Егор помолчал. Отбарабанил по столешнице бравурный марш. Сгреб меня в охапку и поцеловал жадно. А потом, когда застегивал на мне блузку, сказал:
-А иди - ка ты, Алюшка, в библиотеку!
-М-м?!
-В детскую. Там заведующая на пенсию просится давно. Болеет сильно, не может больше работать. В зарплате ты ничего не теряешь, стаж сохраняется, потому, как переводом оформим. Директор ЦБС не против, а дюже "за". И начальница наша успокоится, и тебе палки в колеса никто совать не будет. А уж театральный кружок ты и там сумеешь организовать...
И я оказалась в детской библиотеке...
Дети... Какие же вы все разные... Маленькие зеркала своих родителей, разоблачители семейных тайн... Особенно - детсадовцы и первоклашки. Те, кто еще не умеет скрывать свои мысли и чувства... Они, как цветы, окружают взрослого, который дает себе труд их слушать... Маленькие батарейки, заряжающие окружающий мир добром и радостью. Я всегда любила библиотеку... Её непередаваемый запах. За уютные уголки, в которых так хорошо думается. За тишину... А еще больше я полюбила нашу детскую библиотеку за читателей... Они приходили с садовской группой. Звонкоголосые, не научившиеся еще слышать, с ясными сияющими глазами, ребятишки рассыпались по читальному залу, бережно трогали маленькими пальчиками яркие обложки книг и журналов. Рассматривали картинки. Слушали сказки и отгадывали загадки. А потом воспитатели приносили нам пачки рисунков. Красками, карандашами, фломастерами... И пусть они были далеки от гениальных, но так грели сердца! Первоклашки уже были серьезными. Вели разговоры на "научные " темы. Вместо рисунков приносили поделки. Угловатые. Иной раз - не совсем аккуратно сделанные, но... И селились на книжных стеллажах странные человечки из шишек, пластилина, из веточек и осенних листьев. Авторы еще долго хвастались своим друзьям:
-А вот того мишку я сам сделал!
Старшие приходили с вопросами. У них - рефераты и сообщения. У них - биографии писателей и ученых. А еще - редкие звери из "Красной Книги", рекорды Гиннеса, и прочее. Это сейчас можно задать вопрос Интернету, и получить ответ Не надо думать, делать выборку, вычитывать и выписывать. А тогда! Чтобы получить крупицу сведений -перелистаешь не один десяток источников. Но и останутся эти знания с тобой навсегда...
Мне понравилась работа в библиотеке. Так интересно было рассказывать детям о том, что хранят в себе книги. О том, что можно путешествовать по мирам, не выходя из дома. О том, что было, что есть... И даже помечтать вместе с детьми о том, что будет... А еще - мне стало спокойней жить. И пусть нам задерживали зарплату, пусть переселяли и оптимизировали, сокращали ставки, переименовывали и всячески старались доказать, что библиотеки уже никому не нужны - мы по-прежнему в круговерти детских восторженных глаз, звонкого смеха и радостных улыбок. А сколько их - накатавшихся с горки, промокших насквозь, забегало - "на минуточку погреться", и оставались до самого закрытия. Усевшись в дальнем уголке, разложив учебники, они делали уроки. Пили с нами горячий чай. Сушили варежки - а иной раз, и одежки. А кто-то прибегает посмотреть журнал, и остается до конца рабочего дня - потому, что дома никого нет, все на работе, а одному скучно... И с восторгом встречали любое предложение тетеньки - "блитатекаря". Так у нас и появился театр детской книги. А я соединила две своих любви: к театру и к книге... Егор только хмыкал насмешливо, слушая мои восторженные рассказы...
И снова - ночь... Снова - огни софитов. Снова - на канате двое... И вроде бы все хорошо, но грозно рокочут барабаны. Сначала чуть слышно, потом все громче и громче: -Р-р-ок! Р-р-ок! Р-р-ок... Р-р-ак! Р-р-ак! Р-р-ак...
Всполохи костра выхватывают изумленно - испуганное лицо. Слышен треск - так рвется лонжа, и женское тело летит вниз. Но теперь широкая мужская рука успевает подхватить, удержать, и удержаться самому. Это почти невозможно. Но как - то удается. Барабаны стихают, но эхо еще долго стелется по поляне - будто дым осеннего костра...
Я - выжила. Может быть, потому, что успели на ранней стадии. Может быть, потому, что плюнула на все проблемы, и решила жить сегодня и сейчас, не обращая внимания ни на что, простив всех, и прежде всего - саму себя. Может быть, потому, что рядом стоял Егор, положив мне на плечи тяжелые ладони.
