворы и дома колхозников. Закончив работу, шабашники переходят в другое село. В каждом селе у них жена. В России это называется поджениться.
В поисках половой близости колхозницы обращаются и к солдатам, размещенным в близлежащих военных лагерях. По выходным дням колючая проволочная изгородь, окружающая воинскую часть неподалеку от города Подольска Московской области, оказывается буквально облепленной женщинами из окрестных деревень, рассказывает научный работник А. Р., 37 лет, институт которого был расположен неподалеку. Колхозницы ожидают, когда начальство начнет отпускать в увольнение солдат и сержантов. При этом они не скрывают своих намерений. В руках у каждой бутылка с водкой. Они пришли, чтобы увести солдата к себе в деревню. Иногда такие бутылочные знакомства заканчиваются даже браком, но случается это редко.
Успехом в деревне пользуются также те молодые горожане, которых каждую осень миллионами посылают на уборку хлеба, овощей и прежде всего картофеля. Неумелые горожане мало что стоят как сельскохозяйственные рабочие, тем более что посылают всех этих студентов, преподавателей, бухгалтеров, редакторов и мелких банковских чиновников помимо их воли. Но зато поездка на сельскохозяйственные работы превращается для них в отпуск и заполняется пьянкой и возней с деревенскими девушками. Председатель колхоза имени Ленина Лагульского района неподалеку от Минска (Белоруссия) Владимир Хомутов жаловался в 1979 году приехавшему из белорусской столицы чиновнику: Прислали мне на уборку картофеля студентов Минского политехнического института. Прожили они у меня три недели и я их выгнал. Во-первых, вся картошка осталась в земле, они к ней не притронулись. Зато водки выпили цистерну, а главноеобрадовались, что вырвались на волю от родителей да институтского начальства и принялись с девками шебаршить. Приходят с поля в дом, где мы их поселили, едят и, не моясь, валятся вместе с девками на свои матрасы. Хоть фонарь красный вешай Председатель недоволен, но, можно предположить, что девушки и женщины колхоза имени Ленина оценили приезд городской молодежи иначе.
Бывший служащий Московского Госбанка Л. К., 35 лет, тоже вспоминает поездки на картошку с удовольствием. Деревенские девушки преклонялись перед нами: москвичи, столица! От нас ждали чего-то нового, удивительного, и мы проявляли изобретательность: в частности, учили девушек групповому сексу. Слова в Москве так делают парализовали всякое сопротивление наших неопытных партнерш. Случалось, что в хате устанавливалась очередь: Сейчас тыс Машей, а через час я с Дашей.
Есть в деревне категория женщин, которым развлечения такого сорта не подходят. Это сельские учительницы. Я говорю учительницы, потому что среди тех, кто ежегодно заканчивает в СССР педагогический институт, мужчин не более 20 процентов. А в сельских начальных школах число мужчин падает до 1012 процентов. Молодые учительницы, приехавшие в село, хотели бы обзавестись семьей. Но по уровню образования они стремятся к браку с интеллигентом. А где его взять в деревне? По официальным данным 40 процентов учительниц в деревнене замужем. Внебрачные отношения для них тоже исключены. Ибо, как справедливо написал советский демограф В. Переведенцев, если сельский человек живет как бы под лупой у своих односельчан, то учитель как бы под микроскопом; его поведение обязывает подавать пример самой что ни на есть высокоморальной жизни. К этому можно добавить, что, если учительница пытается игнорировать это требование общества и партийного надзора, ее ждут крупные неприятности в местном районном комитете партии. Не находя пары, девушки-учительницы бегут из деревни в города, а на их место власти присылают новых девушек, столь же одиноких и имеющих столь же мало шансов обзавестись семьей.
Вернемся, однако, к судьбе коренных жительниц села. Местная женская колония тоже не чужда интереса к интеллигенту. Особенно, если он не слишком горд и не слишком стар. Актер кино, диссидент, выпустивший на Западе книгу Мой папа убил Михоэлса, Владимир Гусаров описал одно из таких деревенских приключений. Фильм, в котором он принимал участие, снимался на Кавказе. В курортном городе, бродя по рынку, Гусаров познакомился с симпатичной брюнеткой, рабочей из пригородного совхоза. Завязался разговор. Горожанин намекнул, что хотел бы поближе познакомиться с крестьянкой. Женщина просто и естественно ответила, что побеседовать непрочь и повела актера к себе в деревню. Жила она в общежитии совхозных работниц. По дороге они купили несколько бутылок сухого вина и бутылку водки. Вот как выглядела эта встреча в описании самого Гусарова: В комнате общежития стояло 5 или 6 кроватей, стол, простенькие стулья и табуреткини занавесочек, ни ширмочек. Кровать моей знакомой отличалась от прочихее украшали четыре сияющих никелированных шара и горка подушек Все было очень благородноя без умолку тарахтел, девушки почтительно слушали, интеллигентно попивая сухое вино Когда пришла пора ложиться спать, моя дама, кубанская казачка, сняла с горки самую маленькую подушечку-думку и сказала, что она будет перегородкой между нами. Все сочли, что это прекрасный выход из положения.