Цукерман, сам любитель всего серьезного, все же не собирался поддерживать беседу об агентах и издателях. Если у американского писателя и могла найтись причина искать убежища в коммунистическом Китае, то только однауехать за десятки тысяч километров прочь от подобных разговоров.
Но есть же еще и вариант с мюзиклом, напомнил ему Цукерман.
Серьезная книгаэто одно, а бродвейский мюзиклсовсем другое.
Еще одна тема, которой Цукерман хотел бы избежать. Звучит как заявка на курс в Новой школе. Если, слабым голосом добавил Пеплер, его когда-нибудь поставят.
Цукерман, оптимистично:
Ну, если у вас есть продюсер
Да, но пока что это только джентльменское соглашение. Пока никаких денег не заплачено, ничего не подписано. Работу предполагается начать, когда он вернется. Тогда мы и заключим сделку.
Ну, это уже что-то.
Поэтому-то я и приехал в Нью-Йорк. Живу у него, наговариваю на магнитофон. Мне предложено только это. Он, как и магнаты издательского мира, не хочет читать то, что я написал. Хочет, чтобы я наговаривал на пленку, пока он не вернется. И чтобы никаких размышлений. Только истории. Ну, нищему выбирать не приходится.
На этой ноте можно и попрощаться.
Но вы, воскликнул Пеплер, увидев, что Цукерман встает, съели только половинку сэндвича! Нет времени. Он показал на часы. Меня ждут. У меня встреча.
Прошу прощения, мистер Цукерман. Вы уж меня извините.
Удачи с мюзиклом. Он пожал Пеплеру руку. И во всем остальном удачи.
Пеплер не мог скрыть, что расстроен. Пеплер вообще ничего не мог скрыть. Или это способ скрыть все? С ходу и не решить, и вотеще одна причина уйти.
Огромное спасибо. А затем, приниженно: Слушайте, от высокого к низкому
Что теперь?
Вы не будете возражать, если я съем ваш огурчик?
Это что, шутка? Издевка?
Никогда не могу удержаться, объяснил он. С детства у меня такая заморочка.
Да ради бога, сказал Цукерман, не стесняйтесь.
Вы правда не хотите
Нет-нет.
Он не сводил глаз и с недоеденной половинки сэндвича. И он не шутил. Был слишком сосредоточен. Ну, раз уж я начал сказал он с самоуничижительной улыбкой.
Да конечно.
Видите ли, у них в холодильнике нет еды. Я рассказываю в магнитофон все эти истории, и меня начинает мучить голод. Просыпаюсь посреди ночи, вспомнив, что забыл что-то наговорить, а есть нечего. Он завернул половинку сэндвича в салфетку. Все доставляют на заказ.
Но Цукерман уже отошел от столика. Оставил на кассе пятерку и двинулся дальше.
Пеплер нагнал его двумя кварталами западнее, когда Цукерман стоял у светофора на Лексингтон-авеню.
Еще последнее
Послушайте
Не беспокойтесь, сказал Пеплер, я не стану просить вас прочитать мою книгу. Я хоть и псих, это признание он подчеркнул, легонько стукнув Цукермана в грудь, но не окончательный. Никто не просит Эйнштейна проверить банковские выписки.
Лесть на писателя не подействовала.
Мистер Пеплер, что вам от меня нужно?
Я просто хотел узнать, как по-вашему, такой проект подойдет продюсеру вроде Марти Пате? Потому что его-то он и заинтересовал. Я не стал бы упоминать имена, ну да ладноэто он и есть. Меня не столько деньги беспокоят. Я не дам обвести себя вокруг пальцаи одного раза хватит, но пока что черт с ними, с деньгами. Меня другое волнуетмогу ли я рассчитывать, что он честно расскажет о моей жизни, о том, через что я проходил в этой стране всю свою жизнь.
Издевательство, предательство, унижениеЦукерман ясно видел, через что Пеплеру пришлось пройти, безо всяких «размышлений».
Цукерман высматривал такси.
Ничего не могу сказать.
Но вы же знаете Пате!
Никогда о нем не слышал.
Марти Пате. Бродвейский продюсер.
Не знаю такого.
Но Он походил на какое-то крупное животное, которому на бойне стукнули по голове, оглушили, но не до конца. Вот-вот начнется агония. Но он вас знает. Он с вами знакомчерез мисс ОШи. Вы все вместе были в Ирландии. На ее день рождения.
Светские хроникеры назначили кинозвезду Сезару ОШи и писателя Натана Цукермана «парой». На самом деле Цукерман видел ее не на экране, а в жизни один раз: ужинал с ней у Шевицев дней десять назад.
