Между кладбищем, полями и моей блочной пятиэтажкой мусорные бачкик ним от дома протоптана пыльная дорожка. Унылость пейзажа сравнима, может быть, только с гнусностью настроения. В этой тоскливой провинции уже бесславно прожиты первые тридцать лет, осталось еще столько же, и все Над кладбищем кружится стая нахальных беспородных голубей. Скука, скука, скука
Ходики кукуют восемь часов, в это время из подъезда выходит сосед Бобка и по тропе направляется к мусорным бачкам. В руках у него таз с отходами.
Бобкаурод. Он одновременно горбат, хром и косоглаз. Мокрый рот полуоткрыт, так что постоянно виден частокол кривых зубов. На лице печать дауна. Голова покрыта свалявшимся рыжим пухом. И все это вместе, весь Бобка от пят до лысеющей макушки, метр сорок.
Любой, самый ничтожный человек рядом с Бобкой ощущает свою полноценность. Может быть, тайный промысел Создателя в том и состоит, что, давая жизнь уродам. Он облегчает ее остальным. Не исключено.
Сегодня, в наши просвященные времена, таких, как Бобка, называют инвалидами детства. Их публично жалеют, для них учреждают благотворительные фонды. Иногда даже показывают по телевизору в программе под названием «Милосердие» или «Шок-шоу». Во времена же моей молодости Бобка был городским дурачком, и больше ничего. Никто его не жалел, никто не учреждал фонды, никто не называл инвалидом детства. Получил пенсиюи отвали, не уродуй пейзаж. По телевизору вместо Бобки каждый день показывали артиста Магомаева. Кому интересна жизнь придурка? Только когда въехал в этот дом и стал соседом городского дурачка, я узнал, что Бобка женат. Кто бы мог подумать?!
Жена Бобки выше его на голову, но, под стать супругу, выглядит такой же идиоткой. Она тоже припадает на ногу, но на левую, а Бобка на правую. И горб у Бобки сзади, а у супруги спереди. Тот же полуоткрытый, мокрый рот, тот же даун. И глаза в разные стороны.
Сейчас, в походе к мусорным ящикам, Бобкина дама сердца сопровождает избранника, рукой нежнейше обвивая тело супруга в районе горба, там, где предположительно должна находиться его талия И так оба они, переваливаясь с боку на бок и извиваясь, потому что амплитуда хромающих тел не совпадает, удаляются навстречу закатному солнцу.
Совершая таким образом свой вечерний променад и не подозревая, что за ним наблюдают, этот урод Бобка через каждый десяток шагов останавливается и обменивается с любимой продолжительным и страстным поцелуем. Отцеловавшись, влюбленные продолжают движение до следующей остановки. И так много раз, поскольку путь до мусорных бачков далекий, а любовь уродов, видимо, сильна. Она, может быть, не так сильна, как прославленная любовь двух смазливых подростков из средневековой Вероны, но что за подвиг полюбить юного красавца? А вот полюби-ка ты Бобку
Я рассуждаю таким образом, а «молодые» тем временем освободились от мусора и, будучи в полной уверенности, что их никто не видит, начинают игрища.
Это уже интересно. Беру бинокль, и что же я вижу? На моих глазах между кладбищем, химкомбинатом и мусорными бачками силами двух уродов натурально разыгрываются сюжеты из райских кущ.
По правилам жанра Бобкина супруга резво бегает вокруг избранника своего сердца, как молодая козочка Отбежит, остановится и, повернувшись к любимому, бросает на него горячие, призывные взгляды, как бы приглашая, дескать, «а ну-ка догони!..». Бобка же нетороплив и солиден. К шалостям супруги снисходителен
«Ах ты моя баловница!..»видимо, говорит он ей. Какие нежности мычат они друг другу своими лягушачьими ртами, трудно вообразить.
Шутливо хлопая супругу по плоскому заду, Бобка что-то выговаривает ей, как озорному ребенку, про себя, вероятно, думая: «Огневая у меня девка!»
Этого мало. Под конец Бобка откладывает таз в сторону, и влюбленные дурачки уже обстоятельно и надолго сливаются в страстном поцелуе
Ну что ты скажешь? Несчастные уроды целуются, милуются и вообще выглядят совершенно счастливыми, в то время как полноценные граждане буквально дохнут от тоски и одиночества. Справедливо ли это?
Откладываю бинокль, иду спать.