-Я не разрешал тебе уходить..._ жаркий шепот в ухо. Бережное касание, ласковый поцелуй в тонкий шрам поперек груди. И снова - жаркие короткие встречи. Жадные поцелуи. Долгие разговоры. И - бесконечное молчание, когда и так все понятно.
Мы ни разу не прокололись за долгие двадцать пять лет... Мы и не прятались особо. Но, видно, Судьбе так было угодно. Двадцать пять лет тихого счастья. Двадцать пять лет радости с ноткой горечи...
Я пыталась сбегать... Ненадолго и недалеко. Но - возвращалась, зная - от себя не убежишь. В праздники я оставалась одна, но тридцать первого декабря на крыльце моего дома рано утром появлялась елочка, а первого января - на ручке двери висел пакет с подарком. Восьмого марта - тюльпаны в упаковке - чтобы не успели замерзнуть... На день рождения - карминно - красная роза стояла в банке на крыльце... И всегда - любимые шоколадные конфеты... А еще - на каждом концерте он пел для меня. Пел, находя меня в зале взглядом. Мне этого хватало. Я не знаю - что было бы, решись мы изменить свою жизнь... Может быть, и не было бы той трепетности и нежности... Может быть... Кто знает, кто знает...
А потом пришла зима... Морозная. Злая. Сорокоградусные морозы держались с начала декабря. Тяжелое время для всех. Мы отметили Новый год, день рожденья Егора - он приходился на Рождество. И это был последний вечер, когда я обнимала Егора... Он исчез. Я металась, не зная - где он. Телефон не отвечал. С Алей мы не разговаривали. В клубе тоже никто не знал - что происходит. А потом... Поздний вечер. Телефонный звонок. Сдавленный голос Али:
-Аля, Егор... Егор умер.
Ночь на двоих - её слезы, и мое спокойствие. Внутри все заледенело, только в висках грохочет:
-Умер... умер... умер...
Крепкий чай. крепкий кофе. Сборы - Егор умер в больнице, в городе. На операционном столе. Сердце не выдержало. Его нельзя было оперировать. Но и обойтись без операции было тоже нельзя. Я проводила её на вокзал. И лишь потом, придя домой, дала волю слезам. Я не умею плакать! Я просто сидела на полу у топящейся печки, смотрела в огонь, а слезы сами текли и текли по щекам.
И толи во сне, толи в бреду - на плечи опустились его ладони.
-Не плачь. Я с тобой...
В огне высвечивался летний луг. Спелые травы колышутся под ветерком. Егор неспешно поправляет оселком косу. Вот он сунул его в карман штанов, помахал мне рукой, улыбаясь во все тридцать два зуба, и взмахнул косой. Она взвизгнула сладострастно, впиваясь в траву, и первый валок покорно лег на землю... Он уходил все дальше и дальше, к горизонту, не оглядываясь, и не собираясь вернуться...
Я отпускаю птицу с ладони... Что же ты медлишь? Прошу - улетай... Мчатся по небу рыжие кони -Душу твою унесут они в Рай.
Ты попрощался со мной у порога, Тронув губами улыбку слегка... Я же не знала, что боль - перемога Нас разлучает уже на века.
Я же не знала, что счастье - с горчинкой, Что затихает малиновый звон! Что угасают очи с искринкой, Что катятся сани твои под уклон.
Я отпускаю с ладони Жар - птицу! Вольные ветры подхватят её. Снова грохочет вдали колесница. Счастье уносит! И - сердце мое...
Мне не довелось проводить его в последний путь... Слишком далеко живут его родные... А вскоре вслед за мужем ушла и его жена...
И вновь - зима... Нынче она не показывает своего сурового нрава. Я брожу по селу -неторопливо, потому, что мучает давление и одышка. Смотрю на заснеженную реку, любуюсь заиндевевшими деревьями... Часто навещаю любимые места Егора. И почему-то мне все кажется, что широкая ладонь лежит на моем плече, оберегая и поддерживая. Он по-прежнему рядом... Я чувствую его тепло. Я слышу его голос...
Я тебя буду ждать
На полях асфоделей,
Где ласкает цветы
Озорной ветерок.
Где качают верхушками
Строгие ели,
И могучего Стикса
Струится поток.
Может, нам суждено
Снова встретиться, милый.
Через тысячи лет
На весенней Земле.
Только знаешь, родной...
Горек вкус у полыни...
Искры слез моих
Гаснут в нетающей мгле...