Да, кстати, как поживает мисс ОШи? Мне бы хотелось, сказал Пеплер, и взгляд его стал вдруг мечтательным, сказать ей, хотелось бы, чтобы вы сказали ей это от меня, что она настоящая леди. Мнение человека из публики. На мой взгляд, она единственная настоящая леди в нынешнем кинематографе. И что бы кто ни говорил, мисс ОШи им не запятнать. Я серьезно.
Я ей передам.
Самый простой вариант. Чтобы не углубляться. Во вторник лег поздноона была в ночном шоу. «Божественное предназначение». Еще одно невероятное совпадение. Посмотрел передачу, а потом встретил вас. Я смотрел ее с отцом Пате. Помните папашу Марти? По Ирландии? Мистера Перльмуттера? Смутно.
Пусть уж так, лишь бы унять его: слишком он перевозбудился.
Сигналы светофора успели смениться уже несколько раз. Цукерман пошел наконец по переходу, Пеплерза ним.
Он живет с Пате, в их городском доме. Вы бы там много почерпнулидля описаний интерьеров, сказал Пеплер. На первом этаже офис. В холле сплошь фотографии с автографами. Видели бы вы, кто там. Виктор Гюго, Сара Бернар, Энрико Карузо. Марти их поставляет один дилер. Имена первого рядав огромном количестве. Люстра из чистого золота, портрет Наполеона маслом, бархатные шторы до полу. И это только в офисе. В холлеарфа, просто себе стоит. Мистер Перльмуттер говорит, Марти сам руководил оформлением интерьеров. По фотографиям Версаля. Весьма ценная коллекция вещей Наполеоновской эпохи. Даже стаканы с такой же, как у Наполеона, золотой каймой. Наверху, где, собственно, Марти живет-обитает, все самого современного дизайна. Красная кожа, приглушенный свет, черные как смоль стены. Растения как в оазисе. Видели бы вы ванную! Свежие цветы в ванной! Счет за цветытысяча в месяц. Унитазы в форме дельфинов, ручки везде позолоченные. А еда вся на заказ, даже соль и перец. Никто ничего не готовит. Никто не моет посуду. У него там кухня на миллион долларов, но ею никогда не пользуютсяразве что налить воды, чтобы запить аспирин. На телефонепрямой набор ресторана по соседству. Старик звонит, и в мгновение окашиш-кебаб. С пылу с жару. А знаете, кто там еще сейчас живет? Она, конечно, то приходит, то уходит, но именно она впустила меня в понедельник, когда я заявился туда с чемоданом. Показала мне мою комнату. Нашла мне полотенца. Гейл Гибралтар.
Это имя ничего Цукерману не говорило. Думал он только об одном: если так и будет продолжаться, Пеплер потащится за ним до самого дома, а если поймать такси, Пеплер залезет туда с ним.
Не стоит из-за меня отклоняться от своего маршрута, сказал Цукерман.
Ничего страшного! Дом Пате на углу Шестьдесят второй и Мэдисон. Мы почти соседи.
Откуда ему это известно?
Вы такой дружелюбный человек, да? Я боялся просто подойти к вам. Сердце колотилось. Думал, у меня духу не хватит. Я читал в «Стар-леджере», что, когда поклонники стали вас слишком уж донимать, вы ездили в лимузине с опущенными шторками и с двумя громилами-телохранителями.
«Стар-леджером» называлась утренняя газета Ньюарка.
Это про Синатру.
Пеплеру ремарка понравилась.
Да, критики правду говорят, вы можете срезать одним словом. Разумеется, Синатраон тоже из Джерси. Родился и вырос в Хобокене. До сих пор туда ездит навестить мать. Люди просто не понимают, как нас много.
Нас?
Парней из Джерси, ставших притчей во языцех. Вы ведь не обидитесь, если я съем сэндвич прямо сейчас? Трудно его нестион истекает жиром.
Как вам будет угодно.
Не хочу вас смущать. Земляк-провинциал. Это ваш город, а вы такой человек
Мистер Пеплер, меня это нисколько не смутит.
Пеплер осторожно, словно снимал хирургическую повязку, развернул бумажную салфетку, подался, чтобы не испачкаться, вперед и приготовился куснуть.
Не стоит мне такое есть, сообщил он Цукерману. Прошли те времена. Я, когда служил, мог есть что угодно. Надо мной все смеялись. Пеплер не человек, а мусорное ведро. Я этим славился. В Корее, под обстрелом, я выжил на таком, что и собака есть не станет. Заедал все снегом. Вы и представить себе не можете, что мне приходилось есть. Но потом эти сволочи заставили меня проиграть на третьей неделе Линкольну, на трехчастном вопросе по «Американе» я бы на него во сне ответил, и с того самого вечера у меня проблемы с желудком. Факт. Тот вечер меня доконал. Могу подтвердить документальноесть врачебные записи. Обо всем этом в книге написано. Cказав это, он откусил сэндвич. Потом быстро откусил второй раз. Третий. Готово. Нет смысла длить агонию.