ВОСХОЖДЕНИЕ ПРАВЕДНИЦЫ ИЛИКАНИДЫ
Когда на валютном счету Евгения Андреевича Пуртова пошел двадцать шестой миллион, его жена Виктория Алексеевна поверила в Бога. Бог представлялся ей печальным и очень худым. Ощутив прилив религиозного чувства, Виктория Алексеевна без промедления поехала в Никольский собор, где долго и усердно крестилась перед золотой иконой, понравившейся ей больше других, потому что Бог на ней был одет и смотрел прямо в глаза Виктории Алексеевны строгим взглядом. Под конец она прослезилась и воском испортила новый костюм от Готье, но не огорчилась. «Какая чепуха!»подумала она. А горничная все ахала и причитала, оттирая с юбки несмываемые пятна.
Дальнейший путь Виктории Алексеевны к Богу был полон испытаний и тревог. Поначалу она пожертвовала тысячу баксов на Свято-Троицкий собор, завела в доме иконостас, стала поститься и посещать церковь, строго требуя того же от прислуги. Затем настояла на том, чтобы муж вытравил неприличные татуировки на видных местах, после чего совершила паломничество в Святую землю и там приняла крещение новым, истинно христианским именем Иликанида. Крестильную иконку в виде медальона, заключенную в простенький, шестидесятикаратный оклад, специально изготовленный по ее заказу, с тех пор не снимала. Домой вернулась наполненная и просветленная.
Теперь, когда гувернантки по утрам приводили дочь, осеняла ребенка крестным знамением, кротко приговаривая: «Храни тебя Господь!» Воспитателей обязала читать ребенку Библию.
Укрепившись в вере, Виктория-Иликанида испытала непреодолимое желание делать добро. Захотелось, сидя у изголовья тяжелобольного, менять ему компрессы или одаривать малолетних сирот Хотелось жалеть, сострадать и возлюбить врага своего, как самого себя, но врагов у праведницы Иликаниды не было, а люди вокруг роились корыстные и алчные, ни жалости, ни сострадания не вызывающие.
С пониманием относясь к нравственным исканиям жены, Евгений Андреевич пытался устроить супругу посудомойкой в благотворительную столовую, открытую работниками дипломатического корпуса, но туда допускали благотворителей рангом не ниже жен вице-консулов стран дальнего зарубежья. Исключение не сделали даже для Иликаниды.
Тогда обратились к прачке Алевтине, у которой была куча многодетной родни, и несколько дней спустя на скромной дворницкой «Волге» Иликанида поехала куда-то на окраину, где проживал бедный Алевтинин племянник. Там её ожидал накрытый стол и празднично одетые домочадцы. Хозяин дома учтиво раскланивался, называя Иликаниду «мадам», и почему-то громко щелкал каблуками. Пахло от него водкой и еще какой-то дрянью. Иликанида оставила стодолларовую бумажку и уехала неудовлетворенная, а на следующий день подарила массажистке прошлогоднюю шубу, но это принесло лишь новые огорчениячерез неделю она увидела подарок на аукционе. Рядом красовалась табличка: «Лот 64. Канадский соболь. Мезон Суаре от-кутюр». Оскорбленная, Иликанида строго выговорила аукционера за обмансоболь был норвежскийи покинула аукцион. Массажистка получила расчет.
Грубые, недобрые люди смыкали кольцо окружения вокруг Иликаниды, но она, как обыкновенная прихожанка, продолжала ходить в церковь, безропотно принимая удары судьбы, и Господь отметил Свою смиренную дочь: нечаянная радость явилась после литургии в Светлое Христово воскресенье. Храм был полон прихожан, читали акафист. Иликанида уже направилась к выходу, осушая слезы, но что-то остановило ее.
Да пребудет благо-о-е твое-е-е! пропел в голове Иликаниды ангельский голос. Она подняла глаза, «благое» предстало в виде старушки.
«Оно!»громом поразило Иликаниду.
Старушка была маленькая, отчего казалась еще несчастней. И одета была, как и подобает верующей прихожанке, бедно, но чисто и аккуратно. Скромно опущенные глаза светились кротостью. Покупая свечу, старушка долго считала медяки, потом отошла к иконе Николая Чудотворца.
Как будто чья-то рука подтолкнула Иликаниду.
Христос воскрес! сказала она, подходя к старушке.
Воистину воскрес.
Они трижды поцеловались. Волна нежности окатила Иликаниду. Ночью ей приснился белый человек с цветком в руке.